по поводу состояния здоровья известных лиц, но пока не удалось найти конкретных сведений, объясняющих его высокую профессиональную репутацию. Однако вряд ли можно сомневаться в том, справедливо считает доктор Д. Гиббс, что он был наиболее способный и, безусловно, наиболее эрудированный среди английских врачей королевы Елизаветы, которые служили в России.
Тот глубокий интерес, который Ридли питал к русскому языку, и та популярность, которую он завоевал во время своего пребывания в России, не оставляют сомнений в том, что он был весьма близок со многими русскими; нет сомнений и в том, что он до конца своей жизни весьма гордился тем, что находился на службе в России.
Отпуская доктора Ридли домой, правивший тогда царь Борис Годунов написал королеве Елизавете, что «ежели и впредь пожелают приезжать в Россию английские врачи, аптекари и иные ученые люди, то всегда будут пользоваться хорошим приемом, пристойным местом и свободным отпуском» [259]. Взамен Ридли королева направила в Москву доктора Виллиса.
Доктор Тимофей Виллис (Timothy Willis) был избран в качестве своеобразного «наследника» Марка Ридли неспроста. Он был известен как доктор медицины Оксфордского университета и автор двух работ по алхимии (химии). Кроме того, он пользовался покровительством королевы Елизаветы, что тоже было немаловажно. Однако случилось, казалось бы, непредвиденное: как только он прибыл в Москву, почти сразу же был отослан обратно, скорее всего, из-за каких-то политических интриг.
Государев дьяк Василий Щелкалов, ведавший в то время всеми иноземными делами, получил поручение побеседовать, точнее – «испытать Виллиса в знаниях». Щелкалов был умным, образованным человеком, неплохо разбирался в медицине, о чем свидетельствовали вопросы, которые он задавал английскому доктору.
Вот как проходила эта беседа, вернее, экзамен доктора Виллиса: «Дьяк Василий Щелкалов спрашивал, есть ли у него книги и лекарства? Каким правилам следует и на пульсе ли основывает свои суждения о болезнях или на состоянии жидкостей в теле? Виллис сказал, что он бросил все книги в Любеке и ехал к нам под именем купца, зная, как в Германии в других землях не благоприятствуют Медикам, едущим в Россию; что лучшая книга у него в голове, а лекарства изготовляются Аптекарями, а не Докторами; что и пульс и состояние жидкостей в болезни равно важны для наблюдателя искусного» [260].
Ответы Виллиса показались Щелкалову «не весьма удовлетворительными», и поэтому английского доктора, как было дипломатично сказано, не старались удержать в Москве.
Впрочем, по другим данным, королева Елизавета, посылая Виллиса в Россию, дала ему попутно некоторые политические поручения. Последнее, однако, повредило Виллису. В беседе с государевым дьяком Василием Щелкаловым, которому поручено было «испытать Виллиса в знаниях», тот не смог удовлетворительно объяснить свою миссию и вскоре по повелению царя вынужден был покинуть Россию [261].
Эта история стала поводом для острой переписки между королевой Елизаветой и Борисом Годуновым: в этой переписке королева горячо защищала английского врача, отстаивала его компетентность. Однако в Россию доктор Виллис все-таки больше не приезжал.
Царь Борис Годунов был умным и проницательным человеком, высоко ценил и приглашал к своему двору образованных людей, в том числе медиков: возможно, впрочем, что к медикам он благоволил еще и потому, что был раньше Аптечным боярином. «В этом (1600. – М.М.) году царь выписал из Германии нескольких докторов медицины и аптекарей, – писал немец Буссов, который провел в России 10 лет и служил при дворе Бориса Годунова. – Одного доктора, который приехал с английским посольством, он выпросил у посла. По национальности этот доктор был венгерцем, звали его Христофор Рейтлингер, очень сведущий был человек и хороший врач, кроме того, знал много языков. Остальные, те, которых царь выписал из Германии, были: доктор Давид Фасмар и доктор Генрих Шредер из Любека, доктор Иоганн Хильшениус из Риги, доктор Каспар Фидлер из Кенигсберга. Все со степенью доктора и очень умные люди. Шестой, по имени Эразм Венский, из Праги, был студентом медиком».
Таким образом, при царе Борисе Годунове штат Аптекарского приказа значительно возрос за счет новых придворных врачей, призванных прежде всего заботиться о его здоровье (известно, что Борис Годунов страдал подагрой). «Царь держал их всех для того, чтобы они ухаживали за его персоной, – свидетельствовал Конрад Буссов. – Они не имели права лечить кого-либо другого, даже кого-либо из вельмож, если только тот не пойдет на поклон к его величеству и не испросит его позволения».
Логично предположить, что услуги придворных медиков оплачивались достаточно высоко. Действительно, по словам Конрада Буссова, «каждому было положено годовое жалованье 200 рублей и ежемесячные корма… Царь пожаловал каждому доктору пять хороших коней из своей конюшни кроме того, каждый получил еще одного хорошего коня, чтобы летом каждое утро ездить верхом во дворец и в аптеку, одного коня особо для упряжки в сани зимой, затем двух лошадей для кареты жены, чтобы ездить ей на богослужение, затем одну рабочую лошадь – возить воду. Сверх того, царь дал каждому большое поместье с 30 или 40 крестьянами. Да и уважение царь оказывал господам докторам такое, что и знатнейшим князьям и боярам… Итак, у господ докторов не было ни в чем недостатка при этом царе» [262].
Неудивительно, что, прослышав о таком, иностранные доктора и аптекари охотно ехали служить в Россию, в Аптекарский приказ, их и в самом деле ждало здесь большое жалованье и другие привилегии. Подтверждая это, еще один современник царя Бориса Годунова, пастор Мартин Бер, писал: «Каждому из придворных докторов отпускали ежемесячно знатное количество хлеба, 60 возов дров и бочку пива, ежедневно штоф водки, уксусу и запас для стола, ежедневно три или четыре блюда с царской кухни. Государь давал им обыкновенно по пяти лошадей верховых и каретных. Всякому отводили деревню с тридцатью или более работниками. Когда царь принимал лекарство и когда оно хорошо действовало, то медиков дарили камнями, бархатами и соболями; дарили также за лечение бояр и сановников» [263].
Вероятно, солидные материальные блага в немалой степени привлекали иностранных медиков в нашу страну. И было их тогда в Москве немало. Об этом свидетельствует еще и такой факт.
В августе 1602 г. по приглашению царя Бориса Годунова в Москву приехал датский герцог Иоганн Шлезвиг-Голштинский – жених дочери Бориса Годунова царевны Ирины. Пока шли приготовления к свадьбе, «герцог Иоганн внезапно заболел, что очень опечалило его свиту и царедворцев, – писал очевидец, итальянец Исаак Масса. – У него сделалась горячка, все более усиливающаяся. Царь очень испугался, послал к нему всех своих докторов, аптекарей и хирургов, приказал им сидеть при больном поочередно, днем и ночью и сам посетил его
