Отсутствие указанных признаков означало, что совершены не единичные, а множественные преступления. Поэтому первые эпизоды такого убийства предлагалось квалифицировать с учетом конкретных обстоятельств дела, а последний – по п. «н» ч. 2 ст. 105 УК (убийство, совершенное неоднократно).
После исключения Федеральным законом от 8 декабря 2003 г. пункта «н» из ч. 2 ст. 105 УК перед правоприменителем возникла проблема: как квалифицировать множественные убийства, не охватываемые единым умыслом и совершаемые разновременно? Квалифицировать такие убийства по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК не позволяет нынешняя трактовка этого пункта Пленумом Верховного Суда РФ. Квалифицировать их как реальную совокупность преступлений также не совсем логично, ибо в ч. 2 ст. 105 УК есть пункт, прямо предусматривающий ответственность за убийство двух или более лиц. Каков же выход из положения? Мы полагаем, что единственным способом разрешения указанного противоречия должна стать квалификация всех множественных убийств (независимо от того, охватывались они единым умыслом и были совершены одновременно или нет) по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК. В самом законе не содержится препятствий для такой квалификации (в нем говорится лишь о лишении жизни двух или более лиц). Толкование же этого пункта в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ потребует, естественно, соответствующей корректировки.
В обоснование нашей позиции приведем следующие аргументы. «Двойные» и «неоднократные» убийства в уголовном законодательстве России долгое время выступали в качестве парных категорий. Они дополняли друг друга, устраняли пробельность в наказуемости множественных убийств именно как квалифицированных составов, устанавливали некий баланс в оценке законодателем этих видов множественности как однопорядковых категорий. С их помощью худо-бедно удавалось решать проблему правильной квалификации указанных видов убийств. С изъятием в 2003 г. из УК РФ института неоднократности достигнутый баланс нарушился, появилась законодательная брешь, которая с неизбежностью повлекла за собой разнобой в квалификации правоприменителем одних и тех же деяний.
Перед судебной практикой встали извечные российские вопросы: «Что делать? По какому пути пойти?» Применительно к квалификации убийств путей, собственно, было только два. Или квалифицировать все неоднократно совершаемые и не охватываемые единым умыслом убийства по совокупности преступлений, или придать иной смысл понятию «убийство двух или более лиц».
Если взглянуть на возникшую проблему сквозь призму уголовно-правовой политики, то придется признать, что с учетом роста насильственной преступности, увеличения ее рецидивоопасности (в том числе и применительно к убийствам) законодатель, даже исключив признак неоднократности из ч. 2 ст. 105 УК, не мог тем самым расценить повторно совершаемые убийства как обладающие качественно меньшей степенью антисоциальности, чем двойные убийства. Нет никакой логики в том, чтобы одинаково общественно опасные множественные убийства «разорвать» на две части, одну из них (убийства двух и более лиц) признав квалифицированными преступлениями, а другую (неоднократные убийства) не признав таковыми.
Отсюда можно предположить, что оставшийся в ч. 2 ст. 105 УК в гордом одиночестве п. «а» (как отвечающий за квалификацию множественных убийств) должен отныне распространить свое действие на все виды умышленного причинения смерти более чем одному человеку.
В последнее время все большее число криминалистов склоняется к мысли о правильности именно такой квалификации множественных убийств[175]. По этому же пути пошла и судебная практика. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в судебном заседании 26 апреля 2006 г., установив, что осужденный Б. вначале убил потерпевшую П., а затем (с целью скрыть это убийство) лишил жизни ее мать, пришла к следующему выводу: квалификация оконченных убийств двух и более лиц в соответствии со ст. 17 УК (в ред. Федерального закона от 21 июня 2004 г.) не образует совокупности преступлений и охватывается п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ. Поэтому квалификация судом первой инстанции действий Б. по совокупности преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 105 и п. «к» ч. 2 ст. 105 УК, является неправильной. Приговор в этой части подлежит изменению.
Особые трудности в судебной практике вызывает квалификация неоконченного убийства двух или более лиц. Неоднозначную позицию по этому вопросу занимали Верховные Суды. Так, Пленум Верховного Суда СССР от 3 июля 1963 г. указал, что при установлении умысла на убийство одного и покушение на жизнь другого человека все содеянное следует квалифицировать как оконченное преступление по п. «з» ст. 102 УК РСФСР[176] (п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ).
Пленум Верховного Суда РФ от 27 января 1999 г. пришел к иному выводу: «Убийство одного человека и покушение на убийство другого человека не может рассматриваться как оконченное преступление – убийство двух лиц. В таких случаях независимо от последовательности преступных действий содеянное следует квалифицировать по ч. 1 или ч. 2 ст. 105 и по ч. 3 ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 105 УК РФ».
С. В. Бородин, признав позиции обоих Судов небезупречными, склонился к мысли, что более точной была бы квалификация этих действий как оконченного убийства двух или более лиц.[177] Гораздо более категоричен А. И. Стрельников, полагающий, что рекомендация, изложенная в последнем постановлении Пленума Верховного Суда РФ, полностью вытекает из закона.[178] Нам, в свою очередь, представляется, что наименьшие погрешности содержит совсем иной вариант разрешения указанной коллизии.
В самом деле, исходя из принципа субъективного вменения (который еще никем в российском уголовном праве не отменен), мы можем инкриминировать виновному только то, на что простирался его умысел, и только в тех пределах, в которых этот умысел реализован. В нашем случае это означает: во-первых, что абсолютно недопустима оценка анализируемых действий как оконченного убийства двух потерпевших (ибо смерть второго не наступила); во-вторых, что принципиально невозможна квалификация данного преступления по совокупности как оконченного простого убийства и покушения на убийство двух лиц (поскольку обвиняемому пришлось бы дважды отвечать за одно и то же); в-третьих, что не до конца «чист» и вариант с квалификацией вышеописанных действий как только покушения на убийство двух лиц (потому что смерть одному все-таки причинена). Устаревшая позиция Верховного Суда СССР, поддержанная С. В. Бородиным, содержит в себе явную натяжку и является объективным вменением в чистом его виде. Но не выручают и новейшие рекомендации Верховного Суда РФ, поскольку и они грешат «несовместимостью» с положениями Уголовного кодекса о невозможности нести уголовную ответственность дважды за одно и то же преступление (ч. 2 ст. 6 УК). Где же выход?
Представляется, что квалифицировать преступление при наличии умысла на одновременное убийство двух или более лиц и лишении жизни лишь одного необходимо по направленности умысла как только по кушение на убийство двух или более лиц, не доведенное до конца по причинам, не зависящим от воли виновного, т. е. по ч. 3 ст. 30 и п. «а» ч. 2 ст. 105 УК. Эта квалификация, правильно отмечает Л. В. Иногамова-Хегай, не лишена изъяна. Она не показывает, что умысел в отношении одной жертвы был реализован полностью. Но этот изъян можно смягчить обязательным указанием в описательной части приговора на убийство одного потерпевшего. Предложенная квалификация соответствует понятию идеальной совокупности. Виновный к ответственности за преступление привлекается один раз.[179]
Не может служить аргументом в этом принципиальном споре и более сложный случай из судебной практики, на который ссылался С. В. Бородин. Он полагал, что в тех ситуациях, когда одновременно совершено посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (виновный покушался на его жизнь) и убийство лица, не являющегося сотрудником такого органа, первый эпизод необходимо квалифицировать по ст. 317 УК, а второй – по п. «а» ч. 2 ст. 105 УК. Предложенная квалификация была бы корректной, если бы наступила и смерть сотрудника. Но поскольку он остался жив, то опять-таки нет оснований для признания всего содеянного как оконченного убийства двух или более лиц. Вменять поэтому п. «а» ч. 2 ст. 105 УК можно только со ссылкой на ст. 30 УК.
Конечно, при таком подходе мы сталкиваемся со своеобразной «недоквалификацией», так как смерть несотрудника наступила, а в правоприменительном акте она не отражена. Казалось, выходом из положения могла бы стать оценка действий убийцы еще и по ч. 1 ст. 105 УК. Но это было бы все тем же вменением дважды за одно и то же.
