26 октября… Но болезнь герцога все более и более усиливалась, и он умер 28 октября» [264].
Известны имена пяти царских докторов, устроивших своеобразный консилиум и дежуривших у постели больного герцога. Как скрупулезно перечислил в своем отчете его секретарь и обергофмейстер Аксель Гюльденстриерне, «каждому из пяти царских докторов, находившихся при герцоге Гансе во время его болезни, а именно доктору Каспару Фидлеру, доктору Иоганну Хилькену, доктору Генриху Шредеру, доктору Давиду Васмару и доктору Христофору Рейтлингеру дано за труды по 10 розенболей» [265]. Есть все основания считать, что хирургов и аптекарей в Москве тогда, в 1602 г., было больше, чем докторов: значит, в Аптекарском приказе состояло на службе более десяти только иностранных медиков (не считая своих, отечественных).
Борис Годунов, повторю, по всем данным, с уважением относился к медикам, ценил их деятельность, прислушивался к их советам. В 1605 г., когда 80-тысячное русское войско осаждало под начальством князей Мстиславского и Шуйского преданный Лжедмитрию город Кромы, туда заботливостью Бориса Годунова и по совету московских придворных медиков были посланы нужные лекарства [266].
Функции Аптекарского приказа. Деятельность лейб-медиков
Уже к концу XVI в. Аптекарский приказ, по свидетельствам очевидцев, занимал достойное место в структуре управления.
Правда, некоторые историки безосновательно принижают значение Аптекарского приказа. Например, В. И. Щепетов считает, что «наряду с крупными приказами существовали мелкие, вроде Аптекарского, ведавшего придворно-медицинской частью» [267]. Но это совсем не так. Француз Яков Маржерет, который в те времена провел в России несколько лет, служил в русской армии и был близок к царскому двору, писал: «Важнейшее в России достоинство есть сан Конюшего Боярина, за ним следует Аптечный Боярин, главный начальник Медиков и Аптекарей; потом Дворецкий и наконец Крайний, сии четыре сановника занимают первые места в Думе» [268]. Достаточно сказать, что «мелким» приказом не мог руководить человек, занимавший второй по значению сан и «первые места в Думе».
На самом деле установлено, что Аптекарский приказ возглавляли, как правило, ближние бояре, крупные сановники, приближенные царя. Так, при царе Федоре Иоанновиче во главе этого приказа был Борис Годунов, царский шурин и будущий царь; при царе Борисе – его родственник Семен Никитич Годунов. Традиция эта сохранилась и в дальнейшем – на протяжении XVII столетия Аптекарским приказом руководили представители древних боярских родов Черкасских, Шереметевых, Милославских, Одоевских и др.
Подобное вполне объяснимо. Поскольку первоначально одной из главных задач Аптекарского приказа была забота о здоровье царя и его приближенных, то «ради остерегательства великих государей здоровья» ближние его бояре должны были контролировать действия врачей, предупреждать возможность «ведовских дел» (колдовства), использования «лихого зелья» (ядов) и пр. Кроме того, они должны были подносить царю лекарства, предварительно попробовав их. Так поступали все руководители Аптекарского приказа. «А лекарство де накушивали прежде доктор, – писал царю Федору Алексеевичу боярин А. С. Матвеев, возглавлявший приказ в 1672–1676 гг., – потом я, холоп твой» [269].
Существовало, правда, мнение, что управление Аптекарским приказом было бы более совершенным, если бы во главе его стояли не знатные бояре и царские сановники, а специалисты-медики. Действительно, формально эти специалисты-медики, почти сплошь иностранцы, никогда не приглашались к участию в управлении медицинскими делами, ибо «управлять» в России в то время могли только исключительно бояре и князья – сановные и родовитые личности, а не какие-то там «служивые люди» (к ним относились и врачи), да к тому же не православные, плохо или совсем не знавшие русский язык, приехавшие из-за границы.
Однако не секрет и то, что власть, прежде всего царь, понимали необходимость профессионального подхода к медицинским делам, касалось ли это лечения коронованных особ или приготовления лекарств, помощи раненым воинам или борьбы с моровыми поветриями. Поэтому с их полного согласия «политику» Аптекарского приказа в вопросах медицины определяли именно профессионалы, специалисты – врачи и аптекари, и «политика» эта, как показывают факты, была достаточно рациональной.
Аптекарский приказ, как и другие органы управления, действовал от имени самого царя: все жалобы на его решения приносились только царю и рассматривались в Боярской думе. Помещался Аптекарский приказ в Кремле, напротив Чудова монастыря и соборов – там же находилась и аптека.
Услугами всех врачей Аптекарского приказа первоначально пользовался лишь царь. «Ни один медик не дерзал, под опасением ссылки, пользовать вельмож, без именного приказа Государя, – свидетельствовал Яков Маржерет и добавлял, – по всей России никогда не было других аптек и лекарей, кроме царских» [270]. Правда, несколько позже Аптекарский приказ стал доступен уже более широкому кругу лиц – царскому двору.
«Врачебные пособия употребляют только царь и некоторые важнейшие вельможи, – писал тот же Яков Маржерет, – простолюдины считают даже нечистым многие лекарственные вещи: пилюли принимают весьма неохотно, а промывательное, мускус, выхухоль, другие подобные средства ненавидят; чувствуя себя нездоровыми, они обыкновенно выпивают хорошую чарку вина, всыпав в нее заряд ружейного пороха, или смешав напиток с толченым чесноком, и немедленно идут в баню, где в нетерпимом жару потеют часа два или три. Так лечится простой народ во всех болезнях» [271].
И по другим источникам, именно так лечились тогда жители Москвы, другие россияне. «Россияне, кроме знатных, не верили Аптекам; простые люди обыкновенно лечились вином с истертым в нем порохом, луком и чесноком, а после банею. Они не любили выхухоли в лекарствах и никаких пилюль; особенно не терпели промывательного, так что самая крайность не могла победить их упрямства. Кто, быв отчаянно болен и соборован маслом, выздоравливал, тот носил уже до смерти черную рясу, подобную монашеской» [272]: таких, правда, было немного.
Впрочем, ко всем этим свидетельствам следует относиться с известной осторожностью, так как они исключали, по сути, из обихода простых людей какую-либо медицинскую помощь. А ведь это не так: поскольку населению, в том числе даже многим боярам, купцам и другим богатым людям, были тогда практически недоступны услуги иноземных докторов и лекарства из царской аптеки, они обращались, в случае надобности, к лечцам – «народным лекарям», специалистам по лечению различных заболеваний.
Однако с чем следует согласиться безоговорочно, так это с тем, что особое место – и в лечении болезней, и в повседневной жизни людей того времени – занимала баня. Пользование баней иностранцы считали национальной особенностью русских людей. В самом деле, есть сведения, что еще в договоре киевского князя Олега с Византией среди привилегий, выговоренных для русских при приходе их в Царьград, находится любопытное разрешение: «могут мыться сколько хотят». А когда в XVI и XVII вв. московские правители попытались из-за частых пожаров запретить топить бани, то жители ответили на это угрозой «разбрестись
