нем абстрактное. Утвердилась точка зрения, которая предполагает относительность противопоставления языка и речи и не отрицает, что единицы языка имеют более абстрагированный характер, чем единицы речи [18, 58 – 59]. Стала очевидной связь аспектов рассмотрения языка и речи сквозь призму категорий возможности – действительности и абстрактного – конкретного, сущности – явления. Особенно четко прослеживается эта связь при двух подходах к изучению языка: со стороны текста (речи) или со стороны системы (языка), то есть от конкретного к абстрактному в первом случае или от абстрактного к конкретному во втором. Воспользуемся примером А.А. Белецкого для объяснения переходов от возможного к действительному, от абстрактного к конкретному, которое мы наблюдаем при изучении языка и речи. Возьмем парадигму склонения двух существительных мужского рода в единственном и множественном числе [6, 22 – 23]:
| И. |
слон |
судья |
слоны |
судьи |
| Р. |
слона |
судьи |
слонов |
судей |
| Д. |
слону |
судье |
слонам |
судьям |
| В. |
слона |
судью |
слонов |
судей |
| Т. |
слоном |
судьей |
слонами |
судьями |
| П. |
(на) слоне |
(о) судье |
(на) слонах |
(о) судьях |
С точки зрения языка в приведенном примере мы имеем дело с одной грамматической парадигмой, понимая под последней схему словоизменения, возможную для любого существительного мужского рода, в которой существует идеальное, абстрактное соотношение ед.число: И, Р, Д, В, Т, П – мн. число: И, Р, Д, В, Т, П. Любое существительное этой парадигмы должно иметь флексии в единственном числе: – ø (нулевая), -а, -у, -ом, -е, во множественном – -ы, -ов, ам, -ами, -ах. Такой набор флексий характерен для словоформ существительного слон. Словоизменение существительного судья свидетельствует об отклонении от абстрактной схемы.
В лингвистике определились в достаточно явной форме оба перехода – от абстрактного к конкретному и наоборот. Переход от конкретного текста к абстрактным системам может осуществляться с различными степенями абстракции. Сошлемся еще на один пример А.А. Белецкого, который характеризует данный конкретный текст (им может быть и предложение типа «Я предупреждаю вас об этом») как нулевую степень абстракции. Можно выделить следующие степени абстракции, или реализации, текста:
«1 А. Частичная [18] лексическая, например, я + предупреждать, предупредить + вы + о, об + этот, эта, это.
1 Б. Частичная морфологическая, например, личное местоимение первого лица в именительном падеже единственного числа + глагол в первом лице единственного числа настоящего времени в изъявительном наклонении несовершенного вида действительного залога + личное местоимение второго лица множественного числа в винительном падеже + предлог, требующий предложного падежа, + указательное местоимение ближайшего объекта в предложном падеже единственного числа среднего рода.
2 Б. Морфолого-синтаксическая – подлежащее = личное местоимение первого лица в именительном падеже единственного числа настоящего времени в изъявительном наклонении несовершенного вида действительного залога + прямое дополнение = личное местоимение второго лица множественного числа в винительном падеже + двучленное косвенное дополнение = предлог, требующий предложного падежа, + указательное местоимение ближайшего объекта в предложном падеже единственного числа среднего рода.
3 А. Текстуально-синтаксическая – подлежащее + сказуемое = согласование – сказуемое + прямое дополнение – первое контактное управление – двучленное косвенное дополнение = дистанционное управление (конструктивный элемент + ориентативный элемент = второе контактное управление).
3 Б. Системно-синтаксическая – подлежащее + сказуемое + прямое дополнение + косвенное дополнение» [6, 23 – 24].
Такие же степени абстракции характерны для текстов я уведомляю Вас об этом, я прошу Вас об этом, я спрашиваю Вас об этом. Подчеркнем, что текстом в данном случае названы отдельные предложения. Даже эти примеры показывают, каким сложным образом осуществляется в языке переход от конкретного к абстрактному, от многих реализаций к потенциальным связям единиц в языковой системе. Понятно, насколько осложняется этот переход от конкретного к абстрактному, если иметь в виду текст как всю совокупность сказанного или написанного на языке данного коллектива.
Многомерен и сложен переход от абстрактного к конкретному, от языковой системы, инвентаря единиц, правил их использования к осмысленному тексту, передающему сообщение. При этом становится очевидным отсутствие в современной лингвистике знания языковых законов, тенденций, правил сочетаемости единиц языка и статистических характеристик текстов в такой мере, чтобы от них можно было перейти, например, к моделированию текстов, то есть показать реализацию в тексте возможного в языке.
Эксперимент В.И. Перебейнос по моделированию нулевого стиля говорит о том, что мы можем во многих случаях только назвать области действия того или иного закона, а не сформулировать их в виде правил (например, сочетаемость фонем, строение слова из морфем, синтаксическая связь между классами слов и т.п.) [17, 16 – 34]. Интересно, что в данном эксперименте учитывается пять уровней реализации, конкретизации языковых единиц:
1) выбор слов в исходной форме из словаря;
2) подстановка их случайным образом в ту или иную словоизменительную парадигму;
3) подстановка их в модели синтаксических связей классов слов;
4) расположение их в моделях предложений при соблюдении лишь синтаксических связей и словоизменительных форм;
5) при сохранении правильности и словоизменительной формы, и сочетания классов слов, и правил лексической сочетаемости.
В результате эксперимента получен, например, на четвертом уровне синтеза текст типа: «Плоский шурхiт зменщувався напiвжартома. Волейбол пропив естетку» и т.д. Этот текст реализует лишь некоторые из возможностей языка, проявляет его единицы только в некотором плане (грамматическом, лексическом). Анализ его вынуждает лингвиста сделать вывод о необходимости различать класс реальных объектов, класс наблюдаемых множеств, то есть доступных наблюдению, и теорию.
Представление реального объекта в виде объекта наблюдения предусматривает изучение последнего как множества элементов с фиксированными отношениями в нем. В языкознании изучаются не столько сами отношения в наблюдаемых множествах, сколько свойства одноименных отношений, общие для всех одноименных отношений объекта наблюдения. Объяснение релевантных свойств языка, приписывание одинаковых имен однотипным отношениям в разных объектах наблюдения – задание лингвистической теории [24, 46]. Лингвист членит языковую реальность на язык – речь для более адекватного отражения ее в теории. Используя разные подходы к изучению единого объекта, пытаясь найти в нем абстрактное и конкретное, языковед тем самым определяет реальное и возможное в языке.
В философской литературе отмечается, что обязательными компонентами изучения реального и возможного являются абстрактное и конкретное, обмен и взаимный переход от конкретного к абстрактному, от реального к возможному. Такое исследование приводит к тому, что
