— Вот уйду я от вас и больше не приду в эту школу. Возьму и убегу. Совсем убегу! Брат убегает с уроков, а я — совсем… из школы и никогда больше не приду…
Эту тему он мог варьировать немыслимо долго, не давая никому работать.
Все средства воздействия, накопленные педагогикой, отлетали от закаленной Сережиной головы, как от стенки горох. И однажды терпение моё лопнуло, и я стала его умолять:
— Серёжа, пожалуйста, не уходи, не покидай нас! Ведь мы не переживём твоего ухода!
Ребята с готовностью подхватили (они знали толк в иронии и розыгрыше):
— Конечно, не переживём!
— Заплачем!
— Зарыдаем!!
— Кто же нас тогда бить-то будет?!
Был такой грех за Серёжей — все проблемы решать с помощью кулака. Он оторопел. Потом, недоверчиво:
— Ну да, вы заплачете, как же! Больно я вам нужен!
Ребята расхохотались.
— Правильно, — обрадовалась я. — Молодец, что догадался. Действительно, никому ты такой не нужен. Полгода у нас проучился, но никого за это время не обрадовал, никому не помог. Только мешаешь всем да дерёшься. Нам с тобой не интересно: ты ничего не знаешь, не умеешь, да ещё и учиться не хочешь. Тебе и правда надо уйти.
Я знала, что никуда он не денется: его уже крепко заинтересовала наша весёлая жизнь, да и театр сыграл свою притягательную роль.
Серёжа со злостью собрал учебники и вразвалку вышел из класса (для форса), оставив, однако, одно ухо в замочной скважине (для интереса).
— Ушёл. Ну что, давайте плакать, как и обещали, — предложила я ребятам в расчёте на это ухо.
О, как мы рыдали и приговаривали:
— На кого ты нас, бедных, покинул?!
— Таких непобитых!
— И остались мы без щелчков и без подножек!
— Ну совсем учиться невозможно!
Тут дверь приоткрылась, и в щели показался недоверчивый Серёжин глаз, потом за дверью раздалось подозрительное фырканье, а затем и громкий смех.
Вспоминали мы, как Сережа твёрдо решил исправиться и незамедлительно начал насаждать культуру в массы. Силовым методом преимущественно.
Отдельных товарищей, которые не изъявляли желания сию минуту по Сережиному требованию становиться культурными, он «легонько толкал», отчего неокультуренный летел через весь коридор.
Сегодняшний Сергей — совершенно другой человек. Ещё в III классе мы с ним нашли интересные дела: он начал заниматься в судомодельном кружке и в фотошколе, которую создал прекрасный мастер своего дела Борис Васильевич Чигишев. Б. В. воспитал сотни ребят. Десятки стали классными специалистами в области фото и кинодела. Его выпускники преподают в вузах, работают в редакциях газет, открывают свои фотошколы и тоже учат ребят, как их учитель, многие удостоены золотых медалей ВДНХ СССР, имеют награды международных конкурсов. Б. В. учил трудиться, учил видеть, понимать и показывать другим красоту жизни. Учил взрослой ответственности. Б. В. — один из немногих педагогов-мужчин имеет право на вопрос своих учеников (сегодняшних) «Где вы были до перестройки?» ответить: «Работал и боролся». (Со всеми вытекающими последствиями…)
Еще до фотошколы Сережа начал играть в нашем театре в сценках на школьные темы. Играя самого себя, радостно расставаясь со своим прошлым, он менялся на глазах. Слезала с него вся шелуха и короста и представал перед нами смышлёный мальчик, застенчивый и трудолюбивый.
Теперь он увлекся ботаникой (спасибо Раисе Федоровне), ставит опыты, делал доклад о выведенном им гибриде.
О каждом из моих Старших можно рассказать много интересного. Мы вспоминаем прошлое, обсуждаем настоящее. Главная тема разговора, т. е. что больше всего волнует, — смелость быть собой, человеческое достоинство. Человек должен уважать и ценить себя и других, никому не позволять тих, никому не позволять унижать себя. Должен восставать против несправедливости в любом её виде. Не бояться, а что порой очень трудно.
Тема эта для них больная, и не первый год: война, которую затеяла и упорно ведёт против них одна учительница, не прекращается. Об этом недостойном процессе все в школе знают. И понимают, что она не права, но, объясняют, «В. К., она вообще такая… она скоро уйдет… ну такой она человек, невзлюбила их, и всё тут…» Пробовала я с ней поговорить, но поняла сразу: с учителем, который сводит счёты со своими учениками, беседовать бесполезно.
Теперь, мне кажется, наметились перемены к лучшему: раньше ребята плакали от обид и несправедливости, кипели от гнева, яростно отражали её упорные попытки задеть, унизить, оскорбить, а сейчас — смеются. Стали снисходительнее. Для них это лучше, для неё — не знаю…
Обрела себя Лена Щ. На долю этой доброй, умной, деликатной девочки выпало много всякого. Она после окончания III класса переехала в другой район города, оказалась в новом коллективе. На одном из наших сборов сидела печальная, подавленная. Перебирая рисунки, удивлялась: «Неужели я так хорошо рисовала?» Мы вспоминали прошлое, пели наши любимые песни.
— Лена, запевай, как раньше!
А она чуть не расплакалась:
— Я уже не умею…
Лена была душой коллектива. Она многое умела: прекрасно рисовала, пела, играла в театре, заработала звание кандидата в мастера спорта по акробатике. Училась отлично и всегда поддерживала товарищей в трудную минуту, вселяла в них уверенность.
И вот не узнать девочку. Оказалась она в системе с совершенно иными, чем у нас, ценностями, эталонами, идеалами. И — одна. Её не понимали и не принимали. Её коробило хамство — «Ах, какие мы нежные!» Она старалась для всех — «Тебе, что, больше всех надо?» Не достучаться.
Выстоять в настоящем и победить в будущем, верно, поможет ей прошлое. Оно было и есть, и никуда не делось. Нужно на него опереться и сказать себе: «Я права. Им кажется, что правы они, потому что их много. Да, здесь я одна, но не одинока. У меня есть друзья».
Вспомнили случай в спортсекции. Тренер уехал, и занятия вела старшая девочка, которая давно отчаянно и зло завидовала Лене. Эта девочка сразу воспользовалась случаем и наговорила Лене гадостей, оскорбила её. Лена гордо ушла, к радости обидчицы.
Она молча переживала свой уход из акробатики, но на наши вопросы отвечала, что ушла сама, вот захотела и бросила. Я не поверила, пошла к тренеру. Мы с ним во всем разобрались. Лена вернулась в секцию. И расцвела, была на седьмом небе от счастья, а то чуть было не засохла на наших глазах.
И вот сейчас, через несколько лет, мы анализируем ситуацию. Изучаем ещё одно обличье зла и ещё одно его оружие.
Добро должно уметь защищаться, иначе это не добро, а кисель какой-то. Иначе оно бесполезно, а то и вредно, так как превращается в свою противоположность.
Лена ушла. Кому хуже? В первую очередь ей. Она оставила любимое дело, в котором достигла больших успехов. Сдалась, отступила — зло! Плохо и тренеру: в её успехах — его труд и. любовь. Плохо и нам, её друзьям: переживали, видя, как она молча страдает. А кому благо? Завистнице! Ей одной! Она ликовала — добилась своего! — и ещё не раз использует свой испытанный приём, поняв, что он так хорошо действует.
Хладнокровно рассмотрим, какими средствами, каким оружием нас чуть не победило зло. Та девочка Лену не выгоняла! Она добилась, чтобы Лена ушла сама, — вот в чём фокус. Оскорбила в расчёте на её гордость, на чувство собственного достоинства.
Хам оскорбляет деликатного человека, зная, что тот не ответит. Лгун обманывает доверчивого — тот поверит. Можно обмануть и гордого — тот проверять не станет, не унизится. Таким образом, зло в своей войне использует, и умело, лучшие качества людей порядочных.
Где же выход? Мы искали его сообща и пришли к выводу: это мера. Не сказали лгуну, что он лжёт? Из деликатности? Но безмерная деликатность — эго уже трусость. Безмерная доверчивость — глупость. Перечень можно продолжить.
Лена осталась «театралкой», пробовала в своей школе, в подшефном классе создать театр юмора.
— Никак не получается! Учительница у них такая странная: считает, что всё в школе замечательно и что детям ничего, кроме уроков, не нужно. Не даёт мне с ними заниматься!
— Отстаивай свою правоту. Не уходи, как тогда, из спортзала.
И она боролась. Театр был создан, малыши занимались в нём с большой охотой. Они много выступали. Работу Лены признали и оценили. В VIII классе её наградили путевкой в «Орленок».
Но это было уже потом. А пока они в VII и их интересует, как там мои Младшие. Я рассказываю об их выступлении по радио. Журналисты спросили, что ребята думают о себе, о своих товарищах, об учебе. Ведь мы обычно в классе о чём-то хорошем особо не распространяемся, хорошо — ну и ладно, так и должно быть. А вот недостатками занимаемся подробно. Мои дети высказались:
— Мы ещё не научились преодолевать трудности. Иногда получается, а иногда нет.
— Ещё не всегда можем остановить себя и спросить: а что я собираюсь сейчас сделать и зачем?
