Ознакомительная версия.
Вопросы на отношение к режиму (лояльность/протест) респондента и его семьи были следующими: 23) имела ли семья в течение советского периода (в каждом из поколений) какие-либо привилегии; 33) какие истории или легенды передавались в семье о репрессированном члене; 43) членство в КПСС (в каждом поколении); 44) руководящая работа в партии (в каждом поколении); 46) делал ли кто-то из членов семьи в послевоенный период и позже что-либо, за что государство могло его преследовать; 47) если да, то каковы были мотивы этих действий.
Степень отрыва от предшествующих поколений (ОТ) определялась с помощью вопросов на знание различных обстоятельств жизни соответствующих членов семьи. Это были уже упоминавшиеся вопросы относительно дат рождения и смерти, образования, профессии, здоровья, числа браков и разводов, числа детей и т. д. Хотя главным предметом интереса была степень отрыва внуков от репрессированных членов семьи, указанная информация собиралась по отношению ко всем дедушкам, бабушкам и родителям. Осведомленность респондентов кодировалась по трехбалльной системе. В случае уверенного знания ставился 1 балл, в случае неуверенного или неполного – 2 балла, в случае ответа «не знаю» – 3 балла. По теории М. Боуэна передача информации в поколениях – верный показатель вертикальных связей в семье.
Дополнительными вопросами на ОТ были: 1–7) длительность жизни с бабушкой (дедушкой) в детстве; 21) знание о жизни прабабушек и прадедушек (ответами могли быть: «много», «мало», «ничего»); 27) в каком возрасте опрашиваемый узнал о бывшей репрессии (предполагалось, что чем позже, тем больше отрыв); 28) от кого он узнал (если непосредственно от жертвы, то отрыв был меньше, если не от члена семьи – то больше); 29) и 30) как жили оставшиеся взрослые и дети (родители опрашиваемых) после репрессии (включая взаимодействие с другими членами семьи, развод с арестованным и т. п.); 3132) в какой форме и какая память о репрессированном хранилась в семье; 33) какие истории и мифы о нем складывались и передавались в семье; 35) упоминался ли он в качестве положительного или отрицательного примера для внуков; 36) были ли у него какие-нибудь специальные таланты и склонности, которые продолжаются во внуках; 37) есть ли лично у внука фотографии, письма, памятные вещи репрессированного; 38) был ли кто-нибудь в семье назван его именем; 39) похож ли кто-нибудь из внуков на него; 48) живет ли сейчас опрашиваемый с кем-нибудь из родителей или бабушкой (дедушкой).
Наконец, еще одну группу составили вопросы о членах семьи, погибших в Великой Отечественной войне, и памяти о них (вопросы 41–42), а также открытые вопросы. Последние были следующими: 22) подробности знания о семейных корнях; 26) знает ли опрашиваемый что-либо о причинах и обстоятельствах ареста; 57) думает ли респондент, что есть какая-либо связь между пережитой семьей репрессией конца 30-х гг. и тем, как сложилась его собственная жизнь; 58) были ли у опрашиваемого попытки активно собирать информацию о репрессированном члене семьи.
Вопрос 57 обеспечивал возможность сопоставления объективной информации об искомой связи с субъективным мнением опрашиваемого. Вопрос 58 пополнял наши сведения об отрыве. Данные по открытым вопросам кодировались и использовались при оценке параметров функционирования, отрыва и отношения к режиму.
2.2. Процедура исследования2.2.1. Интервьюеры и их подготовка
Интервью проводили пять специально отобранных и подготовленных интервьюеров: четверо из них были студенты и выпускники Московского университета, пятый – один из соавторов исследования, профессор Ю.Б. Гиппенрейтер.
Интервьюеры прошли подготовку под руководством К. Бейкер и Ю.Б. Гиппенрейтер. В подготовку входили детальное ознакомление с опросником и смыслом каждого вопроса; рассказ о теориях М. Боуэна, объяснение связи исследования с положениями этих теорий; ознакомление с техникой проведения интервью и кодирования. До основных встреч каждый интервьюер провел пробное интервью.
2.2.2. Отбор испытуемых
Поиск внуков жертв репрессий 30-х гг. был организован с помощью и при содействии общества «Мемориал»[49]. Мы получили возможность связаться сначала с членами «Московского объединения жертв незаконных репрессий и членов их семей» при «Мемориале» – детьми репрессированных, т. е. родителями наших потенциальных респондентов, и через них – с их детьми, внуками репрессированных.
На выборку испытуемых было наложено несколько ограничений.
Пол. Предполагалось включить в исследуемую группу примерно равное количество мужчин и женщин для возможного сравнения результатов по параметру пола. Всего в группе из 50 испытуемых оказалось 26 женщин и 24 мужчины.
Возраст. По этому параметру отбирались испытуемые в возрасте от 35 до 45 лет, т. е. родившиеся между 1948 и 1958 гг. Выбранный диапазон означал средний возраст, в котором люди с большой вероятностью образуют собственные семьи и имеют детей. Кроме того, указанный возраст был естественным для внуков лиц, подвергшихся репрессиям в конце 30-х гг. (т. е. примерно за 55 лет до момента исследования) и в ту пору также находившихся в среднем возрасте. Возрастной состав наших испытуемых оказался следующим: 54 % родились до 1953 г. (середина нашего диапазона и одновременно год смерти Сталина) и 46 % – после.
Место жительства. Все испытуемые были москвичами, что значительно облегчало встречи и проведение интервью.
Образование. Было решено выбирать лиц с высшим образованием. При этом главным соображением была возможность получать от испытуемых более полные и детальные ответы об опыте семьи и собственных переживаниях. Хотя фиксация указанного параметра ограничивала возможность обобщения результатов исследования, преимущества ее, на наш взгляд, превосходили этот недостаток.
2.2.3. Проведение интервью
Сотрудник «Мемориала» звонил родителям предполагаемых испытуемых, объяснял замысел исследования и просил помочь связаться с их детьми (договориться о согласии, дать телефон и т. д.). В случае положительного ответа назначенный интервьюер звонил испытуемому непосредственно, описывал характер и цели исследования, озвучивая текст вводного обращения, составленный авторами. В этом тексте, помимо всего прочего, говорилось, что будет обеспечена анонимность результатов беседы и что работа респондента будет оплачена за счет гранта. Затем назначалось место и время интервью. Интервью могло проводиться в одном из трех мест: на квартире испытуемого, на его работе, на квартире интервьюера; выбирал сам испытуемый. Средняя длительность интервью оказалась равной 1 ч 20 мин с колебаниями от 50 мин до 4 часов.
Во многих случаях, когда интервью проводилось дома у испытуемого, его родители выражали стремление находиться тут же и, как оказалось, не могли удержаться, чтобы не вмешиваться в ответы испытуемых. Поэтому ради чистоты результатов приходилось от них изолироваться на время интервью. Вместе с тем вовлечение родителей было бы крайне полезно для будущего развития данного исследования.
В конце каждой беседы интервьюеры отвечали на любые вопросы испытуемого. Последний получал также гонорар в размере рублевого эквивалента 15 долларов. Трое испытуемых отказались от денег, прося передать их в фонд «Мемориала» или нуждающимся семьям.
Стоит заметить, как чувствовали и вели себя опрашиваемые во время беседы.
Некоторые из них держались несколько формально и отстраненно, другие нервничали, проявляя признаки осторожности и тревоги по поводу «правильности» своих ответов. Большинство испытуемых волновались: одни непрерывно курили, у других появлялись красные пятна на лице и шее, иногда слезы на глазах. Многие просили сообщить о результатах исследования по его завершении.
Сразу после беседы интервьюер кодировал ответы испытуемого. Авторы с помощью контент-анализа кодировали открытые ответы.
3. Результаты и их обработка
Простые частоты дают представление о некоторых аспектах жизни наших респондентов.
Положение в родительской семье. Типичный для России размер и образ жизни семей выразился в следующих данных: 56 % опрошенных были единственным ребенком в семье, 34 % – старшим, 10 % – младшим, и ни один из них не был средним. 82 % респондентов жили в детстве с бабушкой или дедушкой, и 83 % из них – в течение более трех лет.
Семейное положение. 88 % опрошенных были женаты (замужем), из них 68 % – только один раз. 28 % женились (выходили замуж) два и более раза. Никто не был вдовцом (вдовой). У 70 % есть дети, из них 60 % имеют только одного ребенка. 40 % живут вместе с матерью (и/или отцом). 28 % обладают достаточным оптимизмом, чтобы в современных условиях недавно (в течение последних двух лет) завести ребенка или планировать иметь его в ближайшем будущем.
Ознакомительная версия.
