И потому, не касаясь этого подразделения, буду говорить об одном образовании, о том, в чем, по моему мнению, заключаются
недостатки существующих приемов образования, и каким оно, по моему мнению, должно быть, и почему именно таким, а не иным» (38, 62).
1. «…Нужно, чтобы образование было свободно»
Отметив зло «принудительного и корыстного образования», Толстой на первое место по значимости поставил проблему свободы:
«…чтобы образование было плодотворно, т. е. содействовало бы движению человечества к все большему и большему благу, нужно, чтобы образование было свободно» (38, 63).
Но рядом с установкой на свободу образования прозвучала и другая мысль:
надо «выработать соответственное нашему времени религиозное и нравственное учение и, выработав таковое, поставить его во главе образования» (38, 69).
Толстой был убежден, что это «единственное дело не только образования, но и всей науки нашего времени».
В таком подходе нельзя было не увидеть противоречия: с одной стороны, «свобода», с другой — «религиозное и нравственное учение», стоящее во главе образования. Но Толстому так не казалось, и он попытался объяснить это современникам:
«Для того же, чтобы образование, будучи свободно как для учащих, так и для учащихся, не было собранием… вредных знаний, нужно, чтобы… избирались бы для изучения и для преподавания наиболее нужные для разумной жизни людей знания… Таким основанием всегда было и не может быть ничто иное, как одинаково свободно признаваемое всеми людьми общества, как обучающими, так и обучающимися, понимание смысла и значения человеческой жизни, т. е. религии» (38, 63).
Сказано по-толстовски витиевато, потому есть смысл сосредоточить внимание на логике этого высказывания.
Речь идет о свободном общении ученика — учителя — родителей в процессе выбора предметов, избрания необходимых с точки зрения смысла жизни знаний, о пропорциях изучаемых материалов. Так как позиция выборщиков продиктована с выше, вложена в их душу Богом, то она, являясь естественной потребностью души каждого человека, и есть свобода выбора — из огромного массива знаний надо выбрать самое главное, созвучное всем участникам культурно-образовательного общения, а это главное — «одинаково свободно признаваемое всеми людьми общества» — позиция смысла жизни.
Смысл этот, утверждал Толстой, изначально заложен Богом, он адекватен самой сущности природы человека, а значит, присущ всем. Ведь каждый из живущих ощущал в себе зов жизни. Но это и есть свобода. Посыл у всех одинаковый. Он, как дар Бога, от рождения живет в душе человека, ибо дан каждому из нас в ощущении — потребность любить и быть любимым. Любить себя, мать и ближнего, страну и народ свой, Землю и человечество, Космос и Бога. Таков первый уровень свободы человека. Он дан от рождения.
Второй уровень связан с пробуждением в человеке спящего разума.
Назвав ребенка «первообразом гармонии», Толстой вслед за Кантом утверждал, что в человеке от рождения заложены определенные задатки. Они проявляются под действием обстоятельств и воли самого человека. Зависимость от обстоятельств тем меньше, чем больше в человеке осознанности существования и свободы волеизъявления. Ребенок в этом плане не исключение. Пробудившийся Разум открывает дорогу к мудрости, а та — к свободе Духа, потом и поступков. Разум дает направление мыслям, культура чувства создает оправу для их воплощения.
Духовное рождение человека сопряжено с обретением свободы выбора. Свободным он становится только в результате волевых усилий. У одних это рано дает о себе знать, у других совершается в зрелом возрасте, а то и в старости. Очень многое зависит от института родителей и школы. Кто-то ведь должен стать проводником по дорогам детства и взять под опеку движение детской души. Становление личности ребенка нуждается в атмосфере свободы, любви, равенства, и школа, был убежден Толстой, должна отвечать на эти запросы.
2. Образование должно быть целесообразно
Свободная жизнь школы предполагает целесообразность построения образовательного процесса.
«Человеческая мудрость, — писал Толстой молодому Ромену Роллану, — не заключается в познании вещей. Есть бесчисленное множество вещей, которых мы не можем знать. Не в том мудрость, чтобы знать как можно больше. Мудрость человеческая в познании того порядка, в котором полезно знать вещи; она состоит в умении распределять свои знания соответственно степени их важности» (64, 95).
«Количество предметов знания» в школе, по мнению Толстого, «бесконечно», как «бесконечно то совершенство, до которого может быть доведено каждое знание» (38, 64).
И потому «совершенство в деле образования», по мысли Толстого, требовало 1) изъятия «необязательных знаний», 2) отбора «знаний о самых важных и нужных предметах», 3) собирания отобранных знаний в «гармоничное целое» (38, 64).
Это «гармоническое целое» в подборе предметов и методов обучения призвано было, по мысли Толстого, способствовать духовному росту ребенка — его переходу от «первообраза гармонии» к сопряжению смыслов, постигаемых растущим сознанием на пути движения к идеалу.
В обществе предшествующих эпох и нашего времени «знания», говоря словами Толстого, распределялись «не только не равномерно, но в самых уродливых соотношениях».
Учащиеся были обременены многими случайными знаниями, но «ничего» не знали «о том, как понимали и понимают смысл своей жизни, свое назначение, и какие признавали и признают правила жизни миллиарды живших и живущих людей» (38, 65).
Толстой не побоялся саркастического выпада в адрес «самых образованных» людей своего времени, которые, собственно, и довели образование до нелепости. Для него они
«…самые невежественные — знающие множество того, чего никому не нужно знать, и не знающие того, чтó прежде всего нужно знать всякому человеку. И мало того, что люди эти грубо невежественны, они еще и безнадежно невежественны, так как вполне уверены, что они очень ученые, образованные люди, т. е. знают все то, что по их понятиям нужно знать человеку» (38, 65).
Причина их «невежественности», бескультурья, считал Толстой, связана
с отрицанием «необходимости религиозного и нравственного преподавания», с отсутствием передачи «молодым поколениям учащихся тех с самых древних времен данных мудрейшими людьми мира ответов на неизбежно стоящие перед каждым человеком вопросы» (38, 66).
3. Духовное знание как «первое и главное»
Выдающийся педагог Лев Толстой поставил его «во главу образования»:
«…первое и главное знание, которое свойственно прежде всего передавать детям и учащимся взрослым, это ответы на вечные и неизбежные вопросы, возникающие в душе каждого приходящего к сознанию человека. Первый: что я такое и какое мое отношение к бесконечному миру? и второй, вытекающий из первого: как мне жить, что считать всегда, при всех возможных условиях, хорошим и что всегда и при всех возможных условиях дурным?
<…> И оно действительно есть… в тех основах религиозных и нравственных учений, которые одни и те же высказаны всеми лучшими мыслителями мира…» (38, 68).
«Только при таком разумном религиозно-нравственном учении, поставленном в
