Радунице та поклонилась, но сойти вниз не согласилась.
Вышли братья тут Радогаста, выносили Лютушке перстни:
— Слезь с коня, невестушка Люта! Погляди на перстни златые, ты носи их, будь нам невесткой!
Люта также им поклонилась, но сойти вниз не согласилась.
И пошли они к Радогасту:
— Брат ты наш, младой Радогаст! Хочет видеть тебя невеста!
Вышел к ней тогда Радогаст:
— Ты меня пред роднёй позоришь! Слезь же, Лютушка, ты с коня!
Отвечала ему невеста:
— Не сердись, младой Радогаст! Я с коня тогда только слезу, если дашь ключи от темниц, от Запретных Врат в подземельях!
Рассмеялся тут Радогаст и принёс невесте ключи. И с коня сходила невеста, деверей с собою позвала:
— Вы идите сейчас со мною, покажите двери темницы.
Проводили её к темнице, отворили мрачные двери. И тогда воскликнула Люта:
— Кто тут братья Валья и Вритья? Выходите на Белый Свет!
Вышли два ослабевших брата из печальных тех подземелий. У них волосы — как ковыль– трава, ногти — когти, а кожа — елова кора.
Тут послышались голоса обитателей тех пещер:
— Выпустите нас из темницы!
И сказала узникам Люта:
— Выходите из тьмы скорее, разбегайтеся по домам! И восславьте великого Велеса, я его исполнила просьбу!
* * *
Так свободу вновь получили братья-боги Валья и Вритья. Вышли братья на Белый Свет и увидели мир иным. Там, где прежде высились горы, там плескалося сине море, а на месте прежних равнин встали цепи великих гор.
И под волнами синя моря скрылося и царство Поморское. И явились иные царства. Не осталося и следа от тех храмов и городов, что они возвели в годы старые.
И отныне, видя тщету всех усилий в явленном мире, сыновья Суряного Солнца стали жить заботой о духе — только он не подвержен тлену.
И они ушли к Белозерью, и служить стали Богу Вышнему, стали Старцами Белозерскими.
ЛЮТА ждёт РАДОГАСТА
—
Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как ждала Радогаста Люта. Спой о верности иХ любви!
— Ничего не скрою, что ведаю…
Как в поход Радогаст собирался, с молодой женою он прощался.
Радогасту Люта* говорила:
— Радогаст мой, ясное ты Солнце! Я хочу пойти в поход с тобою! Будем вместе мы с тобой сражаться и разить врагов на поле бранном!
Отвечал супруге Радогаст:
— Жён с собою не берут в походы, во дворцах мужья их оставляют. Береги и ты дворец мой, Люта! Честь мою и честь свою храни ты!
Спрашивала Радогаста Люта:
— Ты когда вернёшься из похода?
Говорил на это Радогаст:
— Только чёрный ворон побелеет, расцветёт на мраморе куст розы, и к тебе вернусь я из похода.
Речи мужа выслушала Люта, яблоко дала ему златое и платочек золотом расшитый. И покинул он жену младую.
Только заперли за ним ворота, Люта чёрна ворона поймала, розу алую она достала, на холодный мрамор посадила.
Уж и мылом моёт перья Люта, льёт на куст тот молоко из груди, поливает вечером и утром, и во время зноя в жаркий полдень. Только волшебство не помогает: не белеют вороно– I вы перья, не цветёт на мраморе куст розы.
И немало лет с тех пор минуло, нету даже весточки от друга. Но всё ждёт и ждёт супруга П, Люта.
И случился в это время праздник: повора чивалось Коло Неба.
Люта нарядилася красиво, вся по пояс золотом и шёлком, а к подолу золотом червоным. Поясок серебряный надела. Золотой кушак надела сверху. А за кушаком тысячецветник, чтоб от Солнца жаркого закрыться, васильков букет взяла с собою, у цветов серебряные стебли, а листочки золотом прошиты.
Нарядилась и пошла из дома прямо в чисто поле к хороводу. Как пришла на поле к хороводу тут же всем здоровья пожелала, ей ещё радушней отвечали, до Сырой Земли ей поклонились:
— Здравствуй ты, супруга Радогаста! Попляши ты с нами в хороводе, выбери сама кого желаешь.
Но она их поблагодарила:
— Вам спасибо, плясуны лихие! Не плясать пришла я в хороводе, а пришла я весточку услышать о моём супруге Радогасте!
К хороводу тут подъехал всадник, спешился, услышал речи Люты.
Незнакомец к Лютушке подходит:
— Ты, душа моя, голубка Люта! Попляши со мною в хороводе! Я весть добрую тогда тебе открою о супруге, о твоём любимом! Мы вчера с ним вместе сурью пили. Я скажу как скоро он вернётся.
Выслушала Люта незнакомца и пошла плясать с ним в хороводе. Только встала Люта с гостем в пару, обнимает он её за пояс, жмёт ей руку в перстнях и браслетах, рассыпает жемчуг с белой шеи.
Говорила Люта незнакомцу:
— Не держи-ка ты меня за пояс! Не твоя ведь мать меня вскормила. Жемчуг мой рассыпай на плечи, не твоя ведь мать его ни зала! И не жми мне эти руки в перстнях! Ведь не ты дарил мне эти перстни! А мой муж, дай Бог ему здоровья!
И на этом кончился их танец. Незнакомец обратился к Люте:
— Подожди ты тут меня немного. Я весть добрую тогда тебе открою о твоём любимом Радогасте!
А она и слушать не желает, подобрала рукава и полы, ласточкою быстрой полетела, так что не догнали б даже вилы, а не то что всадник незнакомый. Заперла в дворце своём ворота.
Тут к вратам подъехал незнакомец. И зовёт он Люту молодую: '
— Ты открой-ка мне ворота Люта! Добрые принёс тебе я вести о твоём супруге Радогасте!
Молодая будто и не слышит, но ему тихонько отвечает:
— Как возьму оружье Радогаста, не уйдёшь и ног не унёсешь ты!
Понял Люту всадник незнакомый, только он ничуть не испугался, яблоко ей бросил золотое, что дала ему когда-то Люта, как его в дорогу провожала, и платочек золотом расшитый.
Тут ворота отворила Люта и супруга своего узнала.
И сказал ей нежно Радогаст:
— Ты меня, любовь моя, дождалась! Честь свою и дома сохранила! И верна своей осталась клятве!
Все отныне прославляют Люту, что супруга своего дождалась! Поминают также Радогаста, сына Коляды и Радуницы!
КОЛЯДА ПОБЄЖДЛ6Т КАЩЄЯ
—
Расскажи, Гамаюн, птица вещая, как разбил Кащея Бессмертного Коляда Всевышний Дажьбожич!
— Ничего не скрою, что ведаю…
Как ходил-гулял молодой Коляда. Он от града шёл — и до града, от села — к селу огнищанскому. Шёл он ельничком, шёл березничком, шёл он частым, младым орешничком.
У него булава в девяносто пуд, на главе веночек из лилий, у него — сапожки волшебные. Высоко Коляда поднимался — чуть повыше леса стоячего, ниже облака проходящего. Он спускался на поле широкое да на тот лужочек зелёный у Смородинки — речки быстрой.
Видит: сила на полюшке нагнана — сила чёрная, непомерная. Волку в год ту силушку не обскакать и не облететь ясну соколу. Посреди той силы несметной сам Кащей Бессмертный поскакивал.
Падал бог на силушку соколом, подхватил Кащея Бессмертного, поднимал его в поднебесье, опускал на Матушку-Землю.
— Ты скажи, Кащеюшка Виевич! Много ль силы чёрной скопилось? И куда вы все снарядились?
Отвечал Кащеюшка Виевич:
— Я бы рад сказать, только как терпеть: голова-то моя изранена и уста мои запечатались…
Приспустил его Коляда, и сказал Кащеюшка Виевич:
— Здесь сошлися сорок царей, также сорок могучих витязей, сорок чёрных волхвов, магов и колдунов. И без счёту различной нежити — вурдалаков, леших и волотов, стаи чёрных волков-волкодлаков, и с Хванурских гор — сорок Л амий, и всё войско грозного Вия! Мы идём к горе Алатырской и хотим спалить Ирий-сад, разорить небесную Сваргу!
И взлетел Коляда выше леса, чуть пониже ходячего облака. Прилетел он к Ирию светлому. В Сваргу он вошёл не воротами — чрез оградочку перешагивал.
