такого рода комментарий знакомого в 1985 году.
Поводом для обсуждения стала статья 3. Горчаковой «Павловские карусели», опубликованная в газете «Советская Россия» 7 июля 1982 года. В результате Управление культуры поспешило заверить областной комитет КПСС, что планы по превращению парка в заповедник уже находятся на стадии осуществления (о вырубке и реакции на нее см. ЦГАИПД СПб. Ф. 24. Оп. 191. Д. 16. Л. 25–26).
См., например, Oxf/AHRC SPb-07 PF 12 (мужчина 1977 г. р.).
Э. М. Альмединген вспоминает, как видела объявление о запрете посещения Летнего сада для «низших чинов армии и флота», а также для собак и нищих [Almedingen 1969:173]. В рассказе Тэффи «За стеной» (1910) кухарка объявляет своей хозяйке, что пойдет гулять «на кладбище какое-нибудь».
См., например, отчет 1963 года о том, что происходило в 1962–1963 годах на Смоленском кладбище: ЦГАЛИ СПб. Ф. 105. Оп. 1. Д. 1502. Л. 39.
Помню, как меня водили туда в 1980-е. Здание по-прежнему существует, но новая застройка сделала район вокруг практически неузнаваемым. В постсоветские годы для тематических прогулок появились специальные путеводители: см., например, [Измозик 2004].
«В невской дельте большую часть года стоит отвратительная погода, и поэтому гуляние компаниями на улице не доставляет радости» [Лурье 1998: 212]. Талый снег (особенно в смеси с крупной солью) также ужасным образом воздействует на обувь, которую в советские годы было трудно достать (к тому же она была очень дорогой).
У Ф. Нильсена [Нильсен 2004] есть интересный рассказ о газированной воде советских времен, с фотографией автомата для ее разлива (вода без сиропа – 1 копейка, с сиропом – 3 копейки).
Ср. заявление информанта из рабочих (1944 г. р.): «Я скорее свою еду с собой буду носить, чем пойду в одно из этих [то есть в кафе]» (хотя его жена в кафе ходила) (Oxf/AHRC-SPb-08 PF-51 IN). Oxf/AHRC SPb-11 PF4 NG: информант вспоминает, как посещал пышечную на ул. Желябова (Большая Конюшенная).
Ср. воспоминания информанта из рабочих 1929 г. р. о том, что люди не шли в кафе или ресторан, даже чтобы отпраздновать свадьбу (Oxf/AHRC-SPb-07PF17).
О том, как наркотики вытеснили алкоголь, см., например, [Здравомыслова 2009]. В рекомендациях о трезвости для ленинградских рабочих [Соколов 1989] содержится ценный материал об этнографии социального пьянства в позднесоветский период.
В. Л. Топоров чаще всего упоминает «Ольстер» на Невском и бар в гостинице «Октябрьская» [Топоров 1999: 16].
О производстве и потреблении шампанского см. [Богданов 2012: 367–378].
Даже газетные репортажи признавали, что бары обычно были шалманами и забегаловками: см., например, статью [Алексашин 1980], содержащую красочное описание бара «Хмель» на Лиговском проспекте.
Так, Л. Лосев вспоминает, как они с отцом праздновали рождение у автора сына: «Мы пошли отмечать радостное событие не в “Европейскую” или хотя бы в “Кавказский”, а по-народному с четвертинкой водки зашли в молочный буфет на Владимирской, разливая под столом» [Лосев 2010: 157]
См. раздел «Глеб Горбовский» в антологии «У Голубой лагуны» [Кузьминский, Ковалев 1980: 430].
Горбовский полностью бросил пить в середине 1970-х и с этого момента стал очень критически относиться к своему алкоголическому прошлому и к тому, что в России не принято говорить о пьянстве вслух [Горбовский 1991:76–77].
См. [Hodgson 1996: 29–31].
В статью С. Алексашина [Алексашин 1980] был включен опрос молодых людей, которые утверждали, что их всегда без проблем обслуживали в любимых коктейль-барах и кафе. В молодежных кафе подавали спиртное, а в одном из таких заведений официантка на вопрос, почему она не попросила паспорт, просто пожала плечами. 17 мая 1980 года заместитель директора треста столовых Куйбышевского района сообщал в газете «Смена» о том, что меры приняты: директор кафе «Восток» был уволен, а бар «Хмель» (исключительно затрапезный пивной бар на Лиговке) закрыт на ремонт. Но суть проблемы при всем этом, конечно, не менялась.
См., например, [Уфлянд 1999: 104–110]. Что до «исключений», помню, как, приехав в Ленинград в 1988 году, привезла друзьям бутылку джина (до этого я несколько лет не приезжала); бутылка была немедленно (в 10 утра) открыта, чтобы отметить встречу.
Это описано, в частности, в [Гальперин 2011: 354–355]. На более поздних стадиях бармен мог налить «разбавона» – разбавленного водой пива, что было неприятно, но лучше, чем ничего [Там же: 359].
По крайней мере, в этом меня уверял завсегдатай подобных мест.
«Они просто не знают меры. Если бутылка водки откупорена, ее необходимо прикончить. Убрать початую бутылку в шкаф – такого понятия не существует, и, если западный гость выскажет подобное предложение, русского оно просто позабавит. Русские пьют в основном, чтобы забыться, чтобы развеять скуку жизни, чтобы согреться в морозную зиму, и они с наслаждением погружаются в создаваемый водкой иллюзорный мир» [Смит 1978: 155]. О более широком смысле пития см. также [Pesmen 2000: 170-88].
Джерри Смит напомнил мне, что Лосев здесь перефразирует знаменитое горьковское «Всем хорошим во мне я обязан книгам».
Oxf/AHRC SPb-11 PF3 NG.
См. [Hodgson 2003:29–30], где высказывается предположение, что к мужчине, который пил бы столько, сколько Берггольц, относились бы совершенно по-иному. Е. Шварц, еще одна отважная любительница выпить (см. ниже), вызывала неодобрение по той же причине.
Как, в частности, Е. Шварц, которая «была готова пить все, что угодно; любой алкогольный напиток она называла “выпивоном”» (Джерри Смит, электронное письмо, июль 2012 года).
Там же. В целом, винные бары
