Ознакомительная версия.
Ранее мы попытались (на основе международного уголовно-правового иммунитета) показать, что сами охранительные общественные отношения в международном уголовном праве имеют свою специфику. В силу этого также специфичен и метод воздействия на охранительные общественные отношения, связанные с международно-правовой регламентацией наступления уголовной ответственности по национальному законодательству государств.
Попробуем определить такой метод на основе анализа преодоления уголовно-правового иммунитета, определенного в международном праве. Лишение лица иммунитета от уголовной ответственности (например, при лишении неприкосновенности аккредитующим государством) само по себе является основанием для привлечения его к ответственности в государстве аккредитования. Таким образом, этот частный метод международного уголовного права может проявляться в преодолении материально-правовых препятствий, установленных в международном уголовном праве, для наступления уголовной ответственности по закону страны пребывания.
Для общепредупредительных правоотношений, входящих в предмет международного уголовного права, характерен метод предписания. Именно стремление к недопущению преступлений по международному уголовному праву обусловливает то, что любому лицу предписывается воздержаться от их совершения.
Содержательный смысл предписывающего метода в международном уголовном праве можно попытаться раскрыть с помощью философии права. Так, столпом идеи права, по Гегелю, является свобода: «Идея права есть свобода, и истинное ее понимание достигается лишь тогда, когда она познается в ее понятии и наличном бытие этого понятия».[62] Такое определение права соответствует признанию приоритета общечеловеческих ценностей, к которым можно отнести мир и безопасность всего человечества. Действительно, хотя сам запрет в международном уголовном праве ориентирован на ограничение свободы преступника, высший смысл предписывающего метода состоит в том, что человек, совершивший преступление, сам определяет рамки своей свободы. Именно свободный выбор человека (совершать или не совершать что-либо) положен в основу общепредупредительного свойства международного уголовного права (впрочем, по нашему убеждению, и любого другого права). И суть предписания права как его метода состоит в оказании определенного воздействия на любого человека, который в силу свободы воли может стать, а может и не стать преступником.
Наконец, мы уже говорили о том, что современное международное уголовное право практически не знает такой составной части своего предмета, как регулятивные (т. е. дозволительные в общепринятом понимании) правоотношения. Поэтому приходится констатировать если не отсутствие в международном уголовном праве, то весьма слабое развитие и такого метода правового регулирования, как дозволение.
Хорошо это или нет – вопрос другой. На наш взгляд, не совсем, так как международное уголовное право не исключает возможности наступления ответственности за совершение (при определенных обстоятельствах) деяния, которое, например, по внутреннему Закону вообще могло бы считаться непреступным и даже «рекомендуемым» со стороны законодателя.
Однако и этому факту есть объяснение. Преступления, предусмотренные международным уголовным правом (и об этом будет сказано), как раз и специфичны тем, что причиняют вред абсолютным благам – интересам обеспечения мира и безопасности человечества в целом. Видимо, по этой причине сам факт умышленного причинения вреда этим благам как бы «презюмированно» расценивается как преступный. Возможно, этим и объясняется тот факт, что международное уголовное право не знает в принципе института обстоятельств, исключающих преступность содеянного – речь может идти только лишь о возможности освобождения лица от уголовной ответственности по международному уголовному праву.
Показательно, что такое (и несколько необычное) суждение подтверждается одним из положений Римского Статута Международного уголовного суда – положением о том, что сам факт отдачи и исполнения приказа о совершении преступления геноцида или преступления против человечности всегда должен расцениваться как явно незаконный (ч. 2 ст. 33). То есть любой человек в силу бесчеловечности совершения любого из этих деяний (если можно так сказать) должен понимать, что совершает именно преступление.
Таким образом, исходя из специфики предмета международного уголовного права, можно говорить о том, что этой отрасли присущи два основных метода юридического регулирования – запрет (принуждение) и предписание. Дозволение как метод правового регулирования в международном уголовном праве находится на начальном этапе своего развития.
§ 3. Источники и система международного уголовного права
Для исследования вопроса о том, что является источниками международного уголовного права, необходимо определиться с пониманием самого термина «источник права».
В общей теории права советского периода изучение данной категории велось в целом с позиции противоборства двух мировых систем, а закономерности развития источников права выводились из тезиса о диаметральной противоположности классовой сущности буржуазного и социалистического права.[63] Само исследование проблем источников права обычно проводилось лишь в рамках проблематики советского права. При этом единственным источником права признавался, по существу, только нормативный акт. Хотя, справедливости ради, надо отметить, что применительно к остальному миру определялась множественность источников права (обычай, судебный прецедент и проч.)
Одна из причин недостаточной разработки понимания термина «источник права» – многозначность и нечеткость самого этого понятия. Мысль о том, что «источник права – это не более как образ, который скорее должен помочь пониманию, чем дать понимание того, что обозначается этим выражением», актуальна и сейчас.[64] В самом деле, под источником права понимают и материальные условия жизни общества (источник права в материальном смысле), и причины юридической обязательности нормы (источник права в формальном смысле), и материалы, посредством которых мы познаем право (источники познания права), и исторические источники права (вклад международного, внутреннего и иностранного права в создание какой-либо правовой системы).[65]
Надо признать, что в отечественной науке отсутствует общепринятое понятие «источника права». Еще в 60-е годы ряд исследователей предлагали заменить понятие «источник права» понятием «форма права», которое, по их мнению, позволяло исследовать право с позиций материализма более глубоко и всесторонне.[66] У большинства авторов такая идея не нашла поддержки, и при употреблении термина «источник права» они обычно понимают юридический источник права (т. е. источник права в формальном смысле).
В литературе высказывались позиции, согласно которым под юридическим источником права понималась форма, в которой выражено правило, сообщающее ему качество правовой нормы;[67] форму установления и выражения правовых норм;[68] деятельность государства по установлению правовых норм либо административные и судебные прецеденты[69] и т. д.
Однако различия между указанными подходами не столь принципиальны. Во всех случаях вопрос рассматривается с позиции и формирования права, и форм существования последнего. То, что одни авторы определяют как формы установления правовых норм, другие называют деятельностью государства по их установлению. Таким образом, под источником права понимается лишь формально объективированная деятельность, т. е. правотворческий акт, ведь норма права не может существовать вне источника права.
Подобное понимание «источника права» характерно и для многих зарубежных авторов. Так, К. Эллен (С. Allen) определяет источник права как «деятельность, посредством которой нормы поведения приобретают характер права, становясь объективно определенными, постоянными и прежде всего обязательными».[70]
Итак, при всех различиях в подходе к проблеме источника права под ним понимается деятельность либо результат деятельности по созданию правовых норм. Поэтому понятие «источник права» как бы предполагает правотворческий процесс. Однако последний не является предметом настоящего исследования.
Так, в дальнейшем, употребляя понятие «источник права» применительно к международному уголовному праву, мы будем понимать под ним только юридический источник права. Такой источник в формальном смысле является итогом нормотворческой, а ряде случаев и правоприменительной деятельности. Последняя может относиться к компетенции нескольких государств непосредственно (например, при заключении двухстороннего или многостороннего договора) или опосредованно (например, когда государство делегирует полномочия международной организации – ООН, Совету Европы и проч.)
Ознакомительная версия.
