Ознакомительная версия.
№ 1—2.
Shields 1997с – Shields K. On the origin of the Slavic pronominal genitive singular ending -go // International journal of Slavic linguistics and poetics. XLI. 1997.
Shields 1997e – Shields K. Linguistic typology and reconstruction: the animacy hierarchy and its implications for the Indo-European inflectional number category // Word. Vol. 48. № 3. 1997.
Shields 1998 – Shields K. Jr. Comments on the evolution of the Indo-European personal pronoun system // Historische Sprachforschung (Historical linguistics). 1998. Bd. 111. H. 1.
Shields 2001 – Shields K. On the Origin of the Baltic and Slavic 0-stem
genitive singular suffix *-?d // Baltistica. XXXVI (2). 2001. Specht 1947 – Specht Fr. Der Ursprung der Indogermanischen Deklination.
G?ttingen, 1947.
Steele 1977 – Steele S. Clisis and diachrony // Mechanisms of syntactic change. Austin, 1977.
Tallerman 2005 – Tallerman M. (ed.). Language origins: perspective on evolution. Oxford Univ. press.; Darhum, 2005.
Tassot 1988 – Tassot D. Language – Origins and evolution // http:/www. creationism.org/csshs
Testelets 2007 – Testelets Y. Are there strong and weak pronouns in Russian? // http://testelets.narod.ru/strweak.htm.
The evolution of language out of Pre-Language / T. Giv?n, B. E. Malle (eds).
Amsterdam; Philadelphia: John Benjamins, 2002. Vajda 2006 – Vajda E. The origin of language // Linguistics. 201. 2006. Van Baar 1992 – Van Baar T. Particles // International conference on functional grammar. Anvers, 1992. Voronin 1993 – Voronin St. Approaching the Iconic Theory of Language
origin // Language origins Society. 9-th meeting. Oranienbaum, 1993. Wackernagel 1892 – Wackernagel J. ?ber ein Gesetz der indogermanische
Wortstellung // Indogermanische Forschungen. 1892. Bd. 1. Wackernagel 1979 – Zwei Gesetze der indogermanischen Wortstellung //
Wackernagel J. Kleine Schriften. G?ttingen, 1979. Bd. 111. Watkins 1962 – Watkins C. I-E origins of the Celtic verb. Dublin, 1962. Watkins 1968—69 – Watkins C. The Celtic masculine and neuter enclitic
pronouns // Etudes celtiques. Vol. XII. Fasc. 1. 1968—69. Weil 1879 – Weil H. De l’ordre des mots dans les langues anciennes
comparees aux langues modernes. Paris, 1879. Wesener 1999 – Wesener T. Production strategies in German spontaneous
speech: definite and definite article // Proceedings ICPhS 14. SanFrancisco, 1999.
Wind 1988 – Wind J. Language evolution and pedomorphosis // The genesis of language, different judgement of evidence. Berlin; New York; Amsterdam, 1988.
Wind 1992 – Wind J. Speech origin: a review // Language origin: a multid-isciplinary approach. Dordrecht; Boston; London, 1992.
Wisseman 1957 – Wisseman H. Zur nominalen Determination /1/ Die Grundfunktion des bestimmten Adjektivs im Baltischen und Slavischen // Indogermanische Forschungen. Bd. LXIII. Erster Heft. 1957.
Zimmer 2001 – Zimmer C. Evolution. New York, 2001.
Zwicky 1977 – Zwicky A. On clitics. Bloomington, 1977.
Zwicky 1985 – Zwicky A. M. Clitics and particles // Language. 1985. Vol. 61.
№ 2.
Татьяна Михаиловна Николаева
НЕПАРАДИГМАТИЧЕСКАЯ ЛИНГВИСТИКА (История «блуждающих частиц»)
В известной мере многие излагаемые здесь и далее положения можно найти в предыдущих работах автора; см.: [Николаева 1985; 2000; 2002; 2003].
Замечание, сделанное 30 лет тому назад А Н. Савченко [Савченко 1974/2003: 141] о том, что корни, оканчивающиеся на гласную, есть только в праиндоевропейском языке у местоимений, в дальнейшем – на протяжении данной книги – еще будет обсуждаться.
Термин «консонантная опора» («Stammlaut») в основном применялся немецкоязычными языковедами и является во многих отношениях удачным, так как он снимает для ряда случаев сложную проблему вокалического сопровождения консонанта.
Нельзя при этом удержаться от изложения интересной гипотезы Б. Дельбрюка, согласно которой *to никогда не имело дейктической функции, так как при непосредственном восприятии человек просто называл объект, осуществляя акт номинации; поэтому эта частица могла иметь функции предупоминания, анафорики и под. [Delbrück 1893: 499]. По его мнению, и артиклевая функция была при этом также исключена. В этом отношении можно отметить архаичность системы русского языка, когда русские, внезапно увидев объект, действительно его номинируют. То есть: Кошка! а не Эта Кошка, Та кошка и под. Артиклевые европейские языки реагируют иначе.
Гипотеза Э. Стертеванта излагается нами по работе: [Гамкрелидзе 1957].
Эта гипотеза цитируется также по работе: [Гамкрелидзе 1957].
К сожалению, многие работы К. Шилдза известны мне только из библиографических указателей. Реально мне удалось прочитать не более 15 его работ, на которые я буду ссылаться в дальнейшем.
При этом он воскрешает многие как будто бы подвергшиеся критике гипотезы Э. Стертеванта.
См. в более поздней статье Фр. Адрадоса: «It is absolutely essential to assume the existence of two hyperclasses of words: nominal-verbal and pronominal-adverbial» [Adrados 2000: 63].
Есть и «промежуточная» точка зрения. Так, К. Шмидт, соглашаясь с У. Леманом, говорит о трех классах «пре-индоевропейского»: глаголах, существительных (оба класса слабо флектированы) и частицах (particles), которые «employed with verbs developed to conjunctions; those with nouns, to prepositions» [Schmidt 2004: 94].
Могу добавить к этому, что, будучи участницей диалектологических экспедиций во время учебы в МГУ, я удивлялась тому, что «информанты» никак не могли просклонять сочетания вроде та девушка, эта старушка, а называли их по именам: Так это ж Лариска! И т. под.
Расшифровать это можно так. Старое о старом – это что-то очень традиционное, пишущие классические учебники профессора, авторы пособий. Старое о новом – это исследования, обычно диссертационные (но не обязательно) и очень добротные, когда методы применяются традиционные и проверенные, а материал привлекается малоизвестный и часто требующий большой подготовки для его усвоения. Новое о старом – это неожиданные решения и даже открытия в пределах уже известного и расклассифицированного материала (новые способы описания, открытия новых соотношений и т. д.). Новое о новом – это можно сказать о первопроходцах, обычно не признанных современниками, зато становящихся позднее классиками.
В некотором смысле вся ситуация с «Новгородским кодексом» напоминает ситуацию со «Словом о полку Игореве», которое дважды некоторым образом закрыло эпоху: в момент написания (если считать его аутентичным текстом) оно как бы закрыло Древнюю Русь, на которую уже надвигалась тень татарского нашествия, а в момент его публикации и гибели – закрыло Россию XVIII века, кончившуюся с эпохой войны с Наполеоном. И не случайно поэтому обращение А. А. Зализняка к «Слову о полку Игореве», закончившееся – на сегодняшнем этапе – его блестящей книгой, доказывающей аутентичность «Слова» с позиций его новейших открытий [Зализняк 2004].
Положения, излагаемые далее, в более подробном виде приводятся в работе автора [Николаева 2002].
Более подробно о них см. наши статьи: Николаева Т. М. Два направления в языкознании межвоенной Европы: схождения и различия (в печати) и – более кратко – [Николаева 2000].
См. описания Московской семантической школы под руководством Ю. Д. Апресяна.
Некоторые изложенные в этом параграфе соображения были опубликованы в работе [Николаева 2002].
Можно даже предположить, что, в частности, и этим преклонением перед графической формой объясняются знаменитые грубости наших продавщиц, вроде – Там все написано; Вы что, не видите ценник? и под.
Цитируется по статье В. Пизани [Пизани 1956: 151].
Примечательно, что в Лингвистическом энциклопедическом словаре, изданном у нас недавно, вообще нет такой статьи Клитики, естественно, – ни Проклитики, ни Энклитики, хотя о них выпускаются специальные издания и проводятся конференции во многих странах.
Интересно в этом плане замечание А. Н. Савченко [Савченко 1974/2003: 241] о том, что «колебание долготы гласного в ПИЕ наводит на мысль о том, что она является результатом неодинакового стяжения какого-то более древнего сочетания под влиянием ударения и интонации последующего слова».
Но ни в коей мере не квалифицирующаяся как еще один вид словообразования.
Однако можно заметить, что некоторые наблюдения в рамках традиционной «парадигматической лингвистики» заставляют лингвистов выйти за ее пределы, что воспринимается как даже род некоего эпатажа. Например, Н. Н. Казанский [Казанский 2004], занимаясь синкопой в латинском языке, склоняется к концепции «лексической диффузии», согласно которой слово могло варьировать свою форму в зависимости от позиции в предложении и от действия «закона Ваккернагеля». Но на самом деле из его примеров вытекает то положение, что идентичные в парадигме формы слова могут иметь разную форму в предложении. Сходные мысли были высказаны более 20 лет тому назад Н. Телиным, который утверждал, что, например, им. пад. от поле произносится иначе, чем предложный: в поле. Тогда подобные мысли казались по меньшей мере странными.
Многие положения, публикуемые в настоящем разделе, опираются на статью автора [Николаева 2002].
Ознакомительная версия.
