1482
Солоухин В. Камешки на ладони. М., 1988. С. 379–380.
Солоухин В. Последняя ступень. С. 201.
Солоухин В. Последняя ступень. С. 8.
Там же. С. 7.
Там же. С. 232.
Там же. С. 39.
Там же.
Там же.
Митрохин Н. Указ. соч. С. 379.
Перстень и партбилет: Сказка о том, как один монархист пятьсот коммунистов обманул / Публикация Д. Зубарева // Новое литературное обозрение. 1997. № 23. С. 171. По словам писателя, парторг, не добившись публичного снятия перстня, на следующий день в личной беседе сказал, что Солоухин может носить перстень, но должен подумать над тем, чей профиль запечатлен на партбилете, и выбрать что-нибудь одно.
Там же. С. 172.
Солоухин В. Последняя ступень. С. 385.
Там же.
Там же. С. 213–214; 385–386.
Там же. С. 387.
Бородин Л. Указ. соч. С. 187.
Там же. С. 199.
См. примечательный рассказ В. Ганичева: «С Ильей Глазуновым мы сдружились, он мне давал очень многие полезные книги, которые были для меня недоступны. Книги о потерях и трагедиях русского народа. О виновниках трагедии. Скажем, он протягивает: вот полистай фальшивку, “Протоколы сионских мудрецов”, тебе как историку будет полезно знать, как ее состряпали… Вот и читал из его рук такие “фальшивки”, многое становилось ясным…» (Был ли русский орден в ЦК? Беседа В. Ганичева и В. Бондаренко // Бондаренко В.Г. Пламенные реакционеры. С. 144).
Солоухин В. Последняя ступень. С. 58.
Там же. С. 59.
Там же. С. 388.
Там же.
Там же. В повести Солоухин утверждает, что это стихи Гитлера в переводе, автор которого ему неизвестен. Принадлежность цитируемого текста Гитлеру сомнительна. Строки «Мы идем, отбивая шаг, / Пыль Европы у нас под ногами, / Ветер битвы свистит в ушах. / Кровь и ненависть! Кровь и пламя» в пьесе братьев Тур и Льва Шейнина «Губернатор провинции» (1947) читает один из персонажей, подросток Вальтер, в доказательство верности нацистским идеалам. В 1949 году по этой пьесе Григорий Александров снимает фильм «Встреча на Эльбе», широко прошедший по всей стране. После этого прочитанное Вальтером стихотворение, плакатно концентрирующее основные образы нацистской массовой культуры, цитируется во многих советских текстах и вкладывается, как правило, в уста одиозных героев (см., к примеру, роман Юрия Слепухина «Перекресток», 1962). Лев Лосев, косвенно подтверждая широкую известность этих строк, приводит их адаптацию для целей советской пропаганды – стихи для выступления спортсменов-лесгафтовцев на физкультурном параде, и в качестве источника указывает фильм Александрова: «Мы идем, отбивая шаг. / Стадион звенит под ногами. / Голос родины в наших ушах. / Верность партии – наше знамя!
Никита Сергеевич Хрущев и другие члены политбюро аплодировали. Стихи эти Кондратов позаимствовал из одного старого советского фильма про фашистов. Только заменил “верность фюреру” на “верность партии”» (Лосев Л. Меандр. URL: http://iknigi.net/avtor-lev-losev/64537-meandr-lev-losev/read/page – 25.html).
Солоухин В. Последняя ступень. С. 410.
Там же.
Солоухин В. Последняя ступень. С. 31.
Там же. С. 219.
Там же. С. 93.
Там же. С. 332.
Там же. С. 359.
Там же. С. 86.
Источников, в которых обосновывался подобный взгляд на революцию и установившуюся «жидо-коммуну», существовало множество. Достоверно известно и неоднократно подтверждено, что Глазунов ввозил в страну и распространял в своем кругу книгу Андрея Дикого «Евреи в СССР» (1967), где революция интерпретировалась как акция еврейства, поставившего под контроль Третий Интернационал. С. Викулов вспоминал, что во время поездки в Париж в 1975 году в номере отеля Глазунова его поразило множество книг: «На подоконниках, на кровати, на столе – книги. <…> Внимание сразу приковала еще одна книга: “Алексей Дикий. Евреи в СССР”. Заметив мое удивление, Илья Сергеевич сказал: “Все это здесь запросто”. – “И что же, повезешь в Москву?” – “Повезу”, – не колеблясь, как будто речь шла о мешке картошки, ответил Глазунов» (Викулов С. На русском направлении: Записки главного редактора «Нашего современника» (1970 – 1980-е годы). М., 2002. С. 70–71).
Солоухин В. Последняя ступень. С. 125.
Там же. С. 349.
См.: Добренко Е. Указ. соч. С. 54.
Солоухин В. Последняя ступень. С. 343.
Там же. Возможный источник этой фразы, служившей в повести паролем для проникновения в смысл свершающихся событий, – книга Алексея Шмакова «Свобода и евреи» (1906): «“Cherchez le juif!” – вырывается невольно, как только общественное внимание бывает возмущено какой-либо, еще неслыханной плутней. “Cherchez le juif!” – твердит себе дипломат, видя, что его шахматные ходы кем-то спутываются и обращаются ему же во вред. “Cherchez le juif!” – говорит себе землевладелец, не постигая быстроты колебаний цен на хлеб и действительной причины своего разорения. “Cherchez le juif!” – вспоминает финансист, оплакивая крушение христианского банка или внезапное падение курса, переворачивающее рынок вверх дном. “Cherchez le juif!” – решает судебный следователь, например, в черте еврейской оседлости, когда предательское злодеяние, многосложное, важное и безнравственное преступление является особенно загадочным. “Cherchez le juif!” – приказывает главнокомандующий, замечая, что его планы перестают быть тайной для неприятеля. “Cherchez le juif!” – восклицает государственный человек, когда национальные мероприятия отравляются сатанинской ложью в якобы либеральной и якобы нееврейской печати, а с другой стороны тормозятся какой-то гнусной подпольной силой. “Cherchez le juif!” – вправе сказать, наконец, мыслитель, когда вечные законы разума и сама идея справедливости осмеиваются и замирают в том биржевом хаосе, который на наших глазах охватывает наиболее жизненные части социальных организмов» (Шмаков А.С. Свобода и евреи. Таллин, 2000. С. 56).
Солоухин В. Последняя ступень. С. 378.
Там же. С. 214–215. В дальнейшем Солоухин снискал среди национально-патриотической интеллигенции славу эксперта в «еврейском вопросе». «Сионисты, конечно, называли его антисемитом, – вспоминал Александр Кузнецов. – О, нет! Не так все просто. Он был большим знатоком этого вопроса и глубоко копал. Кому из нас пришло бы в голову изучать с этой целью письма Пастернака, Мандельштама, Эренбурга и других евреев?» (Кузнецов А. Солоухин. Воспоминания о русском писателе // Наш современник. 1998. № 11–12. С. 19). После распространения в самиздате переписки В. Астафьева и Н. Эйдельмана с приложением еще одного письма, адресованного историку, Ст. Куняев предположил, что его автором мог быть Солоухин. Он обратился к нему напрямую с этим вопросом, но тот «лукаво заулыбался» и «предположение не подтвердил» (Куняев Ст. Поэзия. Судьба. Россия. В 2 кн. М., 2001. Кн. 2. С. 31). Впоследствии автором письма называли поэта из круга «Молодой гвардии» Валерия Хатюшина (см.: Там же. С. 34), однако примечателен сам ход рассуждений Куняева, приписавшего авторство Солоухину.
Солоухин В.А. Я шел по родной земле, я шел по своей тропе… // Солоухин В.А.Собр. соч.: В 4 т. М., 1983. Т. 1. С. 6.
Интересно, что образ еврея с легко узнаваемыми психологическими и поведенческими приметами не характерен для беллетристики Солоухина. Сложно обнаружить что-то, стереотипно соединяемое с евреем, например, в одном из персонажей романа «Мать-мачеха» Матвее, прототипом которого был Н. Коржавин (Мандель). Ничего, кроме фамилии, не выдает еврея в еще одном герое Саше Марковиче – видимо, товарище по Литературному институту Александре Соколовском («В институт я поступил благодаря Саше Соколовскому» – Солоухин В. Последняя ступень. С. 35), который описан в романе с большой симпатией. И это несмотря на то, что «Мать-мачеха» писалась уже в период общения с Глазуновым и под воздействием его идей.
