Римский первосвященник управлял четырьмя главнейшими кафедрами — Антиохийской, Александрийской, Константинопольской и Иерусалимской, как всеми церквами Божьими по всему миру. И понтифик, который будет руководить святейшей Римской церковью, будет высшим и главой всех священников по всему миру, и все дела будут решаться по его суждению» [478].
Кроме этого, в «Декреталиях» приводятся несколько важнейших постановлений Римских епископов, из которых вытекают три главных принципа папской теократии. Во-первых, устанавливается, что любое духовное лицо, осужденное любым Собором, может апеллировать к Римскому епископу. И тот властью, данной ему Богом через апостола Петра, вправе кассировать и отменить любое соборное постановление. Во-вторых, ни Вселенский, ни Поместный Собор не могут быть созваны без согласия Римского папы. Наконец, никакой епископ не может быть смещен с кафедры без согласия апостолика.
Очевидно, в итоге в корне подрывалась власть Римского императора и Франкского короля. Уже Карл Лысый и Лотарь были вынуждены заявлять, что только Собор епископов вправе отнимать у них власть, но это выглядело почти как признание своего поражения в идеологической баталии. В «Декреталиях» был поставлен крепкий заслон и против сепаратизма национальных церквей, в первую очередь Франкской церкви [479].
Примечательно, что «Декреталии» извратили даже те каноны, на которых ранее основывали преимущества Римской кафедры. Так, в частности, вопреки правилам Сардикского собора, «Декреталии» предусматривали не просто возможность апелляции низвергнутого епископа к папе, суд которого становится окончательным, но устанавливали право обвиняемого архиерея обратиться в Рим еще до назначения суда (!). Как следствие, суды Поместных Церквей просто-напросто становились номинальными в системе папского судопроизводства [480].
«Документ» этот, совершивший переворот в умах и породивший массу канонических толкований и глубокомысленных богословских рассуждений, не оставался неизменно строгим по своему содержанию. Притязательность пап возрастала параллельно с расширением их власти, и апологетам Рима приходилось вносить поправки и даже заведомые подделки в изначально подложные документы.
Не довольствуясь той территорией, которую франки передали папе, Рим желал подчинить своей власти всю Италию. Поэтому вскоре появляется «обновленная» редакция «Константинова дара», где св. Константин Великий передает папе Сильвестру (314–335) уже «все провинции, владения и города Италии или западных стран». Впоследствии, когда итальянские владения показались маловатыми, возникла более грандиозная идея доказать, что все государства Запада суть собственность Апостольского престола, а короли и императоры являются лишь ленниками папы. Поэтому предыдущая редакция «Дара» вновь подверглась «переработке», следствием которой союз «или» был изменен на «и»: «города Италии и западных стран».
Но и этот трюк был не последним. При папе Григории VII Гильдебранде, когда Рим начал посматривать на Восток и, в частности, на Русь, возникла необходимость доказать нелегитимность владения Византийскими императорами этими территориями. Папы объявили, что со времен Карла Великого Византийские цари носят власть и титул преемника св. Константина Великого незаконно, так как с тех пор корона была передана папами вначале Каролингам, а потом и германцам. Но старый текст был не в состоянии обосновать столь смелые мысли, и пришла пора в очередной раз вступить в дело канонистам-фальсификаторам.
Правда, в этом случае выходило, будто св. Константин Великий, подаривший папе Сильвестру вместе с Италией и Западом заодно и все восточные провинции своей Империи, должен был либо совершенно удалиться от дел (чего не было на самом деле), либо, оставив у себя Восток, заявить, что правит им в качестве наместника папы. Это была уже совершеннейшая нелепица, хотя с технической точки зрения не очень сложная по исполнению. «По счастью» для Византийских императоров, дело до этого не дошло [481].
Помимо отдельных подделок, «Дар» имел и множество толкований, которые, наслаиваясь на поздние редакции этой фальшивки, совершали один переворот в вопросе о правах императоров за другим. Безусловно, обаяние имени св. Константина Великого было велико, и ссылка на его волю, как основание для последующего владения конкретными территориями, признавалась всеми.
Но так было только на первых порах. Впоследствии папам показалось нелогичным и где-то даже ущемляющим высокое достоинство Римского престола, что в основании их всемирной власти лежит воля хотя и святого, но все-таки «просто» императора. Потребовалось переработать легенду под новые веяния времени. «Выяснилось», что св. Константин не просто передал папе Латеранский дворец со всеми землями, указанными в документе, а тому предшествовало событие, заимствованное из других легенд. Будто бы папа исцелил больного проказой императора, помолившись св. Петру, и царь, поняв, какими духовными дарами обладают и сам апостол, и его преемник, проникся единственно верной мыслью, что Римская империя по праву принадлежит не ему, а Богу. Поскольку же св. Петр является князем апостолов, то ему Господь передал всю свою небесную и земную власть, а от него эту власть получил папа. Таким образом, Римская империя является собственностью папы, как наместника Христа на земле.
Дух властолюбия к этому времени настолько уже завладел умами понтификов, что в Риме искренне полагали, будто, наделив в свое время папу ленными владениями, Пипин и Карл Великий где-то даже обманули их. Что они не оказали папам никакой услуги, а, строго говоря, остались в долгу, поскольку папа и так по своей должности обладает всей Вселенной [482].
Может показаться невероятным, но «Константинов дар» был настолько распространен, популярен и пользовался таким кредитом доверия, что в него верили знаменитые Грациан и Фома Аквинат. А восточные канонисты, например Антиохийский патриарх Феодор Вальсамон (1186–1203) и Матфей Властарь (XIV в.), признавали поступок св. Константина благородным и справедливым [483].
«Лжеисидоровы декреталии» также содержат массу подложных древних писем, документов, актов, свидетельствующих в пользу непогрешимости и главенства Римского епископа. Принцип, выводимый из них, прост — авторитет Апостольского престола в Риме есть верховный во всей Церкви. Папе принадлежит право утверждать в сане епископов и митрополитов, созывать и утверждать Соборы, перемещать архиереев с кафедр и учреждать новые епископские кафедры, судить высших иерархов Церкви и принимать апелляции отовсюду, в том числе на приговоры Соборов; сам же папа никому не подсуден. Помимо духовной власти, сборник наделяет папу и высшими светскими полномочиями [484].
Стоит ли говорить, что при столь различном сознании основных участников исторического процесса единая Римская империя уже не могла существовать? В условиях распада империи Карла Великого и расшатывания устоев государственности Запад уверенно шел к торжеству папизма и... кризису самой папской идеи.
XXXVIII. Император Михаил II Травл (820–829)
Глава 1. «Шепелявый» царь. Восстание Фомы Славянина
Справедливо пишут, что Михаил Травл был не первым императором, вошедшим на престол после физического устранения своего предшественника.
