Насколько я мог судить, для людей, сидевших за столом, угроза заключалась только в том, что вокруг было слишком много помощников. Не профессионалов — они запрещены в этом сообществе, по крайней мере в плане проявления их профессиональных качеств, — а просто благодетелей. Это весьма реальная угроза. Сообщество, о котором идет речь, очень сильно привлекает к себе молодых людей. Они стоят в очереди, чтобы принять участие. Если их слишком много, то это значит, что у Видара отберут чайную чашку и, быть может, даже вытеснят с основной работы, какой является мытье посуды. Он делает это раз в день в дополнение к другой работе вне стен дома. В целях защиты таких, как Видар, в сообществе не разрешается использовать посудомоечные машины. С той же целью установлено, что молодежь, склонная к оказанию чрезмерной помощи, питается отдельно — там, где пет лиц, признанных умственно отсталыми, нет душевнобольных, слепых и калек. Другими словами, ситуация как бы перевернута вверх дном: организована защита от желающих помочь. Молодые люди знают это. Тем не менее они стремятся получить доступ к сообществу, слиться с ним, Получить ответы на жизненно важные вопросы от разных учителей, то есть вобрать все разнообразие человеческого опыта. Это не просто контркультура, как сказал бы Т. Розак (1969). Это контробщество, более радикальное, чем все, которые я знаю, включая Твинд, Христианию или любое политическое движение. Даже внутри нашего хорошо отрегулированного, весьма богатого общества, обеспечивающего всякого рода услуги, есть контрсилы, сообщества антиклиентов, места, где неясно, кто дает, а кто получает.
Сообщество, в котором живет Видар, называется Видарасен. (Сходство имени и названия является, скорее всего, совпадением.) Официально Видарасен — это учреждение для умственно отсталых. Оно получает деньги от государства. Как и в Твинде, все заработки складываются в один котел и поровну делятся на всех. Сообщества такого рода впервые были созданы в Шотландии немецким эмигрантом К. Кёнигом. Они пользуются международной известностью под именем «Кемп-хилл вилиджз» и обнаруживают заметное сходство с французскими поселениями типа «Ларш», созданными Ж. Ванье (Кларк, 1974). Условия для таких поселений, по-видимому, особенно благоприятны в Норвегии. Здесь их уже четыре и предполагается образовать еще два. Как раз сейчас добиваются того, чтобы власти преобразовали учреждения для умственно отсталых в коммуны для людей, которые по тем или иным причинам не могут жить в атмосфере городской скученности и отчуждения. Видарасен не может функционировать без государственных субсидий. Будучи реакцией на доминирующие черты общества всеобщего благоденствия, эта форма жизни зависит от государства и в то же время обладает возможностями для его обновления.
Как и все мы, сообщества, о которых идет речь, имеют определенные ценностные представления. В Ви-дарасене и Кемпхилле господствуют представления о душе, которые можно найти во многих религиозных системах. Здесь считают, что, когда тело умирает, душа йереселяется в другое тело. Это предположение имеет важное значение для социальной жизни. Оно делает людей более внимательными. Внешние признаки вроде нечеткости речи, двигательных расстройств, обильных выделений из носа еще не исчерпывают собой существенных показателей того, кто вы есть. В увечном теле может жить благородная душа. Когда мы внимательно вглядываемся, то убеждаемся в этом.
Глава десятая
УСЛОВИЯ, ПРИ НАЛИЧИИ КОТОРЫХ ПРИЧИНЕНИЕ БОЛИ ИМЕЕТ ОГРАНИЧЕННЫЙ ХАРАКТЕР
На основе этого, фактически слишком краткого обзора общих сведений, которыми мы располагаем, можно перейти к рассмотрению некоторых условий, при наличии которых причинение боли имеет ограниченный характер. Позвольте мне остановиться на пяти основных категориях: осведомленность, власть, уязвимость, взаимозависимость и система ценностных представлений,
10.1 Осведомленность
О значении осведомленности лучше всего судить, когда сравниваешь контрастные черты общества экспертов, с одной стороны, и общества скрытых структур — с другой. Об этом говорят и различные случаи из жизни наших долин. При прочих равных обстоятельствах — чего, несомненно, не бывает в действительности — представляется вероятным, что с увеличением информации о жизни членов общества во всех ее проявлениях уменьшается надобность в таких обобщающих понятиях, как «болезпь», «помешательство» и «преступление». Если члены общества хорошо осведомлены друг о друге, то такие широкие понятия оказываются в известном смысле упрощениями. Они не дают новой информации, они не объясняют.
В норвежском языке есть слово «bygdeoriginal», которое можно перевести как «провинциальный оригинал». Для маломасштабного общества не характерно единообразие самовыражения, или одинаковость поведения людей. Наоборот, такое общество демонстрирует наиболее яркую галерею типов. Их описаниями заполнена значительная часть нашей старой литературы. Это не то одномерное общество, где каждый похож на другого и ведет себя так же, как другой. Часто такому обществу свойствен целый континуум ярко выраженных индивидуальных стилей жизни. «Провинциальные оригиналы» представляют собой людей, сформировавшихся в результате длительного взаимодействия, в ходе которого они имеют достаточно времени, чтобы хорошо узнать друг друга. В обществе этого типа мы находим большое разнообразие человеческих личностей при известной цельности каждой из них. Эксцентричность терпима, несовместимость — нет. Речь идет о терпимости к отличиям, совместимым с обычными формами поведения. Терпимости к поведению, столь тесно связанному с конкретным индивидом, что оно может быть названо чертами личности. Странные люди терпимы, а роли, взятые напрокат, — нет.
Когда осведомленность о членах общества так велика, что простые обобщающие абстракции недостаточны, тогда недостаточны и наиболее простые реакции на нежелательное поведение. Преступление и наказание. Оба эти понятия принадлежат к одному уровню абстракции. В социальной системе, где одно из них не приносит пользы, другое также не может быть полезным. Зная провинциального оригинала, члены общества понимают его поведение в такой степени, что сознают, сколь сложно это поведение изменить. Такая упрощенная реакция, как наказание, не будет считаться ни естественной, ни обязательной.
Важно иметь в виду, что не всякое маломасштабное общество осведомлено о своих членах. Небольшая величина не является гарантией осведомленности. Вместе с тем в некоторых больших системах их члены располагают значительной информацией друг о друге. В этом плане весьма существенным фактором является продолжительность существования системы. В маленьком обществе, лишенном общей истории, не будет места для индивидуальных отклонений. В таком обществе не было ни времени, ни надобности создавать подобные роли. В маломасштабном обществе с ограниченной осведомленностью его членов друг о друге часто велика потребность в единообразии поведения. Неконформность будет описываться здесь в абстрактных терминах и осуждаться путем совершения упрощенных действий. Системы с ограниченным внутреннем взаимодействием останутся без общей истории. Примером этого являются современные «города-спальни». В крайних случаях, в связи с чрезвычайно малым взаимодействием, вероятно, вообще не может идти речь о системах. Даже наказание не породит взаимодействия, так как полиция призывается извне, со стороны, и вся дальнейшая процедура наказания совершается вовне. Чтобы создать ситуацию, при которой те, кто живет в этом несистемном обществе, окажутся вынужденными совладать с неконформным поведением без обращения к внешним силам, нужно помочь им преобразовать это несистемное общество в систему. Таким образом, надобность в причинении боли может быть уменьшена посредством создания системы.
Другой существенный фактор, ограничивающий общую осведомленность, — сегментация. Маленькое кастовое общество может с успехом держать своих членов разделенными. Эффект такой разделенности, конечно, усиливается посредством неравного распределения власти.
10.2. Власть
Люди, обладающие властью, могут раздавать боль. Власть означает возможность заставить других людей делать то, что вы хотите, чтобы они делали, независимо от их собственного желания. Судья, рассматривающий уголовное дело, выше подсудимого. Ему покровительствуют символы зала, где происходит судебное заседание, возвышение, на котором он восседает, особая одежда, в которую он облачен, а в некоторых системах еще и парик, престиж самого здания, сама атмосфера суда, равным образом как и его образованность, его связи, классовая принадлежность. Он пользуется тем преимуществом, что решения фактически принимаются где-то в другом месте: он лишь выполняет наиболее непривлекательную часть работы. Его сердце истекает кровью, но он обязан действовать, должен наказывать.
