поставили свои подписи под некрологом (в формате платного объявления объемом в четверть страницы мелкого шрифта), опубликованном одной из респектабельных газет. Попутно «бывшие» обвинили Фишера в высокомерии, некомпетентности и бесчестии. Одновременно несколько действующих германских послов, посланников и консулов прямо выразили неудовольствие своим министром. «Der Spiegel» констатировал, что Фишер «коснулся чувствительного нерва дипломатического ведомства». Стало ясно, что «мумии» боятся «более внимательной проверки старых персональных актов» [1142]. Газета «Berliner Zeitung» отмечала, что в МИДе ФРГ сохранился «прежний корпоративный дух, который благополучно пережил все системы, диктатуры и революции» [1143].
Ответ Фишера оказался неожиданным: он распорядился создать независимую международную комиссию историков для расследования деятельности МИДа в нацистский период и в первые послевоенные годы. В состав комиссии, собравшейся впервые 9 сентября 2005 г., вошли ведущие исследователи проблематики Третьего рейха и послевоенного периода: германские профессора Эккарт Конце и Норберт Фрай, израильский историк Моше Циммерман, американский ученый Питер Хейс.
В октябре 2010 г. в Берлине состоялась презентация отчета комиссии — книги «Министерство и прошлое». Йошка Фишер назвал этот труд «некрологом, который заслужили эти господа» — нацистские дипломаты, продолжившие службу в Министерстве иностранных дел ФРГ [1144]. Несколько недель коллективное исследование держалось в списках бестселлеров (что не совсем обычно для серьезных изданий значительного объема). Взрыв общественного интереса перерос в возбужденную полемику.
Были ли ранее доступны германской общественности сведения об участии дипломатов Третьего рейха в преступлениях режима? Разумеется, да. Но в ходу был миф о непричастности дипломатов к преступлениям рейха, более того, МИД именовался «пунктом кристаллизации движения Сопротивления». Этот стереотип стойко держался в общественном сознании ФРГ вплоть до последнего времени.
В июле 1965 г. на международной пресс-конференции в столице ГДР была представлена «Коричневая книга», имевшая подзаголовок «Нацистские и военные преступники в Федеративной Республике». Среди 1800 активных нацистов на службе ФРГ были названы 245 бывших дипломатов Третьего рейха [1145]. Разумеется, в Бонне «Коричневая книга» была объявлена «инструментом коммунистической пропаганды», и опубликованные данные скорее помогли внедрению нацистов в западногерманские политические структуры, нежели способствовали их увольнению с государственной службы и юридическому преследованию. Упомянутые в “Коричневой книге” преступники рассматривались как жертвы «агитационной кампании Восточной зоны». Отношение к «Коричневой книге» в современной ФРГ существенно изменилось. В 2002 г. она была переиздана. Гётц Али отмечает: «“Коричневая книга” была документом определенной фазы внутригерманской холодной войны. Она рассматривалась как нечто неприемлемое в политическом отношении. Но эмпирические данные оказались верными, и уровень ошибок не превышал одного процента» [1146].
В наши дни число сторонников прежней трактовки германского дипломатического ведомства как «пункта кристаллизации движения Сопротивления» стремительно сократилось. Зато широкое распространение получила неопределенная и уклончивая формулировка о том, что МИД нельзя именовать «ни очагом Сопротивления, ни проводником политики СС» и что истина находится «где-то посередине» [1147].
В чем состоит главная особенность и главное условие успеха книги «Министерство и прошлое»? В широком использовании фондов 33 архивов ФРГ, США. Франции, Израиля, представлены германские архивохранилища: Федеральный архив, Федеральный военный архив, архив Института современной истории (Мюнхен), архивы бундестага, политических партий и федеральных земель. Но основное значение, естественно, приобрели фонды Политического архива МИД ФРГ. Примечания к тому (почти исключительно ссылки на архивные фонды) занимают 85 страниц убористого шрифта.
Опираясь на архивные документы, историки отмечают, что после нацистского государственного переворота «дипломаты, приспосабливаясь к режиму, не выражали явного протеста против практики репрессий и насилия». Авторы книги «Министерство и прошлое» подчеркивают: «Цели большинства влиятельных дипломатов совпадали с правительственным внешнеполитическим курсом… Гитлер в решающей степени воздействовал на курс, методы и темпы внешней политики, оставляя чиновникам внешнеполитического ведомства ежедневную рутинную работу» [1148]. В книге неоднократно используется термин Selbstgleichschaltung («добровольная унификация»), означающий «ощущение себя частью существующего строя».
Чиновники германского внешнеполитического ведомства поддержали приход Гитлера к власти. Министр Нейрат и статс-секретарь МИДа Вайцзеккер (позднее посол в Швейцарии) были демонстративно приняты в ряды нацистской партии и СС. В ходе преследования немецких антифашистов-эмигрантов МИД фактически исполнял роль филиала гестапо. В октябре 1934 г. было предложено осуществить аналогичную унизительную процедуру относительйо находившегося в Швейцарии классика мировой литературы Томаса Манна. В книге впервые опубликована подробная переписка по этому поводу германского посла в Швейцарии Вайцзеккера с берлинскими учреждениями. В декабре 1936 г. Томас Манн был лишен имперского гражданства, его имущество и банковские счета были конфискованы.
В книге «Министерство и прошлое» обстоятельно раскрыта активная роль нацистских дипломатов в подготовке и осуществлении «аншлюса» Австрии, Мюнхенского соглашения и захвата Чехословакии. Сотрудники внешнеполитического ведомства «с энтузиазмом включились в преследование евреев», «занимались делами, которые не имели ничего общего с дипломатией»; они несут ответственность за геноцид еврейского населения на оккупированных территориях и в странах-сателлитах.
В ходе подготовки «плана Барбаросса» в аппарате МИДа был создан специальный «русский комитет». 21 мая 1941 г. в ведомство Розенберга (имперское Министерство по делам оккупированных восточных территорий) был направлен представитель МИДа Бройтигам.
В его меморандуме от 17 июня 1941 г. было недвусмысленно сказано: «В соответствии с приказами фюрера необходимо осуществить все меры по незамедлительному и эффективному использованию в интересах Германии оккупированных областей… Поход против Советского Союза является мероприятием крупнейшей исторической значимости. Он должен навсегда покончить с опасностью, которую представляет для Германии сильное, экономически развитое и организованное государство».
В августе 1940 г. шеф главного управления имперской безопасности (РСХА) Гейдрих предлагал чиновникам МИДа «подготовить депортацию всех евреев из оккупированных районов и проверку того, экспроприировано ли их имущество». Через месяц Гейдрих подписал директиву о том, что «все вопросы», касающиеся депортации и уничтожения евреев в странах, оккупированных рейхом, СС следует «решать при непрерывном сотрудничестве с внешнеполитическим ведомством». МИД практически действовал как «рабочий штаб для осуществления предварительных мероприятий для окончательного решения еврейского вопроса».
Новые, принципиально важные, документы анализируются в разделе книги «Еще раз против Востока». Начиналась холодная война, и для Управления стратегических служб США особый интерес представлял опыт бывших германских дипломатов, работавших в разное время в СССР. В июле 1945 г. в Висбадене (американская зона оккупации) с этой целью была создана «специальная миссия по опросу германского персонала». Интернированные дипломаты содержались в привилегированных условиях и дали американцам такие показания, которые те желали получить. «Наблюдения экспертов о русском фронте и России носят исключительно ценный характер», — утверждали американские кураторы нацистских дипломатов. Как отмечают авторы труда «Министерство и прошлое», участники «опросов» небезуспешно стремились «защитить от обвинений МИД и вермахт», «разжечь конфликт между американцами и русскими» с тем, чтобы «приписать московскому
