От абракадабры до яхонта. Как понимать и использовать редкие и необычные слова в русском языке - Елена Владимировна Первушина

«Здесь лежит Земира, и опечаленные Грации должны набросать цветов на ее могилу. Как Том, ее предок, как Леди, ее мать, она была постоянна в своих склонностях, легка на бегу и имела один только недостаток: была немножко сердита, но сердце ее было доброе. Когда любишь, всего опасаешься, а Земира так любила ту, которую весь свет любит, как она. Можно ли быть спокойною при соперничестве такого множества народов. Боги, свидетели ее нежности, должны были бы наградить ее за верность бессмертием, чтобы она могла находиться неотлучно при своей повелительнице».

Эту эпитафию сочинил для любимой левретки императрицы французский посол, историк и дипломат граф Луи де Сегюр.

Он вспоминает: «Однажды, помню я, императрица сказала мне, что у нее околела маленькая левретка Земира, которую она очень любила и для которой желала бы иметь эпитафию. Я отвечал ей, что мне невозможно воспеть Земиру, не зная ее происхождения, свойств и недостатков. “Я полагаю, что вам достаточно будет знать, – возразила императрица, – что она родилась от двух английских собак: Тома и Леди, что она имела множество достоинств и только иногда бывала немножко зла”. Этого мне было довольно, и я исполнил желание императрицы и написал следующие стихи, которые она расхваливала».

Земира в самом деле была дочерью сэра Томаса Андерсона и герцогини Андерсон (Дюшес). Эту аристократическую пару подарил императрице английский врач Томас Димсдейл, которого Екатерина пригласила в 1768 году в Россию, чтобы он привил оспу ей и цесаревичу Павлу Петровичу. Екатерина устроила из прививки целую пиар-акцию, нацеленную не столько на своих подданных, сколько на европейские дворы, которым хотела продемонстрировать, что Россия твердо идет по пути прогресса. Через несколько лет, в 1781 году, она пригласила англичанина второй раз, чтобы тот сделал прививки уже ее внукам – великим князьям Александру и Константину. Прививки прошли без осложнений, врач получил в награду титул барона и множество подарков и в качестве ответной любезности отправил Екатерине II пару английских левреток.

Другим любимым левреткам Екатерина писала эпитафии сама:

(Джон Сэмюэль Роджерсон был лейб-медиком Екатерины II.)

* * *

* * *

* * *

(Во французском оригинале игра слов: manchettes – «манжеты» – рифмуются с mazette – эмоциональное восклицание вроде «Ух ты!» или «Черт побери!».)

Придворных левреток хоронили в Царском Селе рядом с павильоном Пирамида.

И на портрете императрицы кисти В. Л. Боровиковского рядом с Екатериной можно увидеть маленькую тонконогую собачку.

* * *

Но выведены были эти собаки вовсе не для того, чтобы лежать на бархатных подушках и нападать на манжеты хозяев. На самом деле это борзые (отсюда и их храбрость, которую можно принять за злость). На французском их имя звучит как – levrette d’Italie и происходит от слова lièvre – заяц.

Именно за охотничий азарт любил этих собачек сын Екатерины – Павел, который, при всех его недостатках, был настоящим рыцарем, даже по отношению к дичи.

Об этом пишет фрейлина Марии Федоровны Екатерина Нелидова: «Псовая охота на оленей, которой Вы интересуетесь, совсем не такова, как Вы себе, наверное представляете, хотя наш дорогой мэтр содержит трех замечательных егерей, которые только и дышат своим ремеслом. Он соглашается держать лишь маленьких собачек, которым никогда не затравить оленя. Все удовольствие от охоты – заставить оленя бежать, и думаю, что именно в этом и заключается самое полное удовольствие».

Во второй половине XIX века об этом значении еще помнили:

Но к началу XX века постепенно стали забывать:

В XXI же веке от былой охотничьей славы левреток остались только смутные воспоминания:

А то и вовсе ничего:

Думаю, будет справедливо после рассказа о библейских животных рассказать об одном библейском растении, которому легенды приписывают большую магическую силу.

Библия рассказывает, что праотец Иаков женился на двух сестрах – Лие и Рахили. Рахиль он полюбил, служил за нее 14 лет у ее отца Лавана, а тот навязал ему брак со своей старшей дочерью Лией. И как на грех, нелюбимая Лия оказалась очень плодовитой (главная женская добродетель в ту эпоху), а любимая Рахиль никак не могла зачать. В Ветхом Завете сказано: