Разобравшись в царящей во дворце обстановке, он присоединился к деятельности Саломеи и Фероры против сыновей Мариамны. В самое короткое время он сумел создать среди придворных, посчитавших его новым наследником, сеть осведомителей о настроениях и высказываниях братьев. Материалов для их компрометации было теперь особенно много, потому что дети Мариамны открыто выражали недовольство возвышением «простолюдина» Антипатра, вспоминали о судьбе своей матери, обвиняли отца в нарушении закона и права. Все это, разумеется, в преувеличенном и зачастую в искаженном виде передавалось им непосредственно царю. Но при этом Антипатр держался в стороне, то есть воздерживался от прямых обвинений братьев и только изображал из себя преданного и любящего сына.
Постепенно доверие к нему Ирода возрастало, он даже вызвал из ссылки ко двору его мать — Дорис, в течение трех десятилетий страдавшую от позора развода и изгнания из дворца. После её изгнания девять других женщин разделяли ложе с Иродом и обменивались с ним брачными обетами. Семеро из них родили ему детей, но первенец Ирода — дитя Дорис при этом игнорировался. Поэтому, когда Ирод вернул Антипатра и Дорис во дворец, оба увидели возможность для мести. Звездный час для них наступил, когда Агриппа в 13 году до н.э. после десятилетнего пребывания в Азии собрался в Рим. Ирод попросил его взять с собой Антипатра с большими подарками в Рим, чтобы его сын мог представиться самому Августу как возможный наследник.
В Риме Антипатру, снабжённому рекомендательными письмами царя к своим влиятельным друзьям, был оказан блестящий прием. Более того, он благосклонно был принят императором в одежде и украшениях царя, только без царского венца. Однако и находясь в Риме, он не перестает интриговать против братьев и, якобы беспокоясь о жизни отца, заваливал Ирода посланиями о злых замыслах детей Мариамны против него. Постепенно Ирод искренне уверовал в преступные намерения сыновей, поскольку такие же сведения поступали ему и от других, а братья, как и ранее, не скупились на высказывание претензий к отцу в самых резких выражениях.
В конце концов Ирод решает просить самого императора наладить отношения между ним и его плохими сыновьями. Вполне возможно, что юридическое основание этого шага Ирода было связано с правовым статусом принцев. Когда речь шла о частных лицах, то местный правитель имел право сам выносить приговор. Здесь же обвинялись наследники царя — «друга и союзника римского народа», и поэтому никто не мог выносить приговор без Августа. Ирод же не обладал правом самостоятельно решать этот вопрос, поскольку тем самым он нарушил бы предписания римского государственного права. Не следует также забывать, что семья иудейского царя, в том числе и принцы, обладали статусом римских граждан.
В ответ на согласие Августа Ирод в 12 году до н.э. отправляется в плаванье с сыновьями Мариамны в Рим, чтобы предстать перед его судом. Встреча состоялась в североиталийском городе Аквилея в присутствии Антипатра. Всё разбирательство описано настолько живо и подробно, что предполагает в качестве источника Иосифа Флавия искусное перо друга царя философа и писателя Николая Дамасского. В эмоциональной речи Ирод горько жаловался на неблагодарность юношей, обвинил сыновей в замысле убить отца, имея в виду захватить престол. Ирод также подчеркнул их недостойное поведение, несмотря на его великодушие и сдержанность. В заключительной части речи он сказал, что «не воспользовался своей личной властью, но решил привезти юношей к их общему благодетелю Цезарю, и, отказавшись от всего, на что может иметь право оскорблённый отец и подвергшийся козням царь, готов вместе с ними выслушать решение императора» (ИД. С. 199).
Александр и Аристобул понимали серьёзность своего положения при выборе стратегии защиты. Они не могли контробвинять перед Августом отца, подтверждая тем самым обвинения Ирода. Они должны были оправдываться или были бы признаны виновными. Выступавший Александр, обладавший несомненно блестящим ораторским талантом, которым он овладел во время учебы риторике в Риме, искусно построил речь в защиту себя и своего брата. В этом отношении показательно уже её начало: «Отец! Расположение твоё к нам подтверждается уже всем этим делом; ведь если бы ты замышлял против нас что-нибудь ужасное, ты не привел бы нас к тому, кто является общим спасителем….Тебе в силу твоей царской и отцовской власти, было возможно расправиться с людьми, тебя обидевшими». Отвергнув все обвинения в заговоре против отца, Александр резонно отметил, что справедливый император никогда бы не оставил без наказания отцеубийц. Закончил же речь он в духе римского почитания отцовской власти: «Если же у тебя ещё есть какое-либо опасение относительно нас, то спокойно принимай свои меры в ограждение своей личной безопасности, мы же удовлетворимся сознанием своей невиновности: нам жизнь вовсе не так дорога, чтобы сохранять её ценою беспокойства того, кто даровал нам её» (ИД. Т. 2. С. 201–202). При этом братья и многие присутствующие не скрывали слез. Ирод был также взволнован и расстроен.
Император, видимо, знавший лично братьев, которые бывали у него во дворце во время их учебы в Риме, проявил к ним симпатию. Он указал на неправильное поведение сыновей Мариамны по отношению к отцу, но счё их невиновными в злых умыслах. После такого решения императора всё закончилось умилительной сценой. «Когда сыновья захотели броситься к ногам отца и со слезами вымолить себе прощение, Ирод предупредил их и стал осыпать поцелуями, так что никто из присутствующих, ни свободнорожденный, ни раб не был в состоянии скрыть своё волнение» (ИД. Т. 2. С. 202). Антипатру также ничего не оставалось, как выразить радость по поводу примирения братьев с отцом. В последующие несколько дней Ирод подарил Августу 300 талантов для угощения народа во время празднеств. В свою очередь император передал ему половину доходов с медных рудников на Кипре и поручил управление второй половиной.
Далее он признал право Ирода назначить своего наследника, либо разделить свое царство между несколькими. Это, конечно, не означало отказ императора от своего права утверждать, но предоставляло возможность Ироду предлагать свои кандидатуры. Далее Иосиф Флавий пишет, что Ирод даже хотел немедленно совершить это, но «император не разрешил, указавая на то, что при жизни не надо отказываться от власти над царством, ни над детьми своими» (ИД. С. 203).
На пути всех четверых в Иудею Ирод встретился в Киликии с Архелаем, царем Каппадокии, тестем Александра, и тот выразил радость по поводу примирения и особенно потому, что его зять Александр сумел опровергнуть все возведенные против братьев обвинения. По возвращении в Иерусалим царь в Храме объявил народу, что при жизни не будет отказываться от власти. Наследниками же будут три его сына — Антипатр, Александр и Аристобул, причем роль старшего сына в неясном смысле — первая. В свое время Антипатра даже хотели женить на дочери последнего хасмонейского царя — Гиркана.
Как и следовало ожидать, указанный вариант не удовлетворил никого и только привел к тому, что вокруг каждого из этих трёх «царей» образовался маленький двор в пределах обширного дворца Ирода. Антипатр лишался претензии на исключительное право на наследство, к тому же он не чувствовал себя уверенным в будущем, поскольку сыновья Мариамны могли восстановить свои позиции. Но с другой стороны, возвышение Антипатра вызвало недовольство Александра и Аристобула, причём, как и ранее, они возмущались открыто, а Антипатр и Дорис старались донести их речи до ушей Саломеи и Фероры, а через них до самого царя.
Дальнейшее в связи с этим предвидеть совсем не трудно. Нужно только учесть, что Ирод в последние годы жизни уже начал страдать от приступов болезни, которая несомненно усугублялась чувством отчаяния дальновидного реформатора, остро осознающего, что все благополучие его страны существует, пока он жив. Постепенно такое состояние принимало у него характер мании преследования, тем более, что поступающие к нему со всех сторон доносы были правдоподобны, и, как известно, самая страшная та клевета, в которой к большой массе лжи искусно примешивается доля правды.
Но при всем ужасе последующих событий надо отметить, что Ирод скорее страдал от излишней доверчивости, чем от маниакальной подозрительности. Вначале он отказался верить доносам и долго не хотел прибегать к репрессиям. Об этом свидетельствует хотя бы первый кризис в царском дворце, когда стали особенно явно обостряться многочисленные и многосторонние семейные конфликты. Иосиф Флавий, правда, связывает это со святотатством царя, якобы осмелившегося проникнуть в гробницу Давида в поисках сокровищ. Однако вероятней всего, это было следствием коварных маневров Антипатра и несдержанности речей сыновей Мариамны. Антипатр явно преуспел в стремлении убедить Ирода в том, что он один охраняет его благополучие. Ирод поверил ему и даже рекомендовал Антипатру завязать дружбу с Птолемеем, царским министром финансов.
