я замерз и горько плакал. И тут военнопленный, в своих открытых деревянных башмаках и жалких лохмотьях, схватил мои закоченевшие руки, растер их и, утешающее, заговорил со мной на своем непонятном для меня языке. Этот случай я не забуду никогда. Мой отец до октября 1946 г. был в советском плену и работал до полного морального и физического истощения на шахте в Запорожье. Но на судьбу он никогда не жаловался, напротив, его глубоко возмущало то, что немцы причинили людям на Украине и в Беларуси. Полный благодарности, рассказывал он мне об одной русской женщине-докторе, которой он был обязан своим освобождением из плена и, таким образом, своей жизнью. Я хочу поддержать Вашу работу скромным пожертвованием, возможно, оно поможет кому-нибудь из несчастных бывших военнопленных».
Ильзетрауд Липхардт — дочь коменданта лагеря для советских военнопленных, находившегося на территории Польши, разыскала двух бывших узников этого лагеря и ежемесячно помогает им из своих личных средств. В распоряжение руководства общества «Kontakte-Контакты» были переданы адреса тех бывших пленных, кому было отказано в заслуженной компенсации за рабский труд. Для них-то и собирались в ФРГ добровольные пожертвования. Более чем 5 тысячам бывших советских пленных — гражданам России, Украины, Белоруссии, Армении — были направлены переводы по 300 евро. Суммы по германским меркам очень небольшие, но пришедшиеся как нельзя кстати пожилым и больным людям, живущим в тяжких условиях. В 2003 г. было собрано 32 640 евро, в 2004 г. — 148 610, в январе — октябре 2008 г. 217 110, всего же (по октябрь 2008 г.) — 1 711 705 евро [1135].
Руководители общества обратились к последним свидетелям преступлений нацизма с просьбой рассказать о себе, мучениях плена и нынешней своей жизни. В письме, подписанном Шрамм и Разувайтом, говорилось: «Лично мы не знаем друг друга, и нам известно только об одном событии Вашей долгой жизни. Оно произошло более 60 лет тому назад, но оставило тяжкий след, о котором нельзя забыть ни на Вашей родине, ни в Германии. Больше трех миллионов советских военнослужащих, плененных германским вермахтом, были убиты или умерли от голода за колючей проволокой. Только жертву евреев (шесть миллионов убитых) можно сопоставить с Вашей жертвой… В обозримом времени вы получите через банк 300 евро от имени общества “Kontakte-Контакты”. Эти деньги собраны гражданами нашей страны для бывших советских военнопленных. Некоторые бывшие немецкие солдаты участвовали в сборе пожертвований, потому что они хотели внести свой вклад в дело примирения. Небольшая сумма, которую мы можем прислать Вам из Германии, есть выражение стыда за причиненные несправедливости и знак нашего уважения перед Вами. Мир утверждается там, где люди хотят понимать друг друга вопреки государственным границам. Поэтому как можно больше немцев, прежде всего представителей молодежи, должны познакомиться с воспоминаниями бывших советских пленных, с их суждениями о современности. Каждое письмо из России — важный документ. Мы были бы очень рады, если бы Вы в своем письме рассказали нам о Вашем пребывании в плену, о Вашем возвращении на Родину и о Вашей сегодняшней ситуации» [1136].
За относительно короткий срок было получено больше 5 тысяч писем бывших советских пленных — незаменимых свидетельств об особых пластах военного и послевоенного времен. В 2007 г. с предисловием Хильде Шрамм и Эберхарда Радзувайта в Берлине был опубликован сборник «Я этого никогда не забуду», в который вошли 60 посланий (в немецких переводах) — малая толика присланных; больше половины из России, остальные из Украины и Белоруссии. Письма, пришедшие из различных регионов бывшего СССР, очень разнятся по стилю и объему — от неполного тетрадного листка до многостраничных воспоминаний обделенных судьбой ветеранов. География: от Бреста до Сахалина, от Краснодара до Норильска. Письма, не вошедшие в сборник (в оригинале, на русском и украинском языках, с сохранением стилистики эпистолярных источников), размещены на сайте общества [1137]. Каждую пятницу Радзувайт публикует здесь (нередко со своими комментариями) вновь поступающие письма бывших советских пленных [1138].
В письмах нет шаблонных оборотов, которые нередко можно услышать на встречах нашей молодежи с «утвержденными» ветеранами. Возраст авторов писем — далеко за 80, а кому и за 90. Все чаще можно прочитать: «наш дедушка (или прадедушка) скончался», или «ослеп», или «не может писать, потому что руки дрожат». В большинстве случаев старики выговариваются впервые — в письмах. Такое нечасто можно прочитать или услышать.
Разумеется, бывшие пленные, обращаясь к Эберхарду Радзувайту и Хильде Шрамм, выражают искреннюю благодарность за материальную поддержку со стороны незнакомых граждан враждебного в прошлом государства. Александр Антонов: «Здравствуйте, вся Германия! Я поздоровался со всей Германией, потому что эти люди помогли. Собрали помощь нам, пленным русским. Когда я деньги получал, спросил у кассира, много ли нас в районе. Она мне ответила, что я один в районе. Остальные ушли в иной мир». Мыкола Кузьменко: «Когда я получил Ваше письмо, у меня появились на глазах слезы. Я сразу подумал: неужели в далекой Германии через 60 лет нашлись люди, которые хотят хоть чем-нибудь помочь. Мне даже не верится. Это возможно только с Господнего благословения». Иван Клюй: «Ваше письмо принесло отраду в мое сердце». Яков Бурлаков: «Благодарю Вас за внимание и заботу о нас, бывших». Николай Елкин: «Благодарю Вас от имени тех, кто еще жив, и от имени тех, кто уже не может слышать Ваших извинений. Я никому не рассказываю о моих переживаниях и унижениях. Я храню их в моем сердце». Внучка от имени умершего Михаила Колобаева: «Он был очень рад тому, что его больше не считают изменником родины, как это было в те годы». Родные умершего Бориса Сазонова: «Мы, русские, умеем помнить хорошее». Михаил Абрамович: «Спасибо за то, что в Германии есть люди, которым не безразличны судьбы бывших военнопленных. Жалко только, что не извлечено никаких уроков из трагедии, которую пережили наши народы»…
Но главное — ощущение простого человеческого внимания к себе, которого они были лишены всю свою жизнь — от молодости до старости. И то, о чем они не могли промолчать: незаживающие раны обиды на собственную страну: «Мне стыдно за наши власти. Мы выиграли эту проклятую войну, напряженно трудились после войны, а теперь вынуждены просить помощи у тех, кого мы победили» (Дмитрий Дмитренко). «Годы мои улетели вместе с журавлями. После себя оставили лишь пятна страданий» (Иван Жулинский)…
В каждом письме содержатся свидетельства дикой пытки голодом, которой подвергали немцы советских пленных. Вот что неизгладимо врезалось в память Максима Тебенко: «Лагерь представлял собой окруженное колючей проволокой пространство под открытым небом. Мы голодали.
