осуждение, скажем, обжорства, жадности или каких-то негативных явлений в человеческой природе. Например, лимон, особенно очищенный лимон, был символом ложного друга – то есть: с кем ты делишь свой завтрак? – внешне фрукт красив, но внутри у него горечь и кислота.
Еще один пример – картина Виллема Класа Хеды «Ветчина и серебряная посуда» (ГМИИ). Посуда серебряная, а это, несомненно, указывает на иное социальное положение хозяина, это уже явно завтрак в доме с достатком. Сразу обращает на себя внимание замечательное мастерство в изображении всех этих предметов. Аппетитный кусок ветчины слегка надрезан, и это аллегория, если хотите, эмблема чувственных радостей. Погасшая свеча – намек на быстротечность жизни. Интересен высокий бокал, имевший определенное назначение, – он мерный, то есть им можно было отмерить именно то количество вина, которое человек хотел выпить; это символ умеренности и напоминание о необходимости соблюдения умеренности. И опять-таки возникает ощущение недавнего присутствия человека. Указывают на это и упавший сосуд – видимо, кто-то неловко задел его, и открытая крышка серебряного кувшина. Перед нами целый мир из относительно небольшого числа предметов, которые многое говорили голландцам. Иносказательный аллегорический смысл спрятан здесь достаточно глубоко, то есть его можно и не знать, и не обращать на него внимания, а наслаждаться ощущением реальной жизни реальных людей, которую так наглядно передали художники в этих натюрмортах.
Большое число натюрмортов оставил еще один голландский художник – Абрахам Хендрикс ван Бейерен. Набор предметов в его «Завтраке» (ГМИИ) открывает нам мир совершенно другого человека. На блюде лежит селедка, рядом глиняный кувшин, упал мерный бокал и смята салфетка – очень демократический набор. Интересно, что мы ощущаем жанровый подход – хотя здесь и нет человеческой фигуры, но все предметы находятся в каком-то разговоре между собой. Они неподвижны, каждый демонстрируют свой облик, но ощущается какое-то внутреннее движение – это достигнуто композицией картины.
Самым известным мастером голландского натюрморта был Виллем Калф. В Пушкинском музее находится его замечательное живописное полотно «Натюрморт с кубком из перламутровой раковины». Натюрморт расположен на столе, покрытом богатым восточным ковром. Стоит великолепный кубок необыкновенной формы из перламутровой раковины, которая таинственно мерцает на темном фоне картины. Серебряное блюдо, ножик с драгоценной ручкой, блюда из китайского фарфора, на которых лежат несколько фруктов, традиционный лимон – в этом сочетании вещей особые изысканность и благородство. Есть какая-то поэзия выступающих из темноты, переливающихся светом своих граней предметов. Примечателен и вертикальный формат этого натюрморта. Кстати, художники всегда неслучайно выбирали горизонтальные или вертикальные форматы своих картин.
Разнообразие натюрмортов
Искусство натюрморта очень разнообразно, и это притом, что, как правило, сюжеты в нем отсутствуют, это просто изображение вещей. Но как часто мы можем уловить жизнь предметов, их разговор между собой! Конечно, мы его домысливаем, воображаем, но художники предполагали его. Тематически натюрморты очень богаты, и часто художники даже специализировались на определенных темах. Была, скажем, целая группа художников, которые изображали рыбу или рыбные натюрморты.
В Пушкинском музее находятся три полотна: «Натюрморт с осетром», «Натюрморт с рыбами и медным тазом» и «Натюрморт с рыбами, черепахой и угрями», которые написала, скорее всего, художница Элена Рекко, дочь знаменитого Джузеппе Рекко. Она специализировалась именно на рыбных натюрмортах. Это была большая семья художников-натюрмортистов, которые жили и работали в Неаполе в XVII веке. Отец, дед и брат Элены Рекко писали натюрморты, конечно, не только рыбные, и были очень знамениты. В картинах Элены Рекко можно отметить замечательное живописное мастерство. Она явно усвоила уроки Караваджо и очень мощно использовала эффект светотени. Нарисованы только рыбы, но перед нами действительно жизнь природы.
Картина фламандского мастера середины XVII века «Устрицы и зеркальные карпы» – тоже пример рыбного натюрморта, но люди того времени отчетливо прочитывали в нем эротический подтекст – изображены раковины устрицы, а из раковины возникла Афродита, образ Афродиты, богини любви, и морская раковина навсегда соединились в сознании европейского человека, поэтому изображение устриц в картине интерпретируется как эротическая тема. Известно, что в те времена даже новобрачным рекомендовали лакомиться устрицами. Карпы же славились своей плодовитостью и потому также имели отношение к любовной теме. Но есть и второй смысл предметов, как это часто бывает в каждой аллегории: рыба начиная с раннего христианства, была символом Христа, а открытая раковина – символ души. Поэтому такой натюрморт каждый мог интерпретировать на свой вкус. Замечательный по мастерству натюрморт, который, конечно, прекрасно воспринимается зрителем и без всякой аллегорической нагрузки.
Существовали и другие тематические виды натюрморта. В Пушкинском музее хранится картина итальянского художника Кристофоро Мунари (Монари) «Натюрморт с письменными принадлежностями». Были художники, специализировавшиеся на такого рода натюрмортах в XVII веке, и были любители таких интеллектуальных натюрмортов среди покупателей.
Маленькое и совершенно очаровательное полотно «Цветы в стеклянной бутыли» фламандского художника Яна ван Кесселя – пример столь любимого в XVII веке цветочного натюрморта. Вообще, и голландцы, и фламандцы обожали писать цветы, но Кессель любил размещать на своих полотнах также и всякого рода насекомых и гусениц, как бы говоря: «Вот это срезанные цветы, они уже не живые, а вот это живые существа: муха или гусеница ползет по листику, бабочка порхает вокруг этого букета». Эти детали, изображающие и живую, и неживую природу, были призваны подчеркивать характер натюрморта. Любопытно, что здесь опять мы видим на бутыли блик от окна, что говорит о том, что букет стоит в комнате и где-то рядом находятся люди.
Совсем другой и по набору предметов, и по настроению «Натюрморт с часами» испанского художника Антонио Переда-и-Сальгадо. На фоне нарядного, даже торжественного занавеса расположены часы на ножке, представляющей собой согнутого человека, целый набор керамических и металлических сосудов, россыпь орехов, морские раковины. В целом создается ощущение какого-то жесткого мира. Здесь нет той привлекательности, мягкости, той обращенности к человеку, свойственной голландским и фламандским натюрмортам. И хотя мы все же ощущаем разговор предметов между собой, здесь не создана атмосфера для их жизни.
Весьма распространенными не только в XVII, но и в последующих столетиях были натюрморты с музыкальными инструментами. Одним из признанных мастеров этого типа натюрморта был художник Бонавентура Беттера. Он происходил из семьи художников, самым знаменитым был отец Бонавентуры Бартоломео Беттера, и их иногда путают, приписывая произведение одного другому. На полотне представлены скрипки, альты, другие музыкальные инструменты, а также глобус, который, наверное, намекает нам на то, что музыка объемлет весь мир. Перед нами прославление мира музыки.
XVIII век
В XVIII столетии с искусством натюрморта происходит то же, что и со всем искусством того времени: оно полностью теряет иносказательный характер, внутреннюю мифологию и в большой мере теряет свою многозначительность. Конечно, работают крупные мастера, но искусство натюрморта
