акцент, скорее всего, будет сделан на идеологической роли, которую играют вымыслы ужасов. Аргумент будет заключаться в том, что ужас существует потому, что он всегда находится на службе у статус-кво; то есть ужас неизменно является агентом установленного порядка. Его продолжают производить, потому что ужас отвечает интересам установленного порядка. Это предполагает, что творения жанра ужасов всегда политически репрессивны, тем самым прямо противореча (столь же неверному) мнению, обсуждавшемуся ранее, что вымыслы ужасов всегда эмансипативны (т. е. политически субверсивны).
Один из способов попытаться связать жанр ужасов с целями политически репрессивных социальных порядков - тематический. То есть можно попытаться показать, что существуют определенные политически репрессивные темы, которые встречаются во всем жанре и которые жанр имеет тенденцию усиливать. Например, можно утверждать, что жанр ужасов по сути своей ксенофобский: монстры, учитывая их изначально враждебное отношение к человечеству, представляют хищного Другого и мобилизуют, интерактивно усиливая, негативные образы тех политических/социальных субъектов, которые угрожают установленному социальному порядку на уровне нации, класса, расы или пола.
Очевидно, что есть некоторые неоспоримые доказательства в пользу того, чтобы по крайней мере рассмотреть эту гипотезу: расизм Г.П. Лавкрафта; научно-фантастические фильмы пятидесятых годов, в которых инопланетные захватчики изображаются как прозрачные иконы коммунизма; сифилитическое изображение агрессивной женской сексуальности в таких фильмах Кроненберга, как "Они пришли изнутри" и "Бешеный".
Или, в более близком тематическом ключе, можно предположить, что фикция ужасов выполняет функцию запугивания людей, заставляя их покорно принимать свои социальные роли. И в этом случае есть некоторые наводящие на размышления доказательства. Феминистки отмечают, что во многих последних фильмах ужасов жертвами чудовищного натиска часто становятся сексуально активные женщины-подростки. Одна из интерпретаций этого заключается в том, что им преподносят урок: "Дурачьтесь, и вот чего вы можете ожидать/заслужить". Более того, женщина-жертва была основным элементом жанра ужасов со времен готики. Похищение женщин - часто как тонко завуалированный эвфемизм для изнасилования - можно рассматривать как постоянное сексистское предупреждение о том, что женщины должны держаться в рамках, потому что в патриархальном обществе они всегда находятся и должны находиться во власти мужчин.
Несомненно, тематические интерпретации такого рода могут быть сделаны для того, чтобы вписать некоторые ужастики в определенные социальные контексты. То есть нет никаких оснований считать, что фильмы ужасов не могут быть проводниками идеологически-репрессивных тем. Фильмы ужасов пятидесятых годов, вероятно, существенно повлияли на то, как многие американцы стали относиться к коммунистам. Однако попытка объяснить устойчивость ужасов распространением идеологических тем сталкивается с двумя проблемами.
Во-первых, ни одна из идеологических тем, приводимых комментаторами, не кажется достаточно общей. Существуют сексистские, расистские, антикоммунистические и ксенофобские ужастики, но не каждый ужастик подпадает под одну из этих категорий или даже под их разделение. О том, что существуют ужастики, которые не подпадают под некоторые из этих специфических категорий, можно судить по тому примеру, что есть ужастики, которые избегают обвинений в сексизме, поскольку в них нет ни женских персонажей, ни монстров, характеризуемых с помощью (культурно обусловленных) женских образов, ни отсутствия женских персонажей в каком-либо заметном уничижении женщин. И, конечно, большинство ужастиков не имеют ничего общего с антикоммунизмом, а многие британские истории о привидениях касаются британских призраков, тем самым снимая обвинения в расизме и ксенофобии. Действительно, многие ужастики кажутся слишком неопределенными с политической точки зрения, чтобы их можно было соотнести с какой-либо конкретной идеологической темой.
Нельзя отвергать возможность того, что кто-то однажды обнаружит идеологическую тему, проходящую через всю фантастику ужасов. Но пока она не сформулирована, справедливо предположить, что предложенные до сих пор тематические идеологические описания не являются достаточно полными, чтобы охватить жанр в целом (какими бы полезными они ни были для анализа отдельных произведений, поджанров и циклов).
Вторая причина сомневаться в утверждении, что все ужастики репрессивны с тематической точки зрения, заключается в том, что, похоже, есть примеры тематически прогрессивных ужастиков. В "Франкенштейне" Мэри Шелли прослеживается мысль о том, что человек не является врожденным злом, а скорее становится причиной того, что мы сейчас называем антисоциальным поведением, в результате того, как к нему относится общество. Существо продолжает утверждать это на протяжении всего романа, и ничто в тексте не указывает на то, что он не прав. Это было и, как я понимаю, остается политически просвещенным взглядом.
Существует также большое количество романов ужасов, прославляющих восстание против (часто аристократической) тирании, например, серия Эдгара Райса Берроуза "Каспак" и "Пеллюсидар". Многие романы ужасов выступают против рабства и расового угнетения; в жанре ужасов господство одной группы существ над другой.
В случае с якобы превосходящими видами почти всегда происходит восстание, в результате которого хозяин-вид (хозяин-раса) получает по заслугам.
Цикл Джорджа Ромеро "Ночь живых мертвецов" явно антирасистский, а также критикует потребительство и порочность американского общества, а некоторые фильмы Hammer, например "Месть Франкенштейна", клеймят классовость, показывая, что злодей на самом деле - барон из высшего класса, который собирает органы и конечности, необходимые ему для эксперимента, у низшего класса (который, что вполне предсказуемо, восстает).
Во время войны во Вьетнаме были антивоенные фильмы ужасов, снятые, например, такими режиссерами, как Боб Кларк; многие фильмы ужасов выступают против ущерба, наносимого нашей экологии бизнесом и правительством, другие - против "медикализации" повседневной жизни, и так далее. Примеры можно приводить бесконечно, но суть одна. Как Карл Маркс называл капиталистов вампирами и оборотнями, используя иконографию ужасов в прогрессивных целях, так и создатели хоррор-фантастики могут использовать образы страха и отвращения против сил политического или социального подавления.
Не думаю, что все согласятся со всеми этими контрпримерами. Однако я думаю, что общий смысл неизбежен: ужасающие образы могут быть использованы и использовались на благо политически прогрессивных тем в определенных социальных контекстах. Если кто-то отвергнет мои конкретные примеры, то проблемных случаев будет достаточно, чтобы я мог спокойно оставить читателю возможность выбрать свой собственный.
Итак, представление о том, что жанр ужасов сохраняется потому, что он оказывает полезную услугу по проецированию идеологически-репрессивных тем, можно поставить под сомнение, отметив, что ужастики не всегда, а значит, и не надежно, выполняют эту функцию, поскольку 1) многие из них могут не проецировать никаких идеологических тем, репрессивных или иных, и 2) поскольку они часто проецируют значительно прогрессивные темы.
Если ответ на это заключается в том, что вымыслы ужасов всегда неизбежно проецируют репрессивные темы, то мы должны хотеть получить объяснение этой неизбежности. Если основанием для неизбежности является то, что вся символическая деятельность в современном капиталистическом обществе неизбежно проецирует репрессивные темы, мы можем а) задаться вопросом, так ли это, но, в любом случае, б) указать,
