когда первооткрыватели доказывают свое существование монстра и его потрясающие возможности.
Как в процессе открытия, так и в процессе подтверждения в историях ужасов может проявляться ратиоцинация. Когда персонаж развивает гипотезу о том, что по соседству завелся вампир, или пытается доказать, что в городе завелись инопланетные захватчики, на первый план выходят аргументы и объяснения. Чтобы подтвердить свое открытие монстра, персонаж должен продемонстрировать, что его утверждение более правдоподобно соответствует фактам, чем конкурирующие теории. Большая часть рассуждений, используемых для этого, будет относиться к тому типу, который философы называют "гипотезами наилучшего объяснения". Например, гипотеза о вампирах лучше объясняет такие аномалии, как волчий лай в центре Лондона, небольшие следы укусов на шее жертвы и устойчивую анемию, несмотря на бесчисленные переливания крови, чем любая из имеющихся натуралистических теорий.
Несомненно, как и в случае с таинственными историями, игра рассуждений во многих страшных рассказах способствует получению когнитивного удовольствия. Не стоит удивляться и тому, что драма доказательства играет столь важную роль в ужастиках, поскольку, как я утверждал ранее, объектом артхоррора является то, что исключено из наших концептуальных схем. Таким образом, сюжеты стремятся доказать, что на небе и на земле существует больше вещей, чем признается в наших устоявшихся концептуальных рамках. Особенно интересной в этой сюжетной структуре является напряжение, вызванное задержкой между открытием и подтверждением. Тематически она вовлекает зрителей не только в драму доказательства. Но, кроме того, поскольку зрители разделяют с первооткрывателями знание о существовании чудовищ, это ставит нас в восхитительно превосходное положение, которое особенно ярко проявляется, когда отрицатели - генералы, епископы, начальники полиции, ученые, руководители учреждений, бюрократы всех мастей и так далее - являются патентованными авторитетными фигурами.
Как и в случае с наступлением, процессы обнаружения и подтверждения в рассказе ужасов могут повторяться. Монстр может быть обнаружен более одного раза разными людьми и группами, и его существование может быть подтверждено более чем одной группой. В недавнем романе Стивена Кинга "Томминокеры" процесс обнаружения/подтверждения начинается несколько раз, хотя по разным причинам в каждом случае попытка прерывается в художественном тексте.
После колебаний, связанных с подтверждением, сложный сюжет открытия
Кульминацией становится противостояние. Человечество выходит навстречу своему монстру, и противостояние обычно принимает форму фиаско. Часто противостояние бывает не одно, а несколько. Они могут принимать форму эскалации интенсивности, сложности или того и другого. Кроме того, движение конфронтации может принимать формат проблемы/решения. То есть первые столкновения с монстром доказывают, что он неуязвим для человечества во всех мыслимых отношениях; но затем человечество вырывает победу из пасти смерти, придумав одну контрмеру "последнего шанса", которая переломит ход событий. Эта контрмера может быть разработана и теоретизирована в сцене, которая происходит до ее применения, например, в сцене введения брачной сыворотки в "Лошади дьявола"; или же она может быть придумана в пылу сражения, в момент катастазы, например, когда шеф полиции стреляет в цилиндр со взрывчаткой, который акула держит в пасти в конце "Челюстей". В большинстве случаев человечество выходит победителем из противостояния с монстром, хотя не исключено, что мы проиграем, как это происходит в финале ремейка фильма "Вторжение похитителей тел". Или же монстр может просто сбежать, как это происходит в романе "Дальше после Люцифера". В последних фильмах, особенно после "Кэрри" Брайана Де Пальмы, после сцены победного противостояния также часто следует необязательная кода, которая говорит о том, что монстр не был полностью уничтожен и готовится к своему следующему пришествию (несомненно, в сиквеле); например, в конце "Кошмара на улице Вязов" (часть IV) героиня видит мимолетное отражение Фредди Крюгера.
Чтобы получить четкое представление о том, как работает сложный сюжет открытия, полезно рассмотреть его в деталях в одном из известных произведений ужасов. Очень полезным примером в этом отношении является роман Уильяма Блэтти "Экзорцист" - книга, которая вполне может претендовать на то, чтобы стать начальным произведением современного цикла хоррор-фантастики. Книга довольно сложна, поскольку стремится к большему, чем просто ужас - аллегорически она утверждает существование необъяснимого зла в мире (обратите внимание на страницу цитат, предваряющую повествование), и в ней есть теория об истинной цели демонической одержимости. Однако, несмотря на эти масштабные цели, книга имеет общие черты с более скромными ужастиками - форму сложного сюжета-разоблачения.
Книга начинается с небольшого пролога, действие которого происходит в Северном Ираке. Он не является частью собственно сложного раскрытия, хотя и выполняет важные функции по отношению к роману в целом. Он кратко знакомит нас с экзорцистом Ланкестером Меррином, который предчувствует грядущие события: демон Пазузу, чье царство - болезни и недуги, собирается нанести новый удар. Кроме того, мы узнаем кое-что о духовном кризисе Меррина: ему трудно испытывать (а не желать) любовь к другим людям, особенно когда они деформированы и больны (особый удел Пазузу). Это заставляет Меррина беспокоиться о своей вере.
Эта информация о духовном состоянии Меррина имеет отношение к роману Блэтти
Блэтти считает, что демоническая цель одержимости заключается не в том, чтобы присвоить душу одержимого, а в том, чтобы подорвать веру всех тех, кто окружает и наблюдает это зрелище: заставить их сомневаться и презирать себя настолько, чтобы они не могли поверить, что Бог может их любить. Таким образом, когда экзорцизм заканчивается, мы видим, что демон издевается над Меррином по поводу его проблем с любовью к другим, точно так же, как он использует чувство вины Карраса (младшего экзорциста) по отношению к своей матери.
В разделе "Начало" "Экзорцист" переходит на первую передачу. Основная функция этого раздела - тщательная инсценировка появления демона. В "Экзорцисте" процесс появления демона довольно затяжной. Первое свидетельство прихода монстра появляется уже на второй странице первой главы: Крис Макнейл, известная киноактриса и мать Риган (девушки, в которую собираются вселиться), слышит на чердаке стук, который, по ее мнению, вызван крысами. Начинают накапливаться и другие аномалии: Риган слышит странные звуки, доносящиеся с потолка ее спальни; пропавшее платье появляется в неожиданном месте; бюро Риган кажется передвинутым; Риган играет со спиритической доской, разговаривая с кем-то по имени Капитан Хауди; одна из мягких игрушек Риган оказывается в одной из крысиных ловушек на чердаке; Риган жалуется, что ее кровать трясется по ночам.
Во второй главе отец Каррас переключается на себя: он навещает свою мать в Нью-Йорке. Этот эпизод показывает, что Каррас чувствует вину за то, что оставил мать, чтобы следовать своему священническому призванию. Позже, во время экзорцизма, демон будет использовать чувство вины Карраса перед матерью, чтобы подорвать его решимость. В третьей главе, однако, мы возвращаемся к рассмотрению вопроса о появлении демона. Свидетельства присутствия демона становятся все
