Георгий Адамович - «…Поговорить с Вами долго и длинно и даже посплетничать…»: Переписка Г.В. Адамовича с Р.Н. Гринбергом (1953-1967)

Дорогой Роман Николаевич.

Вот «Темы». Надеюсь, еще не слишком поздно. Я в обычном своем летнем маразме, а это — не совсем то, что я хотел написать (т. е. короче и сбивчивее). Но не взыщите: ни на что другое сейчас не способен.

Ваш Г. Адамович

P.S. Я в Ницце до 15 сентября. Если бы получил корректуру, вернул бы в тот же день.

Но это — на Ваше усмотрение.

5.8.59

Дорогой Георгий Викторович,

Не поздно, но маловато. Спасибо! Жалуюсь, что мало, потому что понравилось и весьма нужно, чтоб оживить хоть немного прозу альманаха. Все сейчас объясню, но сначала хочу сказать, что посылаю Темы срочно в набор с тем, чтобы поскорей отправить Вам корректуру, а Вы тем временем напишите еще несколько главок и прибавьте к гранкам. Сделайте!

Простите меня за мою несомненную наглость: все прошу и ничего не плачу. Это верно. Однако платить, вероятно, будет не с чего; все — дефицитно-эмигрантское, как известно. Хотя возможно и чудо из-за Ахматовой, и тогда барыш пойдет сотрудникам.

Приложил мое «предисловие». Прочтите и скажите. Ужасно как трудно писать необходимые «жалкие» слова. Но ведь нужно ж сказать, что за затея, почему. Выжал, сколько смог.

А поэма ААА — настоящее золото. Каждое слово — кусок этого настоящего металла. Ничего такого не читал за годы, годы. Писалась поэма в 1940/43 гг. в Ленинграде — Ташкенте — Москве. Ахм<атова> пишет: «Работу над поэмой я продолжала и после возвращения в Ленинград, т. е. 1 июня 1944 г.».

Это должно быть событием, вернее, станет событием в нашей жизни, если хоть немного понимаю, в чем дело. Правда, русский эмигрант как-то совсем не любопытен ко всему, что «не политическое». Но и этот оттенок есть, хотя раздувать его не хотелось бы по причине хорошо понятной. 30 страниц гениальных строчек о гневе, мести, страданиях трех человек, среди которых Вы узнаете всех троих.

Мне доставили эту вещь «оттудова», чтобы напечатать и спасти ее для всех. И Вы поймете сразу, как я ухватился за нее. Она и есть украшение альманаха и единственная художественная вещь в ней, если не считать полдюжины стихотворений местных поэтов. Т. н. худ<ожественной> прозы нет, ибо ее и нету в настоящее время.

Вот я и хочу, чтобы Вы написали рецензию на мой сборник[138]. Вы один и сможете сказать нужное об Ахм<атовой> и об остальных. Если оставить это дело судьбе, то судьба спутает альманах с Аронсоном, а он — недоброжелатель, как только его самого нет в оглавлении и как только содержание не служит, прямо уж не знаю каким-таким, утопиям всем осточертевшего соцпорядка. Мы с ним добрые друзья, но он выдумал себя поэтом, литератором и критиком и твердо верит, что это так, и всех бы утопил в своей чернильнице.

Отпишите мне поскорей.

Ваш

4, Emilia с/о Heyligers

Nice, 13 авг<уста 19>59

Дорогой Роман Николаевич

Получил Ваше письмо. Постараюсь (без ручательства) исполнить Ваше желание и расширить «Темы», кое-что дослав Вам вместе с гранками. Беда в том, что я сейчас занят, как давно не был, и туп, тоже как давно не был.

Ваше предисловие «прочел с удовольствием»[139], как писал бедный Николай II.

Но нет ли ошибки в пятой строчке? «разнообр<азное> и смелое поэтич<еское> мастерство П<астернака>, начатое еще…»? Может быть, не «мастерство», а «творчество»? Мастерство не может быть «начато»[140].

Рецензию в «Н<овое> р<усское> с<лово>» напишу очень охотно, хотя это и не полагается сотруднику издания. Но Ваш страх перед статьей Аронсона, с отметками всем, как школьникам, и даже без мотивировки, понимаю и разделяю. Но в свое время предупредите его или Вейнбаума, что отзыв — за мной.

Я в Ницце до 15 сентября, a peu pres[141].

Шлю самый искренний привет Софии Михайловне.

Ваш Г. Адамович

14.8.59

Дорогой Георгий Викторович,

Вы не могли, понятно, ответить на мое письмо от 5-го. Тем временем гранки посылаются Вам для корректуры. Очень надеюсь, что кое-что прибавится в смысле главок к «Темам».

Еще любопытствую, согласитесь ли писать рецензию? С газетами я устрою — с «Н<овым> р<усским> с<ловом>» и «Р<усской> м<ыслью>» — ввиду моих добрых отношений с господами В<ейнбаумом> и В<одовым>.

Ваш

4, av<enue> Emilia

с/о Heyligers

Nice, 18/VIII-59

Дорогой Роман Николаевич.

Сегодня получил гранки и немедленно возвращаю.

Добавить что-либо — нет времени, но зато есть в корректуре кое-где «авторские» правки, за которые — надеюсь — не взыщете!

Насчет рецензии я Вам писал. Но Вы, кажется, хотели бы от меня статьи в обеих газетах: это трудновато, и именно из-за этого, в связи со статьей

«Живаго» было у меня с Вейнбаумом недоразумение. А две разные статьи — тоже дело не легкое. Выберите, какая газета Вам предпочтительнее. По-моему — «Н<овое> р<усское> с<лово>». Тогда в «Р<усской> мысли» написал бы Терапиано (или, если Вы его опасаетесь, кто-нибудь из Нью-Йорка, там пишут, напр<имер>, Варшавский, Иваск и др.)[142].

Крепко жму руку.

Ваш Г. Адамович

Я пишу на Нью-Йорк, а не на адрес, Вами данный, т. к. не совсем его разобрал.

Nice, 27/VIII-59

Дорогой Роман Николаевич

Забыл в прошлый раз написать Вам вот что:

У Вас в предисловии сказано, что поэма Ахматовой в ее творчестве «единственная».

Нет, была поэма «У самого моря», напечатанная, кажется, в «Аполлоне» (1915 или 1916 гг.)[143]. Потом была какая-то другая, из нее были напечатаны только отрывки[144].

Так что слово «единственная» — неверно. Если не поздно, хорошо бы, по-моему, это исправить.

Ваш Г. Адамович

31.8.59

Дорогой Георгий Викторович,

Условился с В<ейнбаумом>, что Вы будете писать для «Н<ового> р<усского> с<лова>». Относительно «Р<усской> м<ысли>» еще ничего не придумал. Не хотел Терапиано, потому что пишет он вяло, как если б его чернильница никогда не чистилась и полна пыли.

Уничтожьте, пожалуйста, мой листочек «от редакции». Вот исправленный экземпляр. Нужно было упразднить «единственная поэма» ввиду <того, что> «У самого моря» тоже назв<ана> ААА поэмой, хотя она мне такой никогда не казалась — это был «скорее свод ранней лирики, чем самостоятельный эпос».

Пожалел, что к «Темам» ничего больше не прибавили.

Книгу вышлю воздушным путем, как только выйдет.

Софья Михайловна Вам кланяется, а жму руку я.

Ваш

2.9.59

Дорогой Георгий Викторович,

Наши письма скрестились. Я Вам благодарен за Ваши замечания.

Как видите, я поспешил исправить ошибку относительно «единственная». Напишите мне, как Вам нравится новая редакция «предисловия».

Что-то я должен сказать о том, что эта большая поэма — вещь необычная у А<хматовой>. В этом случае она пользуется поэмой как «жанром» трехчастного большого стихотворного произведения. Мне кажется, что этого рода «поэмы» стали популярны в России после символистов. Такие вещи писались Пастернаком, Асеевым, Маяковским, Тихоновым, Багрицким и др. Вообще, понятие термина «поэма» весьма неустойчиво. Да и форма такого произведения мне тоже не ясна.

Все это не суть важно, когда вещь — замечательна.

Жму Вашу руку.

Ваш

24 окт<ября 19>59 г.

Дорогой Георгий Викторович,

почему-то Вы мне не отвечаете. Не могу понять. Послал открытку и спрашивал, куда послать «Воз<душные> пути» для отзыва? где Вы? Если б я знал, где Вы, то послал бы пока что корректуры сборника, чтоб облегчить Вам и ускорить знакомство с альманахом, который выйдет недели только через 2. И рецензия Ваша поспела бы, примерно, к выходу.

Ответьте мне, живы ли? А что, если Вас нет в Англии, перешлют ли Вам письмо туда, куда нужно? Вот — вопрос!

А это — листовка. Сама за себя говорит и просит откликнуться.

Ваш

Manchester, 26/Х-59

Дорогой Роман Николаевич