Аллах не любит агрессоров» (ii, 90). Мухаммед принимает законы войны, принятые в христианских странах его времени, и ведет войну против неверующих курайшитов, удерживающих Мекку, точно так же, как Урбан II проповедовал крестовый поход против мусульман, удерживающих Иерусалим.
Неизбежный разрыв между теорией и практикой кажется в исламе более узким, чем в других религиях. Арабы были чувственны, и Коран допускает многоженство; в остальном этика Корана столь же сурово пуританская, как у Кромвеля; только неосведомленные люди считают магометанство морально легким вероучением. Арабы склонны к мести и возмездию, и Коран не претендует на то, чтобы воздавать добром за зло. «А кто нападет на тебя, нападай на него таким же образом….. Кто защищает себя после нанесения ему обиды, нет пути» (вины) «против них» (ii, 194; xlii, 41). Это мужественная этика, подобная ветхозаветной; она подчеркивает мужские, как христианство подчеркивало женские, добродетели. Ни одна другая религия в истории не пыталась так последовательно сделать мужчин сильными и не добивалась такого успеха. «О верующие! Выдержите! Превзойдите всех остальных в выносливости!» (iii, 200). Так говорил и Заратустра Ницше.
Почитаемый до грани идолопоклонства, переписанный и освещенный с любовным мастерством и заботой, использовавшийся как книга, по которой мусульманин учился читать, а затем снова как ядро и вершина его образования, Коран на протяжении тринадцати веков заполнял память, будил воображение, формировал характер и, возможно, охлаждал интеллект сотен миллионов людей. Он дал простым душам самое простое, наименее мистическое, наименее ритуальное из всех вероучений, свободное от идолопоклонства и сакердотализма. Его послание подняло моральный и культурный уровень его последователей, способствовало социальному порядку и единству, прививало гигиену, уменьшало суеверия и жестокость, улучшало положение рабов, возвышало униженных до достоинства и гордости и породило среди мусульман (если не считать лихоимства некоторых халифов) такую степень трезвости и воздержанности, которой нет равных в мире белого человека. Она дала людям возможность безропотно принять тяготы и ограничения жизни и в то же время стимулировала их к самой поразительной экспансии в истории. А религия была определена в терминах, которые мог принять любой ортодоксальный христианин или иудей:
Праведность не в том, чтобы вы обращали лица свои к востоку или к западу, но праведность в следующем: Кто верует в Бога, и в Последний день, и в ангелов, и в Книгу, и в пророков, и кто из любви к Богу дает из своего богатства своим родственникам, сиротам, бедным, странникам и нищим, и для освобождения пленных, и кто соблюдает молитву… и, заключив завет, исполняет свой завет, и кто терпелив в невзгодах и лишениях и во время насилия: таковы праведники, таковы верующие в Господа! (ii, 177).
V. ИСТОЧНИКИ КОРАНА
Как стиль Корана основан на стиле древнееврейских пророков, так и его содержание во многом является адаптацией иудейских доктрин, сказаний и тем. Коран, который порицает евреев, — это самая искренняя лесть, которую они когда-либо получали. Его основные идеи — монотеизм, пророчество, вера, покаяние, Страшный суд, рай и ад — кажутся иудейскими по своему происхождению, даже по форме и одежде. От иудаизма он отличается главным образом тем, что настаивает на приходе Мессии. Мухаммед откровенно сообщает о современных обвинениях в том, что его откровения были «ничем иным, как мошенничеством, которое он сфабриковал, и другие люди помогали ему в этом…. диктуя ему утром и вечером» (xxv, 5; xvi, 105). Он великодушно признает еврейские и христианские Писания богооткровенными (iii, 48). Бог дал человеку 104 откровения, из которых сохранились только четыре: Пятикнижие Моисею, Псалмы Давиду, Евангелие Иисусу, Коран Мухаммеду; кто отвергает хоть одно из них, тот, по мнению Мухаммеда, неверный. Но первые три настолько испортились, что им больше нельзя доверять, и теперь их заменяет Коран.29 Было много вдохновенных пророков — например, Адам, Ной, Авраам, Моисей, Енох, Христос, но последний и величайший — Мухаммед. От Адама до Христа Мухаммед принимает все повествования Библии, но иногда изменяет их, чтобы спасти божественную честь; так, Бог на самом деле не позволил Иисусу умереть на кресте (iv, 157). Пророк утверждает, что согласие Корана с Библией является доказательством его божественной миссии, и интерпретирует различные библейские отрывки30 как предсказание его собственного рождения и апостольства.
От сотворения мира до Страшного суда он использует еврейские идеи. Аллах — это Яхве; Аллах — это сокращение от аль-ллах, старого бога Каабы; родственное слово использовалось в различных формах в разных семитских языках для выражения божественности; так, евреи использовали Элохим, а Христос на кресте обращался к Илаю. И Аллах, и Яхве — боги сострадания, но они также суровые и воинственные божества, способные на многие человеческие страсти и решительно не желающие иметь другого бога, кроме них. Шма' Йисраэль из иудейского ритуала, утверждающая единство Бога, повторяется в первой статье мусульманской веры — «Нет бога, кроме Аллаха». Коранический рефрен о том, что Аллах «милостив и сострадателен», перекликается с той же часто повторяющейся фразой в Талмуде.31 Обозначение Аллаха как Рахмана, милосердного, напоминает о том, как в талмудическую эпоху раввины использовали Рахмана для обозначения Яхве.32 Талмуд любит говорить: «Святой, благословен Он»; мусульманская литература следует за ним, часто повторяя слова: «Аллах» (или «Мухаммед»), «благословен Он». По-видимому, евреи, познакомившие Пророка с Библией, также передали ему отрывки из Талмуда; сотни отрывков в Коране повторяют Мишну и Гемары.33 Учения Корана об ангелах, воскресении и рае следуют скорее за Талмудом, чем за Ветхим Заветом. Истории, составляющие четвертую часть Корана, можно отнести к агадическим (иллюстративным) элементам Талмуда.34 Там, где повествования Корана отличаются от библейских рассказов (как, например, в истории об Иосифе), они обычно согласуются с вариантами, уже существовавшими в агадической литературе домусульманских евреев.35
Из Мишны и Галахи — устного закона евреев — Мухаммед, по-видимому, почерпнул многие элементы ритуала, даже мельчайшие детали диеты и гигиены.36 Церемониальное очищение перед молитвой предписывается, а руки можно мыть песком, если нет воды, — точно по раввинской формуле. Иудейский институт субботы понравился Мухаммеду, и он перенял его, сделав пятницу днем молитвы для мусульман. Коран, как и Моисеев закон, запрещает есть кровь, плоть свиней и собак, а также любого животного, которое умерло само, было убито другим животным или принесено в жертву идолу (v, 3; vi, 146); Коран, однако, разрешает есть верблюжью плоть, которую
