«Нет, ты не должна так говорить, молчи!» И так же, как тогда, все сидел у нее и каждый день приносил розы. Последние дни они все говорили и обо всем вспомнили. И вот, сидя с ней, он услышал: «Сережа, я люблю тебя. Слышишь? Я возьму твою любовь с собой, я не хочу уходить, но смерть сильнее любви. Береги дочь и себя. Я ухожу с твоей любовью...», — последние слова она сказала уже шепотом. «Нет, нет, не смей!» — закричал Сергей и упал на колени.
Уже и дочь большая, она вся в маму, ей уже 15 лет, и она любит Сашиного сына — Сергея, и он ее. И Саша, и Яна, и Сергей желают им счастья и берегут их. Они часто ходят на могилу Алены, в избушку. А Сергей так и не женился, всегда бродит и ждет, что сейчас вбежит его Алена и звонко крикнет: «Серега, здравствуй!»
Тетрадь с рассказом получена от О. Халезиной, г. Шадринск, 1999 г.
Тетрадь озаглавлена: «Рассказы Неустроевой Светланы Владимировны. Курганская обл. Шатровский p-он, с. Самохвалово 641 861». Судя по дате, стоящей под пожеланием хозяйке альбома («09.11.95. вечером в 24.00 девятого ноября»), тетрадь велась в 1994–1995 гг.
Девушка сидела на вокзале.
Слёзы по щекам её текли.
А на камнях бережно лежали
Нежные красивые цветы
По перрону медленно ходила,
Поезда давно уже прошли,
Девушка на рельсы положила
Красные, как кровь, цветы.
Видел я её вчера еще счастливой.
Парень шёл с ней гордый и красивый.
С тёплою улыбкой на лице.
На вокзале парень каждый вечер
Девушку счастливую встречал.
Дождик шёл иль дул прохладный ветер,
Но её он терпеливо ждал.
Шли они вдвоём,
От дождя её он укрывал.
На перроне было очень людно,
Наблюдали двое за толпой,
А на рельсах маленький ребёнок
Камешки перебирал рукой.
Мальчику навстречу поезд мчался.
Все тревожнее слышался сигнал.
С ужасом крик девушки раздался.
Юноша к ребёнку подбежал.
Поезд резко приостановился,
Плакал мальчик, свою маму звал.
А на рельсах, кровью истекая,
Тот красивый юноша лежал.
Кровь платочком вытерла ему,
И с заплаканным лицом
Парня в путь последний провожала,
Но не билось сердце у него.
По перрону проходила.
Чёрный шарф на голове взамен фаты,
И на рельсы девушка ложила.
Каждый вечер красные цветы.
Блокнот с рассказом получен в г. Шадринске, 1999 г. Хозяйка блокнота неизвестна.
Ночь пришла: в саду шуршала листвою. Сильные торопливые шаги.
Это девчонка спешит с того завода,
Где слышны гудки. Тишина. Деревьев силуэты.
Темный ряд скамеек у аллей.
Жуткий страх наводят на девчонку
И она спешит домой скорей.
И себя словами успокаивает:
«Город спит, слышны гудки завода,
И нигде не слышно ни души!»
На другом конце глухого сада,
Крепко нож за пазухой держа,
Парень шел, надвинув кепку на бок,
Шел спокойно по аллее, не спеша.
Шел, как бы ища добычу,
Шел, как зверь, затравленный в лесу,
И увидел он: вдали идет девчонка,
Поправляя пышную косу.
Он метнулся в сторону деревьев,
В сень листвы, чтобы невиден был.
И устроился как можно поудобней,
Чтобы видеть мог из-за ветвей.
А она идет теперь спокойно
И не знает, что теперь случится.
Ловит желтые листочки на ходу.
Вдруг она невольно обернулась,
И остановилась, вся дрожа.
И увидела лишь только на мгновенье Лезвие блеснувшего ножа.
И упала, сбитая ударом,
Чей-то сильною мужской рукой.
По-прежнему со стороны завода
Были слышны длинные гудки.
И в последний раз глаза открыла
Девушка не верила в себя.
Да, не верила, но это правда.
Перед ней стоял Сергей.
Тот Сергей, который, уезжая, ей сказал:
«До завтра! Ну, прощай!»
А теперь был с пьяными глазами.
В кепке на бок перед ней стоял.
Крикнула она от ужаса и страха:
«Что ты делаешь, Сергей! Постой!»
Пошатнулся он, услышав свое имя,
И остолбенел с поднятою рукой.
К ней он кинулся и крикнул:
«Танька! Таня!» — и умолк.
Вдруг сильно побледнел.
В белом платье она лежала,
Та, которую он так сильно любил.
Он убил сейчас девчонку, Таньку,
Вместе с ней любовь свою убил.
Озарял рассвет деревьев ветви,
Что-то мрачное казалось в тех ветвях.
По аллее к выходу из сада
Шел убийца с жертвой на руках.
Рассказ скопирован в середине 1980-х гг. Никаких данных об источнике не сохранилось.
Ах, что только не делала зависть.
Бывало, сводила с ума,
Приносила девчонкам страданья.
Вот, послушайте, быль есть одна.
Но с чего же начать?
Вот, пожалуй:
В класс девчонка вошла — новичок.
Все ребята, конечно же, встали,
И директор прервал урок.
Сразу весть пролетела по школе:
«Ах, красавица, ангел какой!»
И должна вам сказать, что девчонки
Я еще не видала такой.
Русый волос был гладко причесан
Не сходила улыбка с лица,
А в глазах голубых девчонки
Зарождалась еще весна.
Полюбили все в школе девчонку,
Не гордилась она красотой.
Так как имя ее было «Лялька»,
Просто куклою звали ее.
Атаманом был в классе Сережка,
Тоже славился он красотой,
И девчонки к нему так и липли,
Только думал он о другой.
Понимали все это девчонки,
Отомстить вдруг решила одна,
И по школе в одно мгновенье
Облетела вдруг клевета.
Лялька, Лялька, а ты не знаешь,
Что о тебе говорят.
И один лишь только Сережка не верил,
Поднялся и закричал:
«Ведь не правда, все это не правда,
Кто-то подло над ней подшутил,
Все равно я правду узнаю,
Ну, тогда пощады не жди».
А она, ничего не зная,
В класс вошла, как всегда.
На лице румянец блестел.
Но вдруг подошел к ней Сережка
И серьезно ей говорит:
«Слушай, Лялька, без смеха,
Это правда? Записку прочти».
До того ли ей в тот миг было...
По листку пробежали глаза.
Улыбаясь и вдруг побледнев,
Закрыла она глаза:
«Люди, ну зачем так жестоко!
Ну, зачем же это так?!»
Как стрела мелькнула из класса,
Замелькала в школьных дверях.
Школьники, двор, парк, машины,
Но не видит она ничего.
Слёзы, все заглушили слезы...
Крик!.. и рядом Сережка.
По дороге бежала она,
Завизжали вдруг тормоза.
Под колесами Лялька лежала
И закрыла от боли глаза:
«Лялька, Лялька, слышишь, не надо!
Лялька, Лялька, не смей, погоди»
Но лежит она неподвижно,
И ресницы слиплись в крови.
И в последние жизни минуты
Вдруг сказала она тяжело:
«Я... люблю тебя, слышишь, Сережка!
...я люблю тебя одного!»
На дороге она лежала,
Рядом с ней стоял атаман,
А вокруг него люди стояли,
Каждый все и без слов понимал.
А Серёжка, как лебедь, кружился
Над лебёдкою белой своей
И кричал всё тише и тише:
«Лялька, стой, погоди, не спеши!»
«Люди, ну зачем так жестоко!
Ну зачем же так?!»
Повторял он вновь и вновь:
«Пусть всегда существует на свете
Надежда, вера и любовь!»
Текст написан на двойном тетрадном листке, он был передан в архив в конце 1980-х гг. Никаких данных об источнике не сохранилось.
Ах, что только не делает зависть. Убивает, сводит с ума, приносит девчонкам страдания. Вот послушайте, быль есть одна.
В класс вошла девчонка-новичок Все ребята, конечно, встали, и учитель прервал урок.
Сразу весть облетела всю школу. Ах, красавица — ангел какой. Ярче не видел еще красоты такой. Косы вились до пояса, не сходила улыбка с лица, голубые глаза мелькали, словно в них зарождалась весна. Так как имя ее было Лёлька, то все куклой звали её. Полюбилась девчонка, не гордилась она красотой. Атаманом был в классе Сережка, тоже был он красив он собой. И девчонки в него влюблялись, только он Лёльку любил. Понимали это девчонки, отомстить решила одна. И по классу в одно мгновенье облетела ребят клевета.
Не поверил один Сережка, вдруг поднялся и крикнул: «Молчать! Лёлька, Лёлька, ведь ты же не знаешь, что сейчас о тебе говорят. Ведь неправда, кто-то над ней подшутил. Я узнаю всю правду, узнаю, и тогда пощады не ждите!»
Клеветы никакой не знала Лёлька, весело в класс вошла, и лицо в улыбке сияло, и румянец играл на щеках. Резко к ней подошёл Сережка, без улыбки ей говорит: «Лёлька, это правда? Записку прочти». В руки взяла она листик, по нему пробежала глазами: «Люди, люди, зачем так жестоко? В чём виновата я перед вами?» Она стрелой рванулась из класса, промелькнула в школьных дверях. Школьный двор, машины, дорога, пронеслись у неё на глазах, но глаза застилали слезы, по дороге бежала она. Мы с Сережкой бежали рядом, заскрипели вдруг тормоза. Под колёсами Лёлька лежала и закрыла от боли глаза. Лёлька, Лёлька, постой! Погоди! Слёзы льются из глаз «атамана», сердце рвется на части в груди. Неподвижно она лежала и закрыла от боли глаза. «Слышишь, Лёлька! Постой, не надо. Лёлька, Лёлька, ты слышишь меня?!» И в последние минуты жизни вдруг сказала она тяжело: «Я люблю тебя, слышишь, Сережка! Я люблю тебя одного!»
