Как-то раз, проезжая по берегу Мунге, мы наткнулись на группу гиен, которые сновали на берегу и вглядывались в воду. В этом месте берег круто обрывался и до воды было больше метра. Вдруг из довольно бурного потока вынырнула чья-то гладкая голова, вроде тюленьей. Это странное существо встряхнулось, и из тучи разлетевшихся брызг на нас глянула знакомая физиономия Леди Астор. Через секунду на поверхности показалась вторая голова, и из воды вышла Кровавая Мэри. Почти сразу же обе снова нырнули, а за ними с берега бросилась объемистая Бочка, окатив водой стоящих на берегу гиен и подняв волну, далеко прокатившуюся по узкой реке.
Мы сразу же догадались, что под водой находится туша какого-то животного — возможно, оно утонуло, пытаясь уйти от преследования гиен. До воды было метра полтора, и нам казалось, что многие гиены, кружившие по берегу, не решались прыгнуть с такого высокого берега, но скорее всего они боялись своих сильных родственников, а не воды, поскольку особи высшего ранга прыгали не задумываясь.
Вот Кровавая Мэри что-то нащупала передними лапами и погрузилась в воду, так что на виду остался только хвост. Вынырнула она с куском мяса в зубах. И снова принялась старательно шарить лапами — должно быть, нащупывала, как расположена туша. Увидеть в этой взбаламученной, грязной воде ничего нельзя было: гиены, которые не шарили лапами под водой, часто выныривали без мяса.
Тем временем быстрое течение постепенно снесло тушу на более мелкое место ниже по реке, где берег был не так крут. Кровавой Мэри удалось ухватиться за заднюю ногу добычи и вытащить ее на поверхность, а потом гиены сантиметр за сантиметром выволокли всю тушу на берег. Тут же поднялась обычная возня с рычанием и хихиканьем. Но на этот раз привычную сцену несколько разнообразило одно обстоятельство: когда гиены низшего ранга, схватив кусочек, отскакивали, трусливо оглядываясь через плечо, они неизменно кувыркались с берега прямо в воду. Порой беглянке приходилось окунуться дважды, когда преследовательница тоже валилась в воду прямо ей на голову.
В кратере гиены клана Когтистых скал чаще охотятся на гну и гораздо реже на зебр, а в холмистой местности позади нашей хижины гиены клана реки Мунге обычно охотятся на зебр. Однажды мы поехали следом за несколькими гиенами этого клана, когда они вышли на охоту. Ночь была светлая, сияла луна, но среди холмов полно предательских ловушек — ям, скрытых высокой травой, так что мы потуже затянули аварийные ремни и надвинули на лбы противоударные шлемы. В группе, за которой мы ехали, было тринадцать гиен — погоню за гну могут начать одна-две гиены, а для охоты на зебру обычно собираются более многочисленные партии. Внезапно гиены повернули и помчались прямо вверх по склону холма. Ведя машину следом, я с минуты на минуту ждала, что лендровер опрокинется на этой крутизне. Но мы благополучно достигли вершины, и тут перед нами открылась совершенно неописуемая картина.
Рассеянные табунки зебр собрались в одну громадную полосатую шеренгу — там было больше двухсот зебр. Табун уходил галопом, и мы видели, что с тыла его защищают несколько жеребцов. Они то и дело останавливались, оборачивались и щелкали зубами, плотно прижав уши к голове — так они отгоняли передовых гиен. Вот одна из них внезапно взлетела в воздух сантиметров на тридцать выше зебровых спин — видно, ее лягнули. Шлепнувшись на землю, она два раза перевернулась, но вскочила и снова побежала вперед. Воздух дрожал от несмолкаемого пронзительного лая преследуемых зебр, и их копыта выбивали громоподобную дробь на выбеленном луной склоне холма. Собравшихся гиен подсчитать было невозможно, их было не меньше тридцати.
Минут пятнадцать мы следовали за погоней, но вот гиены по одной, по две, маленькими группками стали отставать, обескураженные этой непробиваемой стеной зебр и отвагой защищавших табун жеребцов.
Да, зебры — нелегкая добыча для гиен, и охотники почти всегда пасуют, как только жертва перестает убегать. Должно быть, гиены, как волки и гиеновые собаки, не боятся, что крупное животное их лягнет, но стоит ему обернуться, и они пугаются его рогов или зубов. Мы видели, как гиены четыре ночи подряд преследовали хромого жеребца; каждый раз, отбежав немного, жеребец оборачивался и начинал огрызаться. Охотники, немного покрутившись вокруг него, расходились, оставляя свой вожделенный ужин мирно пастись на траве.
Что касается пропитания, то самое беззаботное время для гиен кратера — период отела гну. И как раз это время наносит наибольший ущерб репутации гиен. Ведь сил нет смотреть, как гиены хватают и приканчивают едва стоящего на ножках новорожденного теленка — можно ли не пожалеть и его, и мать… Мы с Гуго не раз наблюдали, как теленок появляется на свет, как мать вылизывает его мокрую шерстку, смеялись, глядя, как он пытается встать на длинные ножки, и диву давались, как быстро он осиливает эту премудрость и начинает бегать, — и вдруг замечали, что к нему подбирается одна или несколько гиен. Через каких-нибудь десять минут после рождения теленок погибает в зубах у гиены — в этот период изобилия гиены охотятся не только ночью, но и днем.
Все это глубоко подействовало на меня, когда я работала в кратере за месяц до рождения собственного ребенка. Я не могла отогнать от себя мысль о такой расточительной потере усилий и жизни: антилопа гну так долго вынашивает своего теленка, и вот когда он наконец появляется на свет, в один миг это новорожденное живое чудо погибает, даже не вступив в жизнь! Ненаучный подход к явлениям природы — но беременным женщинам принято прощать всякие слабости. Тем более что любое сочувствие в известных границах всегда оправдано. Даже женщина, помешанная на кошках, не сможет побороть в себе жалость к птенцу, которого с гордостью положили у ее ног на паркете гостиной, но обвинять свою кошечку — нет, как можно! А ведь кошечка в отличие от гиен, которым приписывают все смертные грехи, сыта и охотится не ради пропитания.
Нужно учесть и еще одно обстоятельство. Гиена немало рискует, охотясь на теленка гну, — ведь антилопа бесстрашно и решительно защищает своего малыша. Я наблюдала однажды такую полную драматизма битву разъяренной матери с доминирующим самцом клана Когтистых скал Веллингтоном.
Когда Веллингтон напал на антилопу с теленком, они поскакали прочь, но увидев, что он догоняет их, мать повернулась, налетела на него, наподдала ему рогами и снова бросилась бежать. Веллингтон молниеносно вскочил и продолжал погоню. Догнав теленка, он вцепился ему в плечо, но мать обернулась и мощным ударом лба подбросила и гиену, и теленка на метр с лишним вверх. Когда Веллингтон приземлился, мать была наготове и, бросившись «на колени», прижала его к земле своими загнутыми рогами. Однако дралась она уже напрасно: теленок был ранен и Веллингтон, вывернувшись, без труда схватил и утащил его в сторону. Он держал теленка за шею и прикончил его, встряхивая головой и сжимая свои мощные челюсти. А бедная мать только и знала, что носилась галопом вокруг гиены: возможно, и бой-то она проиграла из-за того, что теленок перестал мычать. Как бы то ни было, антилопа стояла и молча смотрела, как Веллингтон и примчавшиеся три гиены в клочки рвали ее дитя. Потом она повернулась и неторопливо пошла прочь, пощипывая травку по дороге, — судя по ее виду, она и не думала горевать. Когда Веллингтон стал уходить, я заметила, что он не может ступить на одну из передних лап. Несколько дней он не участвовал в охоте.
Телятам нередко удается удрать от преследующих их гиен. Иногда в бой вступает бык: напав на гиен, он дает матери с теленком время убежать. Самец гну ведет себя так вовсе не из любви к ближнему — эти драчливые быки готовы напасть на гиену независимо от того, гонится она за теленком или нет. Однажды гну налетал на Нельсона четыре раза подряд и даже опрокинул его, никак не давая спокойно доесть молодую газель Томсона, которую тому посчастливилось изловить.
Теленок легче всего спасается в том случае, когда мать продолжает скакать вперед, не останавливаясь для нападения на преследующих гиен. Ведь детеныш обычно поворачивает вместе с матерью и бегает вокруг нее, так что гиене, ускользнувшей от антилопы, ничего не стоит схватить его. Но один раз совсем маленький теленок продолжал бежать вперед и тогда, когда мать обернулась и поддала рогами одну из двух гнавшихся за ними гиен. Он вбежал в табунок зебр, и одна из них ни с того ни с сего вдруг лягнула бегущего малыша. Теленок растянулся на земле, и я испугалась, что вторая гиена, которая была всего в двадцати метрах, вот-вот его прикончит. Но в тот момент, когда малыш поднимался на ноги, мать бросилась на гиену и прижала ее к земле, придавив рогами, и теленок удрал без помех. Потом мать снова побежала и, поравнявшись с детенышем, быстро и ровно поскакала рядом с ним. Первая гиена больше за ними не гналась — должно быть, мать ушибла ее или ранила. Вторая несколько минут продолжала погоню, но постепенно замедлила бег и наконец совсем остановилась, отказавшись от добычи.
