лишились гена, кодирующего фарнезоидный X-рецептор (FXR), который участвует в метаболизме (обратном всасывании) желчных кислот, вырабатываемых печенью. В отличие от мышей из второй группы, которые имели этот ген и похудели после гастрэктомии, мыши из первой группы продолжали набирать вес, несмотря на операцию.
Микробиота кишечника, также называемая кишечной микрофлорой, — это совокупность микроорганизмов, бактерий, часто называемых микробами, которые обитают в нашей пищеварительной системе. Эти состоящие из единственной клетки крошечные живые существа настолько многочисленны (порядка ста тысяч миллиардов), что составляют 1,5 кг нашего веса, то есть весят столько же, сколько и печень. Они живут с нами в полном симбиозе, взаимодействуют с нашими печенью, мозгом и всем организмом, даже влияют на наше поведение. Они поддерживают наше здоровье, помогают переваривать пищу и укрепляют иммунитет.
Также они способны преобразовывать определенные токсичные продукты, которые мы поглощаем, делая их безвредными. А еще они производят множество соединений, которые позволяют им взаимодействовать с нашим мозгом. Именно из-за кишечной флоры мы часто говорим, что наш живот — это наш второй мозг!
В INSERM мне посчастливилось возглавить исследовательскую группу, которая занимается долгосрочными исследованиями. Некоторые из них касаются именно взаимодействий печени и микробиоты.
В середине 2000-х годов мы провели первое французское исследование взаимоотношений микробиоты с алкоголем. Одновременно я вел клиническую работу в больнице, что вносило в мою деятельность некую оригинальность. Никогда не забуду, как наматывал километры между моим отделением и исследовательской группой на улице Карне в Кламаре с пакетиками, заполненными калом пациентов, которые злоупотребляли алкоголем. Все были заинтригованы моими перемещениями, но высокая конкуренция и секретность, в которых проводились исследования, не позволяли мне никому объяснить то, что со стороны казалось странной причудой. Однако я знал, что нахожусь на верном пути, и стремился довести исследование до конца, хотя оно было долгим и часто вызывало досаду, ведь, прежде чем получить научное доказательство, приходится ждать результатов, подтверждать их, анализировать их снова и снова.
Мы разделили образцы кала на три группы: те, что принадлежали алкоголикам с печенью в хорошем состоянии, те, чьи «хозяева» имели легкое поражение печени, и, наконец, принадлежащие пациентам, чья печень была сильно повреждена алкоголем.
На первой стадии исследования стала очевидна связь между поражением печени и наличием определенных бактерий в желудочно-кишечном тракте. Но было неясно, как работала эта связь: заболевание печени влияло на бактерии, или конкретные бактерии вызывали поражение печени, или и то и другое одновременно?
На второй стадии исследования мы взяли бактерии, которые, как предполагалось, играли роль в возникновении поражения печени, и пересадили их мышам, выращенным в стерильных условиях, то есть никогда ранее не имевшим контакта с бактериями. Этот процесс у нас получил название «гуманизация мышей» [16]. Одной группе мышей ввели бактерии от пациентов с очень сильно поврежденной печенью, а другой группе — бактерии от тех, чья печень была в полном порядке. И тех и других животных мы заставили пить раствор спирта, и результаты оказались невероятными: мыши, которым были введены бактерии алкоголиков, страдающих заболеванием печени, заболели. Те, кто получил бактерии алкоголиков со здоровой печенью, остались здоровыми. Иными словами, чувствительность печени к алкоголю была передана мышам не генетически, а определенными бактериями, присутствующими в пищеварительной системе.
Также почти точно известно, что бактерии пищеварительного тракта вырабатывают различные вещества — как обладающие защитными свойствами, так и вредные, — которые попадают напрямую в печень. При равном количестве употребленного алкоголя, то есть одинаковом числе бокалов одного и того же типа напитка, один человек сохранит прекрасное здоровье, в то время как у другого может развиться серьезное, даже смертельное, заболевание печени. Так что дело не только в количестве, но и в том, каким образом печень и бактерии с ним справляются, — и это тоже один из факторов неравенства.
Влияние микробиоты касается не только алкоголя. В 2014 году израильская группа из Института Вейцмана провела замечательное исследование, посвященное воздействию подсластителей на сахарный диабет… опосредованное той самой микробиотой. В течение пяти недель мышам давали высокие дозы заменителей сахара, которые существенно изменили их пищеварительные бактерии. У них развился сахарный диабет. Экскременты этих мышей, содержащие измененную микробиоту, были собраны и пересажены другим мышам, не получавшим подсластители, — и у них тоже возник сахарный диабет. Параллельно проводилось исследование на людях: пятеро мужчин и двое женщин получали высокие дозы сахарина в течение одной недели. Семи дней хватило, чтобы у четырех из них развилась инсулинорезистентность — к счастью, временная.
Можно предположить, что и лишний вес тоже связан с тем, что присутствующая в пищеварительном тракте микробиота недостаточно разнообразна. Как правило, пищеварение работает лучше, когда бактерий много и они хорошо проводят время!
Микробиота также влияет на наше поведение: она толкает нас к выпивке! Зависимость — это непреодолимое и постоянное желание употреблять какой-то продукт, от которого невозможно избавиться, несмотря на все усилия. Здесь мы говорим об алкогольной зависимости, но она также может быть связана и с табаком, и с героином, и даже с азартными играми и т. д. Мы знаем, что отказаться от зависимости всегда сложно. Отсутствие силы воли? На самом деле последние исследования показали, что в наше аддиктивное поведение вносят вклад кишечные бактерии. Некоторые из них могли бы облегчить выход из зависимости, производя соединения, которые изменяют пути передачи нервных импульсов: в этом случае наш желудочно-кишечный тракт снова оправдывает свое название «второй мозг»…
Я считаю нужным привести здесь данные исследования бельгийской группы Изабель Леклерк и Патриса Д. Кани. Люди, имевшие пристрастие к спиртному, были разделены на две группы в соответствии с оценкой в баллах их степени зависимости (желание подойти к бутылке с алкогольным напитком, тревога, связанная со спиртным…). Так называемые баллы, характеризующие тяжесть алкоголизма, коррелировали с кишечной проницаемостью: чем больше степень патологической проницаемости кишечника для определенных токсинов и бактерий, тем менее избирателен он в отношении того, что будет проходить через воротную вену к печени. Захваченная врасплох печень оказывается не в состоянии отфильтровать все вредные вещества, которые попадают в нее. Эти баллы также оказались связаны с присутствием определенных бактерий в кишечнике.
Возможно, направив усилия на проницаемость кишечного барьера и на наши кишечные бактерии, мы сможем снизить риск рецидива алкоголизма у людей, которые прекратили пить. Можно предположить, что и другие виды зависимости — алкоголь, сахар, секс, табак — имеют более или менее сходные физиологические механизмы.
Печень подобно «третьему мозгу» вовлечена в этот феномен, связанный с зависимостью. Поскольку она посылает в головной мозг белки, чтобы сообщить, что у нее достаточно углеводов или, наоборот, что ей нужно еще,
