их интересах.
Только в 1907 году, под угрозой торговых санкций со стороны Германии, швейцарцы решили распространить патентную защиту на изобретения в области химии. И всё равно, даже обновлённый патентный закон не защищал химические технологии до такой степени, которая предусмотрена современной системой TRIPS [Соглашение по Связанным с торговлей правами интеллектуальной собственности]. Как и многие другие страны в то время, швейцарцы отказывались выдавать патенты на химические вещества (но не на химические процессы). В обоснование такой позиции утверждалось, что такие вещества, в отличие от механических изобретений, уже существовали в природе, и следовательно, «изобретатель» всего лишь нашёл способ выделить их, нежели изобрёл само вещество. Химические вещества оставались непатентоспособными в Швейцарии до 1978 года.
И Швейцария не была единственной страной в то время, не имевшей патентного закона. Нидерланды, к примеру, в 1869 году отменили свой патентный закон, образца 1817 года, и ничем его не заменяли вплоть до 1912 года. Когда голландцы [решили] отменить свой закон, они находились под сильным влиянием антипатентного движения, которое я упоминал выше, они были [абсолютно] убеждены, что патент, как искусственно созданная монополия, вступал в противоречие с их принципом свободы торговли [178]. Пользуясь отсутствием патентного закона, в 1891 году только что созданная голландская компания
«Philips», принялась выпускать лампочки, [чья конструкция] основана на патенте «позаимствованном» у американского изобретателя Томаса Эдисона (Thomas Edison) [179].
[Примеры] Швейцарии и Нидерландов могут быть, конечно, крайностями. Но весь XIX век правовой режим защиты прав интеллектуальной собственности в нынешних богатых странах очень плохо защищал IPR иностранцев. Отчасти это было следствием попустительского отношения, свойственному ранним этапам развития патентного права, в проверке оригинальности изобретения. К примеру, в США, до того как в 1836 году там кардинально пересмотрели своё патентное законодательство, выдавали патенты безо всяких доказательств оригинальности [заявки на изобретение]; что поощряло вымогателей патентовать устройства, уже находящиеся в употреблении («липовые патенты»), и затем требовать деньги у их пользователей, угрожая иском за нарушение их прав [180]. Но отсутствие защиты IPR иностранцев зачастую было преднамеренным. В большинстве стран, включая Британию, Нидерланды, Австрию, Францию и США, было прямо дозволено патентовать иностранные изобретения. Когда Питер Дюран (Peter Durand) в 1810 году получал в Британии патент на технологию консервирования продуктов в консервных банках, пользуясь изобретением француза Николаса Аппера (Nicolas Appert), то заявитель откровенно указал, что это было «изобретение, поведанное мне неким иностранцем», в то время стандартная формулировка, применяемая в случаях, когда получаешь патент на изобретение иностранца [181].
«Заимствование» идей происходило не только в отношении изобретений, которые можно было патентовать. В XIX веке на широкую ногу была поставлена подделка товаров [известных] торговых марок, тем же манером, которым в последствии воспользовались Япония, Корея, Тайвань, и сегодня Китай. В 1862 году Британия пересмотрела свой «Закон о торговых марках» («Merchandise Mark Act»), с конкретной целью – не дать иностранцам, в особенности немцам, выпускать подделки английских товаров. Пересмотренный закон требовал от производителя указывать место или страну изготовления, как часть обязательного «торгового описания» [182].
Правда закон недооценил немецкую изобретательность, немецкие фирмы придумали несколько блестящих вариантов тактики уклонения [183]. К примеру, они размещали клеймо, указывающее страну происхождения на упаковку, а не на сам товар. Как только упаковку удаляли, покупатель не мог определить страну происхождения продукта. Говорят, что такая техника была особенно распространена с импортными часами и стальными напильниками. Или немецкие производители присылали некоторые товары, вроде пианино или велосипедов в разобранном виде, и организовывали их сборку в Англии. Или они помещали клеймо, указывающее страну происхождения туда, где оно становилось практически невидимым. Британский журналист XIX века Эрнест Уильямс (Ernest Williams), который написал книгу о немецких подделках «Сделано в Германии» («Made in Germany»), зафиксировал, как «одна немецкая фирма, которая экспортирует в Англию большое количество швейных машинок, промаркированных на видном месте «Singer» и «Северо-Британские Швейные Машины», поместила штамп «Made in Germany», выполненный мелким шрифтом, под педаль ножного привода машинки. Полдюжины швей смогли бы, объединив свои усилия, перевернуть машинку кверху ногами и прочитать клеймо; в противном случае оно так и останется непрочитанным» [184].
Авторские права также повсеместно нарушались. Несмотря на своё нынешнее нетерпимое отношение к [нарушениям] авторских прав, в прошлом США отказывались защищать авторские права иностранцев своим законом об авторским правах 1790 года. США подписали международное соглашение по авторским правам (Бернская конвенция 1886 года) только в 1891 году. В то время США являлись нетто-импортёром материалов, охраняемых авторским правом, и считали, что в их интересах защищать только американских авторов. Ещё целый век (до 1988 года) США не признавали авторских прав на материалы, напечатанные за пределами США.
Картина, которую демонстрирует история, ясна. Подделки придумали не в нынешней Азии. Когда сегодняшние богатые страны сами были отсталыми в плане знаний, все они с лёгкостью необыкновенной попирали чужие патенты, авторские права и торговые марки. Швейцарцы «заимствовали» немецкие химические разработки, в то время как сами немцы «заимствовали» [популярные] английские торговые марки, а американцы «заимствовали» британские авторские материалы – и всё это без выплаты, того, что сегодня бы сочли справедливой компенсацией.
Несмотря на свою историю, сейчас Недобрые Самаритяне заставляют развивающиеся страны поднять уровень защиты IPR на исторически беспрецедентный уровень при помощи соглашения по TRIPS и уймы двусторонних соглашений о свободной торговле. Они утверждают, что повышенная защита IPR будет стимулировать выработку новых знаний и пойдёт на пользу всем, включая развивающиеся страны. Но правда ли это?
Продлевая жизнь Микки Маусу
В 1998 году, американский «Закон о продлении срока действия авторских прав»
(«Copyright Term Extension Act») продлил срок защиты авторских прав с
«продолжительность жизни автора плюс 50 лет или 75 лет для произведений с правами, принадлежащими юридическому лицу» (как установлено законодательством 1976 года) до «продолжительность жизни автора плюс 70 лет или 95 лет для произведений с правами, принадлежащими юридическому лицу». С исторической точки зрения это было просто невероятным продлением периода защиты авторских прав, ведь начиналось всё с 14 лет (с продлением ещё на 14), как было установлено «Законом об авторских правах» («Copyright Act») 1790 года.
Закон 1998 года ещё насмешливо называют «Законом по Защите Микки Мауса», поскольку именно Уолт Дисней лоббировал его принятие, в преддверии 75-ой годовщины Микки Мауса, созданного в 1928 году («Steamboat Willie»). А вот, что в этом особенно примечательного, так это то, что закон применялся ретроспективно [т. е. распространялся на отношения, возникшие до его принятия, задним числом]. Как должно быть ясно каждому, продление срока зашиты уже существующей работы, никак не может создать новые знания [185].
И дело не ограничивается только авторскими правами. Американская фармацевтическая индустрия уже успешно пролоббировала продление срока действия уже существующих патентов на срок ещё до восьми лет, используя в качестве предлога необходимость скомпенсировать задержки в процессе одобрения препарата со стороны FDA (Food and Drugs Administration) или необходимостью защиты данных. С учётом того, что американские патенты, как и авторские права, раньше имели защиту только на 14 лет, получается, что фармацевтическая промышленность, по существу, удвоила срок действия патентов для своих разработок.
Сроки прав интеллектуальной собственности продлевались не только в США. В третьей четверти XIX века (1850–1875 гг.), средний срок действия патентов в 60-ти [подвергшихся изучению] странах составлял около 13 лет. В период с 1900 по 1975 гг., этот срок вырос до 16–17 лет. Но в последнее время США играет лидирующую роль в ускорении и консолидировании этой повышательной тенденции. Они превратили свой двадцатилетний срок защиты патентов в «глобальный стандарт» тем, что вложили его в Соглашение по TRIPS Всемирной торговой организации; теперь средняя цифра по 60 странам на 2004 год составляет 19 лет [186]. Всё, что выходит за рамки, [очерченные] TRIPS, вроде продления сроков уже существующих патентов на медпрепараты, американское правительство распространяет через свои двусторонние соглашения о свободной торговле. Я не знаю ни одной экономической теории, которая бы утверждала, что 20 лет патентной защиты лучше, чем 13 или 16, с общественной точки зрения, но совершенно ясно, что чем этот срок дольше, тем лучше патентообладателю.
Поскольку
