Помимо материнской груди, которой, как мне говорили, лишь очень редко не хватает, ребенку чуть ли не с первых же дней дают другую еду. Таро, хорошо сваренное, пережевывается матерью или какой-либо из ее родственниц, и эта масса, называемая тетета, дается младенцу. Туземцы думают, что ребенок будет слишком слабым, если его ограничивать материнским молоком. Пережеванные ямс и рыбу ему дают значительно позднее, когда ребенку уже почти год. Голову малышу мажут кокосовым маслом, смешанным с древесным углем, «чтобы сделать голову крепкой», как говорят туземцы.
Одно мероприятие, связанное с чистотой, соблюдается день за днем с пер- вого же часа жизни малыша: его регулярно моют в теплой воде, в которой его мать обмывает и собственную кожу. Для этой цели используется специальная глубокая деревянная миска, называемая kayicwaywosi. Вода в миске согревается посредством того, что в нее бросают раскаленные на углях камни. Таким образом готовят горячую и довольно щелочную воду, и такое ежедневное мытье, сопровождаемое намазыванием кокосовым маслом, как говорят, сохраняет кожу матери и ребенка белой. Отнятие ребенка от груди происходит нескоро после рождения, обычно года в два, или, как говорят туземцы, «когда он способен ясно произнести bakam bamm (я хочу есть, я хочу пить)».
Отлучая от груди, ребенка забирают у матери, и он спит со своим отцом или же со своей бабушкой по отцовской линии. Когда он плачет ночью, ему подсовывают пустую грудь или кокосовое молоко. Если он капризен и плохо развивается, его отправляют в какую- нибудь отдаленную деревню, где есть родственники, или же из внутриостровной деревни передают в прибрежную, чтобы он мог вновь обрести обычное здоровье и веселость.
Мы довели теперь ребенка до того времени, когда он готов присоединиться к товарищам по играм в маленьком детском мирке своей деревни. Через несколько лет он начнет собственную, любовную жизнь. Таким образом, мы завершили цикл, проходящий через детские интимные отношения, юношеские любовные связи, устойчивый союз, брак и его результаты в виде производства и воспитания детей. Цикл этот я описал в общих чертах, придавая особое значение социальным аспектам, которые проявляются в добрачных половых отношениях, в браке, в понимании родства, а также во взаимодействии материнского права и отцовского влияния. В последующих главах необходимо будет описать некоторые побочные вопросы и психологические аспекты нашей темы, имеющие более конкретное отношение к эротической жизни до брака.
Глава IX
Традиционные формы отклонения от нормы
Мы должны теперь вернуться к некоторым аспектам любовных отношений, к тем, которые полагается опускать или едва затрагивать при разговоре о жизни туземца. Факты, описанные в гл. III, показывают, что в рамках определенных ограничений каждый человек располагает большой свободой и широкими возможностями для сексуальной активности. Не только никому не приходится жить с неудовлетворенными импульсами, но более того — существует обширный диапазон возможностей для выбора.
Но сколь бы широки ни были возможности обычных сексуальных отношений для торобрианца, они не исчерпывают всех вариантов эротической жизни. К тому же сезонные перемены в деревенской жизни и праздничные сборища стимулируют сексуальный интерес и подразумевают его удовлетворение. Это, как правило, ведет к сексуальным отношениям вне пределов деревенской общины; прежние связи ослабляются, и возникают новые симпатии; происходят короткие страстные встречи, иногда перерастающие в более прочную любовную привязанность.
Традиционная практика допускает и даже поощряет такие выходы за рамки обыденной эротической жизни. И мы еще увидим, что, несмотря на поддержку обычая и общественного мнения, они ощущаются как эксцесс, как нечто аномальное. Как правило, они вызывают реакцию не со стороны общины в целом, а со стороны индивидов, которых они оскорбили[73]. Некоторые эксцессы - то есть то, что действительно заслуживает названия оргиастических нарушений правил, - ограничены пределами только одного дистрикта и воспринимаются другими туземцами как странные местные аномалии; те же, кто практикует их, гордятся ими и в то же время стыдятся их. Даже обычные и внешне пристойные развлечения рассматриваются как шальные выходки и рискованные авантюры, всегда планируемые под завесой тайны и часто возмущающие, даже если и не провоцируют месть постоянных партнеров.
Кажется, лучше всего поделить описание туземной сексуальной жизни на две части и рассматривать их по отдельности. Нормальное созревание сексуального влечения и его разрешение в браке должны были рассматриваться первыми. Те факты, которые пока- зывают, как этому импульсу придаются более широкие рамки, как он блуждает вне пределов локальной группы с ее повседневными привязанностями и идет вразрез с домодельными любовными связями, будут приведены в данной и последующих главах.
Такое разделение соответствует туземному взгляду на положение вещей и позволяет представить вышеупомянутые факты в более верной перспективе, чем если бы они были поданы вместе. Но эти две части тесно связаны между собой, и то, как они соотносятся одна с другой, станет очевидным при дальнейшем изложении.
Я начну с описания ситуаций, которые регулярно, на протяжении каждого года, стимулируют эротический интерес и в то же время обеспечивают более широкие возможности для его удовлетворения. Существуют определенные сезонные и периодические развлечения; существует порядок организации пикников, прогулок и кампаний для купания; существуют традиционные празднества, связанные с хозяйственным циклом, и, наконец, существует ежегодный сезон праздников.
1. Эротический элемент в играх
На протяжении всего года во время полнолуний периодически активизируются игры и поиск удовольствий. Когда две вещи, столь желанные в тропиках — мягкий свет и бодрящая свежесть, — соединяются, туземцы реагируют на это в полной мере: они дольше не ложатся спать ради того, чтобы поговорить, или отправиться на прогулку в другие деревни, или устроить нечто такое, что можно совершать при лунном свете. Торжества по случаю путешествий, рыбной ловли или сбора урожая, так же, как и все игры и празднества, проводятся при полной луне. В обычной жизни племени при растущем месяце дети, которые всегда играют по вечерам, дольше не ложатся спать и собираются вместе, развлекаясь на центральной площади деревни. Скоро к ним присоединяются юноши и девушки, а когда месяц становится еще полнее, в круг играющих вовлекается более зрелая молодежь мужского и женского пола. Постепенно более младшие дети оттесняются, так что круговые игры и спортивные состязания проводятся молодежью и взрослыми. В особенно прекрасные и прохладные ночи полнолуния я видел, как все население большой деревни собиралось на центральной площади, при этом активная его часть принимала участие в играх, а старые люди оставались зрителями.
Однако более молодые мужчины и женщины тут основные участники, а игры их во многом связаны с сексом. Близкий телесный контакт, воздействие лунного света и тени, опьянение ритмическими движениями, веселье и легкомыслие игр и песенок — все ведет к тому, чтоб снять напряжение и дать возможность для обмена объяснениями в любви и для устройства встреч. В данной книге мы рассматриваем главным образом эротический элемент в играх, но, чтобы не терять правильной перспективы, следует ясно понимать, что это лишь один из их аспектов. Детские забавы и игры взрослых нередко не содержат этого элемента, и ни в одной из них он не является единственным или даже главным стимулом для участия. Любовь к спорту, потребность в физических упражнениях, соревнованиях, публичной демонстрации ловкости и отваги, эстетическое удовлетворение и чувство юмора — все это столь же важно, как и сексуальный элемент. Возможно, наиболее значимые из всех игр те, что происходят лунными вечерами на центральной площади деревни. Они обычно начинаются с круговой игры типа «ring-a-ring-aroses»[74], называемой kasaysuya (илл. 52)[75]. Юноши и девушки берутся за руки и поют, при этом они движутся сначала медленно, а затем, с ускорением ритма пения, кружатся все быстрее и быстрее, пока не устанут и у них не закружится голова; тогда они останавливаются, отдыхают и начинают вновь, но в обратную сторону. По мере того, как игра продолжается и одна песенка сменяет другую, возбуждение нарастает. Первая песенка начинается словами «kasaysuya, saysuya», относящимися к кустарнику, по которому и названа эта игра. Каждый раз с началом нового круга звучит новая песенка. Участники игры проходят один круг за
другим, и ритм пения и танцевального движения, поначалу медленный, вскоре убыстряется,
