таким образом, чтобы
общие великие идеи жизни наполнились бы конкретным содержанием, стали бы не только фактом самосознания, но и логикой поведения движущегося к идеалу человека.
Тело тогда становилось храмом духа, когда дух управлял телом. Так что античная пословица «в здоровом теле — здоровый дух» была искажена в угоду времени (об этом писал один из лучших специалистов в области античности А. Ф. Лосев). Не в здоровом теле здоровый дух, а, напротив, здоровый дух предопределяет здоровье тела.
Почти каждое художественное произведение Толстого содержит конфликт между телом и духом. Примечательны даже названия некоторых из них: «Власть тьмы», «Дьявол», «Живой труп». Через мучительную борьбу плоти и духа проходят герои Толстого Наташа, Пьер, Андрей, Анна Каренина, Нехлюдов и Маслова, Позднышев из «Крейцеровой сонаты». Не каждому из них суждено было выйти к свету, пробираясь через тоннель порочных страстей, но каждому суждено было пройти через страдания, близкие к мукам ада. Толстого называли ясновидцем плоти, но никто в русской литературе не мог даже близко приблизиться к Толстому по масштабу раздумий и анализа сущности духовной природы человека.
Писатель пристально всматривался в ситуацию с людьми, у которых плотское было намного сильнее духовного и которые не могли перейти через черту бытового сознания. Даже тогда, когда имелась возможность нравственного осмысления своей деятельности, люди продолжали тянуть лямку «футлярной жизни», вели себя «как белка в колесе» — неосознанно мчались по замкнутому кругу безысходности.
Легко сказать: будь добрым, люби ближнего, сей «разумное, доброе, вечное», «не позволяй душе лениться».
Но что значит быть разумным и добрым? Как в каждом конкретном случае понимать работу души? Почему знание и нравственность так часто не совпадают? Отчего не для каждого наступает час «просияния ума»?
Эти и многие другие важные вопросы выносились мною на суд студенческой и учительской аудиторий России и других стран мира. Поражал факт, что в массе своей люди, которые, казалось бы, должны были неустанно пребывать в поисках ответов на эти вопросы, менее всего были готовы к этому. И многие из них каждый день входили в школьные и студенческие аудитории с тем, чтобы сеять «разумное, доброе, вечное», не зная, чтó в действительности стоит за этими словами и какой смысл вкладывали в них величайшие мудрецы мира. Предметное знание оказывалось не подкрепленным духовным знанием.
Если сам человек не чувствовал необходимости поиска смысла жизни, сверхзадачи своей деятельности, то кто-то или что-то должно было вывести его из спячки. Толстой стал одним из тех, кто взял на себя эту благородную миссию.
Незадолго до смерти он назвал двенадцать имен Учи́телей жизни: Кришна, Будда, Конфуций, Лао-цзы, Сократ, Платон, Эпиктет, Марк Аврелий, Франциск Азисский, Паскаль, Кант, Шопенгауэр [41]. Сюда он не включил имя Христа, принесшего с собой Божественное откровение. Христос выше и прекраснее всех, недостижимый идеал, движение к которому вечно.
Писатель проделал огромную, почти фантастическую работу по популяризации наследия мудрецов мира. Создал несколько томов афоризмов, куда наряду со своими мыслями поместил изречения величайших мудрецов мира. Всю эту гигантскую работу он совершил ради того, чтобы пробудить в человеке его Духовную Вселенную.
3. Проблема национального и общечеловеческого
Из всех понятий эти два наиболее сложны и запутаны. Еще недавно казалось: близок конец национальному разъединению. Все большее число людей и народов втянуты в интернациональный вихрь обновляющих революций, с одной стороны, и расцвет наций — с другой. Но за последние несколько лет все смешалось и переворотилось, и проблема национального в который раз заявила о себе во весь голос, обозначив трагический круг жизни целых народов и государств. На пути идентичности народов и наций стал процесс насильственной стандартизации буржуазных «общечеловеческих ценностей».
Диктатура во всем — в навязывании западных представлений о демократии и правах человека, в культе как материального, так и нематериального потребления, в навязывании масскультуры (телемания, компьютерная зависимость, жестокие игры и фильмы, отупляющая эстрада, всевозможные зрелища — от драк футбольных болельщиков до парада зоофилов, подчас граничащие с утратой здоровья и смертельным исходом).
Мировой стандарт и масскультура в их худших проявлениях подавляют национальное, и отсюда у большинства народов мира возник страх перед утратой национальной независимости и национального своеобразия, как следствие этого — религиозный фанатизм, нацизм, шовинизм и т. п.
Ложь и лицемерие стали основой идеологии мировых СМИ. Когда-то А. Блок писал, что декаденты могут упражняться в чем угодно только потому, что жив еще Лев Толстой. Сейчас нет фигуры, сопоставимой с масштабом Толстого.
Многообразие стран и народов всегда восхищало и удивляло Толстого. Он видел смысл и величие в жизни каждого человека, каждого народа, каждого племени. Все важно, все дорого. Отсюда шел его протест против насилия над индивидуальностью, против стандартизации и практицизма, под давлением которых умирала живая душа, разрывались человеческие отношения, распадалась связь времен.
Самая примечательная черта нашего времени — тоска по самобытности, по живому общению живых душ. Технократизм, градомания, бесконечная соревновательность, истерзанность неверием или верой в науку и экономику, поляризация нищеты и богатства — это и многое другое повлекло за собой недовольство и растерянность масс. В обществе стала доминировать психология агрессивно настроенных личностей, среди которых на одном полюсе — элита богатых, даже очень богатых, а на другом — толпа бедных и униженных, подобная гнезду насекомых, которых много, которые трудятся, порой заявляют о себе, но которых быстро сметает порыв ветра. Социально-воинственный гнев верхов успокаивает ропщущую толпу или превращает часть ее в орудие насилия и защиты транснациональных интересов. Все это творится в безбожном мире, когда им правят деньги и насилие.
Общечеловеческое, лишенное нравственного лица, — это гримасы дьявола, террористический взрыв всех глубинных основ человеческой, хочется верить, Божественной по своей сути, природы.
Толстой еще в начале ХХ века предупреждал об опасности такого рода планетарного мышления. В обращении к американскому народу он противопоставил путь жизни, который избрали лучшие американские философы (Гаррисон, Паркер, Эмерсон, Балу, Торо, Чаннинг, Уитмен), деятельности финансовых воротил (Гульда, Рокфеллера, Карнеджи).
Америка пошла по пути развития, о котором хорошо сказал американский историк, автор выражения «американская мечта» Джеймс Труслоу Адамс:
«Сделав класс бизнесменов ведущим и единственно руководящим классом, Америка поставила эксперимент по созданию цивилизации, покоящейся на идеях бизнесмена. Другие классы, занимающие подчиненное положение по отношению к классу бизнесменов, быстро приспосабливают к нему свою жизненную философию» [42].
Кстати, подобное сейчас происходит в России.
Соотечественник Адамса, современный философ и публицист Стивен Лаперуз, противопоставляя две современные цивилизации, писал:
«Запад и Россия — это не просто две разные, а фундаментально разные цивилизации. Западную я назвал бы цивилизацией „know-how“, а для того, чтобы охарактеризовать русскую, мне придется предложить
