Ознакомительная версия.
4. Славянофильство
Последним по времени было в XVII в. государственное учение Крижанича. Историческую и политическую основу этого учения составляет славянофильство, т. е. идея славянского единства. Сознание славянского единства встречается в русской литературе и до Крижанича, начиная с древней летописи, где уже высказывается мысль о родстве русского народа с южными и западными славянами. Наиболее ярким выразителем славянского самосознания был Пересветов. У него чрезвычайно ярко выражены и сочувствие славянам, изнывающим в турецкой неволе, и мысль, что Россия должна принять на себя дело их освобождения. Но у Крижанича славянская идея выражена с неизмеримо большей определенностью и силой, чем во всех других памятниках предшествующей ему русской литературы. Для него славянский вопрос является отправной точкой и конечной целью всей литературной деятельности. Он говорит не о каком-нибудь одном славянском народе, а о всем славянстве и затрагивает не одну какую-нибудь сторону его жизни, а подвергает обсуждению все условия его существования. Крижанич мечтает об освобождении славян, находящихся в политическом и культурном рабстве у других народов, и о восстановлении их национальной самобытности. Главную роль в этом великом деле он назначает России. Как единственное славянское государство, сохранившее независимость, Россия должна, по его мнению, взять на себя содействие национальному подъему славян, а затем и восстановлению их государственного бытия. Освобожденное славянство должно составить тесную семью государств под духовной гегемонией России [970] . Развитию этого плана посвящены, прямо или косвенно, все произведения Крижанича, написанные в России, но наиболее обстоятельно излагает он его в своих «Разговорах об владательству». Здесь он рассматривает государственный строй России, предлагает план его преобразования и обсуждает ее исторические задачи, в частности, ее отношение к славянскому вопросу. Ввиду этого, Крижанича следует считать основателем русского славянофильства, и чрезвычайно интересным представляется выяснить, какие с его славянофильством связываются идеи о пределах царской власти, и как эти идеи относятся к учениям, которые развивались на эту тему в предшествующей русской литературе.
Но возможен вопрос: принадлежит ли вообще Крижанич русской литературе, и есть ли основание рассматривать его государственные идеи в исследовании, посвященном древнерусским учениям? Историки русской литературы обыкновенно обходят Крижанича молчанием; не останавливаются на нем и те историки русского права, которые в эту науку включают изучение русских государственных идей. Но для такого отношения к нему нет решительно никаких оснований. Правда, Крижанич был иностранец и писал свои сочинения не по-русски, а некоторые – на латинском языке, большинство же на особом языке, который он сам составил из всех известных ему славянских наречий. Но Максим Грек тоже был иностранец, и некоторые его сочинения (а может быть, и большинство) написаны тоже не на русском языке, а на греческом. Между тем Максим Грек давно уже занимает прочное место в истории русской литературы, и никто еще не высказывал мысли, что он занимает его незаконно. А надо сказать еще, что Крижанич гораздо более близок России по своему происхождению, чем Максим Грек, который к тому же проводил иногда идеи, шедшие вразрез со всей русской историей. Достаточно вспомнить, например, что он отрицал автокефальность русской церкви. Изобретенный Крижаничем «славянский язык» тоже неизмеримо более был понятен его русским современникам, чем греческий язык Максима. По своему содержанию сочинения Крижанича не заключают в себе ничего такого, что не позволяло бы поставить их в связь с общим ходом развития русской литературы. Не вдаваясь в подробности и ограничиваясь одними только политическими его сочинениями, можно общую схему его взглядов выразить так: Россия сильна самодержавной царской властью; но самодержавие затемнено в ней многими неустройствами, страдает многими недостатками и вся ее государственная жизнь; когда по воле царя будут совершены необходимые преобразования, и обновится вся государственная жизнь России, тогда она станет еще более сильной и в состоянии будет приступить к выполнению своей исторической задачи – к освобождению и объединению славян. Нетрудно убедиться, что эта схема вполне совпадает с общей схемой политического мировоззрения Пересветова. Различие между ними только в подробностях, например, в плане предлагаемых ими преобразований.
Говорят, что взгляды Крижанича сложились чисто литературным путем, вне связи с русской действительностью, и что в своих сочинениях он опирается на иностранные, а не на русские литературные источники [971] . Но это мнение далеко не бесспорно. Что касается, прежде всего, иностранных источников, то их мы видели у Никона и у автора «Слова кратка»; однако и тот и другой входят в историю русской государственности как политические писатели. Но Крижанич опирается не на одни иностранные источники. На основании его же собственных сочинений можно доказать, что он прекрасно знал русские летописи, хронографы, прологи, грамоту об учреждении патриаршества, был знаком со многими произведениями, вышедшими из раскола, с церковным уставом Владимира Св.; вероятно, известны ему были и другие памятники русского права [972] . Все эти произведения так или иначе отразились в сочинениях Крижанича; главнейшими же источниками его сочинений политических, в особенности его воззрений на русскую царскую власть, были св. Писание и памятники летописного характера, т. е. те самые источники, которыми питались политические сочинения и русских авторов. Совсем не имела на него влияния только Византия; в сочинениях его можно найти лишь несколько незначительных ссылок на византийскую историю. Но и из русских писателей можно указать таких, на которых совсем незаметно византийское влияние или заметно в крайне слабой степени. Таков, например, Курбский. Разумеется, были у Крижанича и иностранные литературные источники. Для его политических сочинений можно назвать Платона, Аристотеля, Цицерона, Августина, Фому Аквинского, Макиавелли, Филиппа де Комин и др. Но влияние этих источников на него далеко не было решающим, а относительно западной католической литературы можно смело утверждать, что она не оказала на него никакого влияния: по всем наиболее важным политическим вопросам – отношение церкви и государства, происхождение царской власти, пределы повиновения ей – Крижанич высказывает прямо антикатолические взгляды. Это одно уже наталкивает на мысль, что его взгляды сложились не без влияния со стороны русской действительности. Так оно и есть. В готовом виде Крижанич принес в Россию только свою идею славянского единства, которое он понимал широко, так что в него входило и единство церковное; все же остальные взгляды, какие находим в его трудах, или почти все, испытали на себе влияние тех представлений, которые вызвало в нем знакомство с русской жизнью. Относительно некоторых его произведений это ясно и без дальнейших доказательств, например, относительно «Обличения соловецкой челобитной» или «Истории Сибири », сами темы которых были ему подсказаны русской жизнью. Влияние же ее на другие его произведения может быть без большого труда доказано. Все его описания крутого вдадания на Руси, критика самотержия (казенной монополии), судебных и приказных порядков не могли быть принесены готовыми, ни сложиться под влиянием иностранных источников. Критика, предлагаемая Крижаничем, и его план преобразований за некоторыми исключениями отличаются, наоборот, чрезвычайной жизненностью. Справедливость многих из его замечаний оправдалась довольно скоро на опыте, и многое из его преобразовательных планов было осуществлено независимо от него правительством. Почти двадцать лет пребывания в России, жизнь в Малороссии, в Москве, в Сибири, потом опять в Москве, знакомство со многими людьми, из которых некоторые были видные общественные и литературные деятели, например Б. И. Морозов, Ф. Ртищев, протопоп Аввакум, Лазарь, Фед. Трофимов [973] ,—все это должно было образовать у него определенные взгляды на такие вещи, о которых он раньше и не задумывался, а затем должно было неминуемо внести изменение и в те взгляды, которые образовались у него раньше, до приезда в Россию. Возможность таких изменений признает и сам Крижанич. В одном из своих произведений он говорит, что он очень ошибался раньше в суждениях своих о России, и что его сильно обманули немецкие книги [974] . Было бы поэтому очень интересно проследить, какие именно перемены произошли во взглядах Крижанича после знакомства с русской действительностью. К сожалению, однако, этого нельзя сделать во всех подробностях за неимением достаточных данных для сравнения: из произведений Крижанича, написанных до приезда в Россию, нам известно очень немногое, и почти все это – или официальные донесения, или полуофициальные письма, в которых автор высказывает мало общих взглядов. Но можно и здесь заметить некоторое отличие против того, что мы находим в его произведениях, написанных в России. В записке, поданной им в 1641 г. в конгрегацию пропаганды, он выражает намерение писать в России похвалы «современному и древним царям московским», а между тем «Разговоры об владательству» наполнены жестокими обвинениями против Ивана Грозного и Бориса Годунова, которых он не называет иначе, как «нещадными людодерцами» и тиранами; в той же записке он предполагает рекомендовать царю устройство войска на иностранный лад, а в «Разговорах» он является поклонником русского военного строя; там он говорил о европейской коалиции или о союзе католических государей для войны с Турцией, а здесь он предлагает для той же цели союз славянских государств [975] . Таким образом, и русские литературные источники, и русская действительность оказали свою долю влияния на взгляды и идеи Крижанича. Конечно, как человек европейски образованный, много размышлявший, много путешествовавший еще до своего приезда в Россию, он не мог подчиниться этому влиянию вполне. Его обширный жизненный опыт, его знакомство с другими государственными порядками давали ему, как Максиму Греку и Пересветову, прежде всего, богатый материал для сравнения, и потому в его произведениях наряду со взглядами, сложившимися под влиянием русской литературы и русской действительности, находится немало и такого, что имеет корни за пределами этих влияний. Но это еще не дает основания лишать Крижанича места в истории русской литературы.
Ознакомительная версия.
