Ознакомительная версия.
Вместе с тем, признавая, что законодатель должен стремиться к созданию справедливых уголовно-правовых норм, относя справедливость к принципам Уголовного кодекса и установив его внутреннюю связь с принципом равенства, нельзя в теоретико-нормативном понимании принципа справедливости ограничиваться только констатацией предполагаемых параметров справедливости наказания и иных мер уголовно-правового характера. Определение справедливости как принципа Уголовного кодекса должно быть обращено и к законодателю, сферой же его воздействия должно стать все уголовное законодательство, а в его содержании необходимо зафиксировать соотношение принципа справедливости с двумя элементами его структуры: принципами равенства граждан перед законом и гуманизма.
На самом деле, если верен тезис об уравнивающей и распределяющей сторонах справедливости (в чем автор, исходя из содержания предыдущих глав работы, не сомневается), то и законодательные определения принципов справедливости, равенства и гуманизма должны быть не просто согласованными друг с другом, а образовывать единую систему структурно связанных между собой принципов.
В связи с этим представляется примечательным тот факт, что некоторые ученые раскрывают содержание принципа справедливости лишь посредством обозначения сферы его реализации. К примеру, Р. Р. Галиакбаров пишет: «Реализация данного принципа связана с соразмерностью содеянного лицом поступка и уголовной ответственности и наказания за него. Конкретно принцип справедливости в уголовном праве проявляется в том, что а) он направлен на индивидуализацию ответственности и наказания конкретного лица; б) при определении меры ответственности суд руководствуется точной оценкой преступления и данных, характеризующих субъекта, его совершившего; в) наказание должно быть соразмерным совершенному преступлению; г) оно должно преследовать цель восстановления социальной справедливости; д) при наличии исключительных обстоятельств оправдано более мягкое наказание, чем предусмотрено за данное преступление; е) недопустимо дважды привлекать к уголовной ответственности за одно и то же преступление»305.
Вольно или невольно таким путем снимается проблема разграничения признаков упомянутых принципов, усугубляемая еще и несовершенством редакций ст. 4, 6, 7 УК, однако сфера реализации принципа справедливости очерчивается достаточно ясно и безошибочно (правда, у Р. Р. Галиакбарова, как и у многих других авторов, она традиционно сужена и в первую очередь за счет содержания диспозиций и санкций норм Особенной части УК). Гарантией же от подобного рода ошибок выступает общность сферы реализации принципа справедливости и принципов равенства и гуманизма, ибо последние и в уголовном законодательстве не что иное, как лишь две стороны (аспекта) принципа справедливости.
Поэтому законодательное определение принципа справедливости вполне может быть дано через нормативные дефиниции принципов равенства и гуманизма. Более того, его выражение через содержание этих принципов, как показывает опыт социальнофилософско-юридических учений, по-видимому, и является наиболее эффективным способом доведения идеи справедливости до ее восприятия в общественном правосознании.
Так, Е. Ф. Кузнецова пишет: «Несправедливо и пробельное уголовное законодательство, то есть не криминализовавшее действительно общественно опасные деяния. Чаще всего такая пробельность касается преступлений небольшой тяжести, которые располагаются на границе преступлений и непреступных правонарушений, что создает объективные трудности в их размежевании. Пробельность может создаваться и вследствие запоздалых законодательных решений о противостоянии новым формам преступности»306.
Между тем если мы обратимся к содержанию ст. 6 УК, то едва ли поймем, в чем заключается указанная несправедливость, каковы ее истоки. Последние же в нарушении принципа равенства граждан перед законом, выражающемся в неравной правовой защищенности одинаковых по социальной значимости интересов, в подрыве единого, равного, адекватного социальным реалиям масштаба криминализации в уголовном законодательстве, а как следствие этого в неполноте, а значит, и в неравенстве субъектов уголовно-правовых регулятивных и охранительных отношений, отношений ответственности. Не говоря уже о том, что пробельность уголовного законодательства может свидетельствовать и о недостаточном обеспечении охраны гуманистических основ гражданского общества и социального государства в России, приоритетной защиты прав и свобод человека и гражданина.
Таким образом, идеи равенства и гуманизма как менее абстрактные, более предметные и близкие к конкретным жизненным ситуациям, нежели идея справедливости в целом, лучше воспринимаются общественным правосознанием, а потому закрепление в уголовно-правовых дефинициях именно их признаков одновременно является наиболее точным отражением содержания идеи справедливости в уголовном законодательстве.
Здесь есть еще один с позиций техники конструирования норм уголовного законодательства едва ли преодолимый момент. Адекватное отражение в дефинициях равенства и гуманизма принципа справедливости фактически устраняет потребность в его полном самостоятельном закреплении в отдельной норме уголовного законодательства, ибо таковое или станет лишь более сложным воспроизведением упомянутых дефиниций, или будет в большей или меньшей мере не соответствовать содержанию идеи справедливости, а сама норма превратится в препятствие для реализации принципа справедливости в уголовном праве.
Помимо того, что сфера реализации принципа справедливости в ч. 1 ст. 6 УК по существу ограничена пределами ответственности лиц, совершивших преступления, обозначенная в ней для уяснения содержания этого принципа совокупность признаков как раз прежде всего и характеризует принципы равенства граждан перед законом и гуманизма. Ранее уже приводились многочисленные доводы в пользу того, что «характер и степень общественной опасности преступления» – это единое основание, масштаб равенства в уголовном праве, а «личность» обладает наибольшей значимостью именно в гуманистическом аспекте. Что касается «обстоятельств его совершения», то в подавляющем большинстве это обстоятельства, смягчающие либо отягчающие наказание (ст. 61, 63 УК), которые так или иначе опять-таки характеризуют распределяющую (гуманистическую) или уравнивающую стороны справедливости.
«Нельзя не заметить, – обращает внимание А. И. Бойко, – что ч. 1 ст. 6 почти дословно воспроизводится законодателем в ст. 60 с вполне приемлемыми добавками – размер наказания нужно примерять к его целям, а также учитывать влияние наказания на условия жизни семьи осужденного. В ст. 60 говорится и о справедливом наказании, причем справедливость увязывается не только с судебным решением, но и с законодательной деятельностью (размер санкций, положения Общей части)»307.
Справедливо замечание о почти дословном сходстве текста двух статей. Однако процесс их создания, думается, был иным. Часть 1 ст. 6 УК не воспроизведена законодателем в ст. 60 УК, а сконструирована на основе последней. Не надо забывать, что норма об общих началах назначения наказания существовала и в дореформенный период: «При назначении наказания суд, руководствуясь социалистическим правосознанием, учитывает характер и степень общественной опасности совершенного преступления, личность виновного и обстоятельства дела, смягчающие и отягчающие ответственность» – ст. 37 УК 1960 г.308). А вот принципы уголовного законодательства сформулированы впервые. Бесспорно, что среди этих принципов принцип справедливости является не только важнейшим по значению, но и сложнейшим по своему нормативному выражению. Отсюда вполне объяснимо использование разработчиками УК РФ 1996 г. при юридическом закреплении этого принципа положений из уже существовавших и много раз апробированных на практике общих начал назначения наказания. Для того, чтобы убедиться в правоте высказанного утверждения, достаточно сравнить тексты ч. 1 ст. 6 УК 1996 г. и ст. 37 УК 1960 г.
Однако дело не столько в том, что законодатель воспользовался содержанием ст. 37 УК 1960 г. либо ст. 60 УК 1996 г., а в том, что ни та, ни другая нормы при определении принципа справедливости не могут быть использованы как базовые. Они отражают качественно иной, более низкий и более конкретный уровень системы уголовного законодательства, нежели его принципы. Как через часть в полной мере нельзя выразить целого, посредством норм об ответственности и наказании – всего уголовного законодательства, так и общие начала назначения наказания не отражают принципа справедливости. Последний в силу своей генетической зависимости от категории «социальная справедливость» и справедливости как центральной идеи уголовного права охватывает все уголовное законодательство, а не только норму об общих началах назначения наказания. Содержание этой нормы несравненно ýже содержания упомянутого принципа, проще говоря, она крайне мала для него.
Ознакомительная версия.
