Ознакомительная версия.
Для того чтобы найти механизм, запускающий общественную регрессию, было выдвинуто, а затем отвергнуто несколько гипотез, пока я не нашел свидетельство возрастания социальной тревоги во время одного из самых безопасных периодов человеческой истории. Человеку удалось преодолеть многие из тех опасностей, которые угрожали его существованию в предыдущие века. Продолжительность его жизни увеличилась благодаря развитию медицины, доступные ему технологии быстро развивались, он стал значительно лучше контролировать вредоносные факторы окружающей среды. Большая часть населения земли стала жить в большем достатке и с большей уверенностью в завтрашнем дне, чем когда-либо прежде. Из-за недостатка места мы сейчас не сможем рассмотреть и проанализировать разные гипотезы и их модификации. В 1960-е годы было невозможно обойти тему вьетнамской войны. Многие видели в ней главную причину социальной напряженности, но существовало немало доказательств того, что симптом напряженности существовал в обществе еще в довоенное время. В конце 1960-х была выдвинута гипотеза, которая не только продержалась несколько лет, но и подкреплялась все новыми доказательствами и результатами исследований. Гипотеза состояла в следующем: растущее беспокойство людей – это следствие демографического взрыва. Все земли, пригодные для жизни, уже освоены, природные запасы, необходимые для поддержания жизни, и месторождения полезных ископаемых истощены. Отсюда возрастающая уверенность, что «космический корабль Земля» не сможет поддержать человеческую жизнь на том уровне, к которому человечество уже привыкло. Человек – это «территориальное животное», которое реагирует на ограниченность пространства так же инстинктивно, как и низшие формы жизни. Он придумывает для себя другие причины, чтобы объяснить свое поведение, свойственное в равной мере и примитивным животным. Человек всегда использует «уход из толпы» как способ снижения тревоги и стабилизации своего состояния. Ограниченность своего мира он ощущает благодаря скоростям, которые предоставляют современные средства связи, телевидение, а также возможности невероятно быстрого передвижения в пространстве. Когда животные ограничены замкнутым пространством, а число их возрастает, они проверяют устойчивость границ, а затем увеличивают свою мобильность, двигаются взад-вперед по всей территории и в конце концов начинают жить плотно и скученно[15], вместо того чтобы распространиться более равномерно по всей имеющейся территории. Человек за последние 25 лет стал более мобильным, все больше людей переезжает на новое местожительство, и при этом все больший процент всего народонаселения селится в огромных мегаполисах.
Еще одно теоретическое положение было важно для меня на этом начальном этапе моих раздумий; оно касается другой предсказуемой человеческой особенности. Обладая логическим мышлением и знаниями, человек мог бы уже десятилетия назад понять, что находится в состоянии конфликта с окружающей его средой. Его эмоциональная реактивность и его причинно-следственное мышление оказались неспособны дать ему те реальные «знания», которые были ему вполне доступны. Приемами причинноследственного мышления он овладел тогда, когда впервые стал искать причинное объяснение устройства окружающего мира и своего места в этом мире. Мы можем проследить стиль мышления человека в предыдущие века и с удивлением обнаружим целый спектр злых сил, которые он обвинял в своих несчастьях, и благожелательных сил, которые он приписывал свои удачи. Именно наука дала человеку возможность выйти за пределы причинно-следственного мышления. Впервые он использовал системный подход в астрономии – области, абсолютно удаленной от его обыденной жизни. Потом он научился системно мыслить в физике, затем – в естественных науках. Не так давно человек усвоил идею, что системное мышление применимо и к его собственному эмоциональному функционированию. Но на эмоциональном поле даже самый дисциплинированный системный мыслитель возвращается к причинно-следственному мышлению и к тому, что поведение построено в большей степени на эмоциональной реакции, а не на рассудочном мышлении.
Этот феномен играет важную роль в тех действиях, посредством которых человек пытается решить проблемы в социальной сфере. Есть основания полагать, что политико-законотворческая деятельность в большей степени подчинена эмоциональной реактивности, чем логическому мышлению, и что большое количество законодательных инициатив – это «пластыри», которые лишь облегчают симптом, но не лечат само заболевание. Эмоциональную реактивность общества в отношении социальных проблем можно сравнить с медленным созреванием эмоционального разрыва в семье. Когда появляется первый симптом, семья или игнорирует его, или прикладывает усилия для того, чтобы его смягчить, считая при этом, что проблема уже решена. Далее жизнь идет прежним, привычным курсом, пока не появится другой, уже более серьезный симптом, за которым последует столь же неуклюжие попытки добиться облегчения. Этот процесс будет повторяться вплоть до разрушительного финала, который, с точки зрения участников, окажется весьма неожиданным.
Сравнение схем поведения в семье и обществе
Более конкретная клиническая часть этого исследования включает сравнение тех способов, посредством которых «разрешающие» родители справляются с правонарушениями и поведенческими проблемами своих детей-подростков и посредством которых с этими же проблемами справляется общество. Это та эмоциональная проблема, в отношении которой терапевт и представитель общества занимают заинтересованные, но существенно различные позиции. Это одна из наиболее распространенных проблем нашего времени. Основное внимание в исследовании обращено на выявление того, что именно родители и общество думают по поводу этой проблемы, как действуют и реагируют (или не действуют и не реагируют), когда сталкиваются с нею непосредственно. Кроме того, анализируются симптомы подростка. Длительный клинический опыт подобной работы помогает увидеть проблему достаточно хорошо. Первичная клиническая оценка того, как родители функционируют в своей расширенной семье, друг с другом и со своими детьми, позволяет с достаточной степенью уверенности предсказать, кто из них будет хорошо продвигаться в терапии, кто крайне медленно, а кто и вовсе не изменится или даже ухудшит свое состояние. Годами я пользовался «шкалой дифференциации» в значительной степени интуитивно, оценивая уровень функционирования на основе одного или нескольких интервью или же по итогам терапии. Я работал со всеми социально-экономическими группами. В самом начале было много ошибок в шкальных оценках. С приобретением опыта метод стал давать достаточно точные результаты, что позволило считать его обоснованным клиническим подходом. Выяснилось, что одним из наилучших прогностических показателей является тип и качество отношений матери с ее собственной матерью и отношения материнской бабушки со своей матерью. Оценка уровня функционирования семьи включает знание тех эмоциональных сил, которые действуют в данной семье, и представление о результатах взаимодействия множества взаимосвязанных эмоциональных сил. Это совсем не такая быстрая и простая процедура, как думают терапевты, не применяющие системного подхода. Важная часть излагаемого исследования состоит в том, что на основе оценки семейной истории оказалось возможным провести достаточно надежное сравнение различных уровней поведенческих проблем друг с другом и со средним уровнем этих проблем в обществе.
Правонарушения и трудности поведения – это не новые проблемы. Они всегда существовали в определенном проценте семей и хорошо известны клиницистам и социальным работникам. В последние десятилетия отмечается значительное увеличение частоты возникновения этих проблем. Со стороны клинической практики их прирост еще более впечатляющий. Частично он обеспечивается за счет молодых людей, чья напряженность раньше выражалась скорее во внутренних проблемах, чем в поведении. Клинически установлен тот факт, что необязательные и «разрешающие» родители в ситуациях, которые требуют родительского контроля, автоматически переходят на уровень авторитарной жестокости, которая эквивалентна неуверенной позволительности другой стороны. В последние десятилетия общество подчеркивает значительно большую необходимость понимания детей, чем раньше, когда существовали установки на почитание и подчинение со стороны детей. Авторитарная жестокость и вседозволенность – это разные выражения одного и того же уровня незрелости. Проведенное исследование позволяет предположить, что изменяющиеся общественные отношения создают среду, которая благоприятствует возникновению поведенческих проблем, которые раньше не давали о себе знать. Перефразируя, можно сказать, что регресс увеличивает вероятность появления человеческих проблем.
Ознакомительная версия.
