человечество перестало бы быть человечеством, но скольких людей утешили эти замечательные слова и сколько страданий они сняли, вселив великую надежду!
Глава VI
Без совести и без сострадания (державные некрофилы)
То, что держанные деспоты, для которых не существует никаких законов и общечеловеческих норм, являются садистами и некрофилами, известно давно (хотя сами эти термины стали использоваться сравнительно недавно). Именно такими они, начиная с первобытных царьков, предстают в описаниях историков и этнологов всех времен. Главными держанными некрофилами XX в. были, как известно, Гитлер и Сталин, но о них в этом качестве написано так много (не сочтите за нескромность, и автором этих строк), что сейчас не видится никаких оснований вновь говорить о них. Наша страна, как и любая тоталитарная держава, была богата палачами.
Любой кровавый деспот, современный в том числе, является таковым в первую очередь потому, что может послать на смерть других. Он еще должен внушать страх — страх быть в любой момент уничтоженным, и за этот страх его, как это ни парадоксально, почитают, боятся и слушаются. Людям толпы он представляется богом, который творит для них и в то же время властен над их жизнью. Поэтому властитель время от времени убивает или применяет иные репрессии, желательно суровые. Он должен убивать, причем совсем не обязательно только тех, кто опасен для него, неприятен и т. д. Точно так же далеко не каждый душегуб всегда движим ненавистью к своим жертвам. Э. Фромм в этой связи приводит более чем красноречивый пример с фашистским преступником Эйхманом. Он был очарован бюрократическим порядком и всем мертвым, писал Э. Фромм. Его высшими ценностями были повиновение и упорядоченное функционирование организации. Он транспортировал евреев так же, как транспортировал уголь. Он едва ли воспринимал, что речь в данном случае идет о живых существах. Поэтому вопрос, ненавидел ли он свои жертвы, не имеет значения. Таким же убийцами без страсти были и многие начальники фашистских и большевистских концлагерей, которые делали то, что им поручили, проявляя полное бесчувствие к своим жертвам.
Некрофилия — главный способ существования державных некрофилов, дающий вожделенное ощущение власти над всеми другими, утверждения своего могущества, она дает возможность превращения немощи, болезни в иллюзию всемогущества. Далеко не каждый готов к такой роли, и большинство людей осуждает беззаконные убийства, особенно массовые, вот почему советские и гитлеровские палачи держали такое в строгой тайне, а если была возможность, приписывали массовые убийства кому-нибудь другому. В отличие от садиста, некрофил, тем более имеющий власть не заинтересован в сохранении жизни своих жертв, даже если он подвергал их неимоверным мучениям — ведь к его «услугам» могут быть все остальные. Даже садист не имеет всей той полноты власти над людьми, как некрофил. Как и садистские черты характера, так и некрофилию нельзя понять изолированно от всей личности, если же брать державную некрофилию, то нужно еще учитывать среду, режим, нравы общества, национальные, религиозные и иные традиции.
Когда к власти приходят новые люди в недемократических странах (Италия, Германия) или захватывают ее насильственным путем (Россия), то в качестве их лидера часто выступает человек, готовый физически уничтожить соперников и конкурентов, вообще склонный к убийствам, и правит он страной самыми незаконными приемами. Он способен убивать всех тех, кто помог ему карабкаться вверх по политической лестнице, и развязывает массовую бойню. Это доказывается всем ходом истории — от древнеримских владык до современных тиранов, прежде всего Гитлера и Сталина. Вся полнота власти обычно находится в руках такого лидера (фюрера, вождя, монарха), и он имеет все возможности показать свою некрофильскую силу, его уже ничего не может удержать, тем более совесть, и никто не смеет его контролировать. Понятие жалости ему просто неведомо, а совесть они понимают только как слабость.
Власть некрофила на вершине политической (государственной) лестницы настолько глобальна, а поступки столь непредсказуемы и жажда мести всему живому так сильна, что в опасности могут быть самые, казалось бы, близкие ему люди. Это те, с помощью которых он захватывал и удерживал власть, соучастники по кровавым делам, «товарищи» по политической борьбе и др. Иногда репрессии осуществляются в отношении их жен, детей, родственников, но обычно для проверки личной преданности (жена Калинина, жена Молотова и т. д.). Разумеется, державные некрофилы ни в чем не могут быть виноваты.
Как правило, они не знают тех, кто приводит в исполнение их приказы, имея дело с главарями охранки (Геринг, Гиммлер, Ягода, Ежов и т. д.). Последние тоже немало рискуют, поскольку и с ними тиран может расправиться, как это произошло с Ягодой и Ежовым. Последние тоже были некрофилами: так, дочь Ежова, будучи уже пожилой женщиной, в телевизионном интервью рассказала, что однажды, подростком, роясь в отцовских бумагах, она обнаружила его фотографию на фоне детских трупов. Она пришла в ужас и больше никогда ее не трогала.
Ежов был осыпан правительственными наградами, его называли железным наркомом, в его честь г. Черкесск был переименован в Ежово-Черкесск, ему посвящали стихи [73].
Эпоха Ежова в НКВД с 1936 по 1938 г. ознаменовалась 1 400 000 осужденными за контрреволюционные преступления. Из них почти 700 000 человек было расстреляно, многие погибли от голода и болезней в концлагерях. Естественно, что и до Ежова большевиками были уничтожены миллионы людей (в том числе голодом), поэтому большевистское государство, точнее, руководителей его охранных служб и часть сотрудников этих служб можно назвать некрофильскими. Ужас некрофильского государства в том, что им руководят некрофилы, которые для верной себе службы подбирают таких, как они, например, Ягоду или Ежова, но этот ужас становился еще сильнее, когда оказывается, что они заставляют совершать кровавые злодеяния и людей, в общем-то, совсем нормальных, но пробуждают в них низменные, темные, неконтролируемые инстинкты, либо заставляют их делать это под страхом смерти.
В истории тоталитаризма некрофильских палачей было всегда множество, и всех не описать и даже не перечислить. Но о некоторых, наиболее кровавых и одиозных рассказать необходимо, конечно, не из-за пустой надежды, что их злодеяния не повторятся, надежды на это нет никакой. Это нужно ради историческом справедливости, чтобы обрисовать их отвратительные образы, чтобы их невинные жертвы были хоть как-то отомщены.
Одним из таких некрофилов. причем на пике сталинских репрессий, стал Ежов. Он был в своем роде уникален — карлик (рост — 151 см), с
