интерпретацией этих категорий диалектического материализма. Авторы работ по философии предлагают определять категории возможности и действительности с учетом их диалектического единства [10; 18].
«Возможность выражает объективную тенденцию развития, заложенную в существующих явлениях, наличие условий возникновения объекта (предмета, явления) или по крайней мере отсутствие таких обстоятельств, которые исключали бы его возникновение. Действительность называет любой объект (предмет, состояние, ситуация), который уже существует как результат реализации некоторой возможности» [22, 63].
В философской литературе встречаем и другое более широкое определение действительности, которое является синонимом объективной реальности во всей ее конкретности. При таком подходе действительность противопоставляется не только всему кажущемуся, вымышленному, но и логическому (мысленному), а также вероятному [22, 102].
Из этих определений становится понятным, что преобразование возможности в действительность принадлежит к внутреннему содержанию процесса развития. В научной литературе подчеркивается познавательное значение такого превращения упомянутых категорий, которое состоит в том, что оно раскрывает
«один из самых коренных моментов всякого развития, то, что имеет предпосылки для возникновения, развивается, растет и достигает, наконец, своей полной определенности, качественности, становится действительностью, то есть самим собой» [23, 239].
Для объективно существующих вещей характерен путь развития от возможности к действительности и от действительности к новой возможности. При этом появление возможности нового всегда является проявлением закона борьбы противоположностей, ибо
«возможное потому-то является реально существующим, что оно представляет собой одну из двух противоположностей, составляющих единство» [23, 241].
С этой точки зрения подход к естественному языку как к единству потенциального и реализованного оправдан и уместен. Он подчеркивает, что в каждый данный момент своего существования язык является одновременно следствием предыдущего развития и содержит в себе возможности для развития новых признаков и закономерностей.
Изучение категорий возможности и действительности в современной науке тесно связано с системным подходом к исследованию явлений объективного мира. При этом подчеркивается два момента:
1) качественное состояние системы определяется внутренним взаимодействием элементов;
2) на развитие системы влияет а) действие определенных законов, б) наличие определенных условий.
Определение действия законов помогает обнаружить основание для существования и реализации возможности, а выявление необходимых условий показывает, как обеспечивается существование определенной возможности, превращение ее в действительность [10, 23]. Из этого следует, что установление в языке некоторых законов или закономерностей предполагает формулировку условий существования и развития языковых объектов, а значит, и учет возможностей их развития.
В языкознании на современном этапе освещение вопросов развития языка тесно связано с аспектами его исследования – диахроническим или синхроническим. Вне этих аспектов представляется трудным рассмотрение соотношения возможного и действительного в языке как объекте исследования. Тем самым названному соотношению приписывается некоторое временное измерение.
При диахроническом, историческом аспекте рассмотрения языка учитывается смена одного условного этапа (среза) развития языка другим, очерчиваются отношения и организация языковых единиц в последовательно изменяющихся во времени системах. Эволюция языковых систем осмысливается в форме законов, которые обобщают тенденции к замене одних элементов или связей между элементами в системе другими на протяжении определенного периода времени в плане: были – есть, были – исчезли, существуют – возможны, так, например, как это сформулировано у А. Мартине [11].
При синхроническом аспекте на первый план выдвигается сосуществование элементов в одной системе. Понятно, что возможное и действительное при синхроническом подходе к изучению языка получает иную, чем при диахроническом исследовании, интерпретацию. Этот вопрос приближает нас к логической проблеме абстракций возможности, осуществимости, невозможности, а также к наиболее сложным языковедческим дихотомиям: язык – речь, система (язык) – текст (речевая система), синхрония – диахрония в языке. Остановимся кратко на каждой из них.
В научном исследовании принято различать два уровня: уровень наблюдения и эксперимента и уровень теории. Первый предусматривает: наблюдение отдельных явлений, связей, процессов, их отбор, сопоставление, мысленный анализ и синтез; различные виды экспериментирования; абстрагирование отдельных свойств, отношений предметов, образование понятий, обобщений, фиксирование эмпирических законов, выдвижение гипотез, моделирование, использование умовыводов. Второму, являющемуся надстройкой над опытным исследованием, принадлежит построение специальных систем знания, которые называются теориями. Они относятся к более или менее широкой предметной области и объединены в единое целое с помощью определенных логических принципов.
В подобных научных теориях широко используются абстракции осуществимости, бесконечности, понятие конструктивных объектов, построение которых позволяет измерить возможное и невозможное для абстрактных объектов, интерпретирующихся затем через их реальные аналоги. Отмечая большую познавательную роль конструирования таких абстрактных объектов, Ю.А. Петров пишет:
«С философской точки зрения различные понятия об осуществимости абстрактных объектов выступают как различные смыслы категории возможного применительно к идеализированным абстрактным объектам» [18, 5].
Так, возможное (осуществимое) сопоставляется с действительным (реализованным) и невозможным (неосуществимым). Применяются эти абстракции прежде всего в математике, где наиболее широко используются идеализированные, абстрактные объекты, относительно которых вводятся понятия абсолютной, потенциальной и фактической осуществимости. Все они – приемы опосредованного познания объективной действительности. Например, абстракция потенциальной осуществимости позволяет считать истинным, допустимым построением не только осуществимое в данных материальных условиях построение, но и потенциально осуществимое построение, которое предполагает знание правил конструирования его. Понятно, что такие построения используются как приемы исследования. Они имеют идеализированный характер.
«В объективной действительности процессы вообще не носят такого дискретного характера, при котором их можно разложить всегда в некоторую последовательность отделенных друг от друга, жестко отличимых шагов» [18, 17].
Понятие потенциальной осуществимости и понятие конструктивного объекта вводятся для измерения возможного и реализованного в теоретическом плане, а при интерпретации их через понятия конкретных наук – для изучения возможного и действительного в объекте исследования. Взаимный переход от конкретного к абстрактному, от реального к возможному является необходимой составной частью систематизации знаний в каждой науке и главной проблемой философии познания, которая пытается понять,
«каким образом в каждом конкретном случае свойства объекта всегда определяются заново в точке пересечения двух открытых и взаимно адекватных полей определений: опыта, представляющего собой неопределенный горизонт тем, и формального языка, который реализует возможное» [15, 183].
Ф. Энгельс называет такую реализацию реальных процессов абсолютно идеальной потребностью математики [3, 49].
Проблеме возможного и действительного посвящен целый раздел в книге Н. Мулуда «Современный структурализм». Ученый анализирует два критерия проверки возможного: проверка «смысла», «осуществление», или заполнение смысла.
«Если рассматривать смысл с первой точки зрения, он представляет собой то, что имеет возможность быть проверенным либо с помощью средств самого языка (речь идет о формализованном языке. – Н.К.), либо опираясь на средства какого-то независимого от языка опыта. Смысл, рассматриваемый со второй точки зрения, представляет собой то, что выходит за пределы любой проверки или возможности подвергнуться таковой, во всяком случае
