в зверя или птицу основную роль играет шкурка (птичья, звериная или лягушачья).
Особой способностью к оборотничеству обладали, по мнению многих народов, колдуны, шаманы, знахари. По поверьям русского населения, колдуны и ведьмы могли обращаться в волков, собак, лошадей, кошек, свиней, жеребят. Украинско-белорусские поверья о ведьмах приписывают им способность превращать человека в свинью, собаку, кошку, сороку, жабу. Они якобы могут также, превратившись в жабу, птицу или насекомое, высасывать молоко из чужой коровы. Бушменские колдуны будто бы могли обращаться в шакалов; колдуны Гондураса — в разных диких животных; парагвайские колдуны — в тигров; гавайские — в собак; колдуны у коми — в медведей, волков, коней, черных собак, поросят, кур, голубей, лягушек. У южноамериканских индейцев бороро было поверье о том, что колдуны в образах животных убивают людей. Смерть и болезнь, по их представлениям, — это месть убитых людьми животных, в которых превратились колдуны. Колдуны майя Центральной Америки будто бы могли принимать вид собак, поросят и других животных, а их взгляд якобы обладал способностью причинять людям смерть.
В русских и западноевропейских поверьях об оборотнях ведьма или колдунья, превратившаяся ночью в животное и получившая рану от человека, утром, обратившись снова в женщину, сохраняет следы раны. Такие же поверья были известны и у других народов. У индейцев Северной Америки есть рассказ о том, как старая колдунья и ее сын обратились в птиц: шаман выстрелил в них волшебными стрелами, наконечники которых на следующее утро были обнаружены в телах обратившихся вновь в людей колдуньи и ее сына.
Малайские колдуны семангов будто бы обладали способностью превращаться по своему желанию в тигра и в этом зверином облике поедали людей, живых и мертвых.
…Плач и стенания несчастной женщины слышатся из хижины, покрытой пальмовыми листьями. В семье большое горе: тигр похитил и съел старшего сына. Деревня семангов со всех сторон окружена лесом. К дому подходят соседи и, сокрушенно качая головами, сочувственно переговариваются с хозяином хижины, отцом погибшего.
Его лицо осунулось от горя, но как настоящий мужчина он ничем не выдает своего смятенного состояния. Уже в который раз рассказывает он, как сын отправился рано поутру на ближнее поле и не вернулся. Только что прошел сильный дождь. Зеленеет обновленная влагой земля, прозрачные капли медленно стекают с листьев.
Торопливо перепрыгивая через лужи, к группе беседующих бежит парень лет двадцати. Он отчаянно жестикулирует и что-то кричит. Лишь когда он приблизился к толпе, люди поняли, чем он возбужден. Оказывается, тигр сделал набег и на его загон со скотом. Один из буйволов стал его жертвой. Последнее время набеги тигра-людоеда на людей и скот заметно участились.
Еще один житель селения подходит к группе мужчин. Это старый, всеми уважаемый охотник. Выслушав страшные новости, он задумчиво качает головой и бросает несколько отрывистых фраз: «Это он… Старый колдун… Никак не успокоится…» Все замолкают, понимая, что речь идет о деревенском колдуне, о котором давно ходят мрачные слухи и дом которого обходят стороной.
«Это было давно, — начинает рассказ старик, и все напряженно вслушиваются в его повествование. — Как-то раз я отправился на дальнюю поляну в лес за прутьями для новой корзины. Дорогой я задумался и свернул не на ту тропинку. Опомнился я, когда забрел в дремучий лес. Пришлось возвращаться обратно. Только я повернул назад, как почувствовал посторонний запах. Он был довольно приятным и напоминал запах ладана, возжигаемого нашим колдуном. Я пошел по направлению запаха. Шел я тихо, еле ступая. Из-за чащи до меня донеслось глухое бормотание. Притаившись, я осторожно выглянул, и что же, вы думаете, я увидел? Наш деревенский колдун, сидя на корточках у костра, возжигал фимиам и, держа то правую, то левую руку над огнем в виде воронки, раздувал благовонный дым. При этом он просил духов гор, чтобы они помогли ему стать тигром. Несколько раз он проделал это, повторяя свою просьбу. Потом он присел на четвереньки и стал превращаться в тигра: у него начала меняться кожа, выросла шерсть, появился хвост. Объятый страхом, я замер и как будто окаменел. Огромными прыжками тигр унесся в чащу.
После этого больше десяти дней в окрестностях нашей деревни то появлялся, то исчезал тигр. Он унес много скота и убил нескольких человек. А колдуна в деревне не было видно. Его жена сказала, что он ушел в дальнюю деревню. Она все время сидела у костра и жгла ладан. Наверняка она знала, где сейчас находится ее муж, и помогала ему. Потом тигр исчез, скот перестал пропадать. Однажды утром мне пришлось пройти мимо хижины колдуна, и вдруг я вижу: он выползает из дома совсем больной. Отполз за дом, и тут у него началась рвота. И что же выходило из него? Кости…»
Греки и скифы рассказывали Геродоту, что невры (народ, живший на территории теперешней Белоруссии) были чародеями, что «ежегодно каждый невр становится на несколько дней волком, а потом опять принимает свой прежний вид». К волку многие народы относились с суеверным страхом, с ним связаны народные поверья у славян (русских, белорусов, украинцев), народов Кавказа (грузин, армян, аварцев, абхазцев и др.), германских, тюркских и монгольских народов. У них были поверья и о волках-оборотнях.
Очень характерны в этом отношении поверья белорусов о колдунах-оборотнях: «Есть такие особые чаровники, которые могут обращаться в волка и производить опустошения. Такого волка нельзя ни убить, ни поймать» [62]. Перед обращением в волка колдун в каком-нибудь уединенном месте вбивает в землю пять осиновых кольев, но так, что два колышка служат подобием передних ног, два других изображают задние ноги, а пятый — хвост. Прыгая вперед через все колышки, начиная от заднего, он становится волком. Когда же он желает вновь принять свой человеческий образ, он опять прыгает через те же пять колышков, но в обратном порядке, задом наперед. «Стоит только предупредить эти прыжки, вынув все колышки, и перевертень (оборотень) навсегда останется волком. Если же только не успеют вынуть все, а останется один и более колышков, то перевертень останется навсегда с волчьими членами» [63]. Вера в волков-оборотней была характерна в прошлом для народов Западной Европы. Людей, заподозренных в оборотничестве, сжигали на кострах как колдунов.
В саамских сказках в животных обращаются колдуньи-нойды: «Очень давно жила старуха нойда, колдунья. Ей наскучило быть в человеческом виде. Она обернулась важенкой — самкой дикого оленя» [64].
В сказках о колдунах сама способность колдовать означает умение понимать язык птиц и животных и обращаться в них. Герои сказок, попадая
