В период перестройки происходит общая дестабилизация – подрыв культурных устоев, осуществление агрессивных программ по разрушению культурного ядра общества, памятников советской эпохи, слом исторически сложившихся норм общественных отношений, утрата исторической памяти, культурных ценностей.
Большой «макропрограммой» перестройки была общая дестабилизация. Программа изменения всех элементов нашей общественной системы, которые находились в скрытом, «дремлющем» или даже потенциальном конфликте. За столетия в сложном многонациональном и многокультурном традиционном обществе и идеократическом государстве России было выработано множество явных и неявных механизмов предотвращения, разрешения и подавления конфликтов. Эти механизмы отказывали очень редко, лишь когда Россия попадала в очередную историческую ловушку и возникала такая система порочных кругов, которую невозможно было разорвать в рамках сложившегося порядка. В конце 1980-х годов сама власть стала дестабилизировать общество и загонять страну в историческую ловушку. Многочисленный образованный слой, который мог бы в этот момент стабилизировать ситуацию, введя потенциальные конфликты в русло рассудительного общественного диалога, примкнул к «революционерам сверху» и резко ухудшил положение.
Ведущие отечественные ученые отмечают, что во время перестройки была подвергнута разрушению вся идеологическая система и политическая культура советского общества, которая, как известно, является одной из важных и неотъемлемых частей культурного ядра общества. Следовательно, власть и культурные течения, которые оказывают радикальное разрушительное воздействие на сложившуюся в обществе политическую культуру, неизбежно провоцируют тяжелый культурный кризис. Кроме того, политическая культура есть «продукт специфического исторического опыта» народа. Радикальные политические действия, противоречащие этому опыту, означают разрыв с исторической традицией, что неизбежно вызывает глубокий раскол общества.
Социокультурный кризис российского общества в этот период нашел свое адекватное отражение как в общественном сознании в целом, так и в историческом сознании в частности. Под его влиянием происходит трансформация исторического сознания, возникает угроза потери обществом своей идентичности, своего исторического и культурного прошлого, раскол общества, переоценка ценностей исторического прошлого, фактов и явлений, подвергается пересмотру ценность связи поколений, утрачиваются исторические традиции российского общества.
Говоря об опасности ориентации на позитивистские принципы научного (и исторического) знания, уместно вспомнить позицию Э. Гуссерля, указывавшего, что «сама социальная действительность есть продукт нашего знания о ней»[88]. В этом аспекте понимание, осознание, оценка, переживание исторических событий содержат элементы психической и рационалистической проекции социально-исторической действительности. К сожалению, нередко случающиеся в последние годы изменения трактовок исторических событий фактически подрывают основы социальной стабильности не только через коррекцию исторического сознания, но – следуя Гуссерлю – и через изменение самой истории социума.
Картину современных представлений о социальной стабильности в ракурсе российского общественного сознания позволил представить осуществленный нами факторный анализ текстов российской прессы, затрагивающих вопросы социальной стабильности, направленный на выявление категориальной структуры восприятия концепта «социальная стабильность» (по результатам факторного анализа). Цель данной части исследования состояла в выявлении основных факторов, опосредующих восприятие концепта «социальная стабильность» в общественном сознании. Для этого полученные результаты контент-анализа подвергались факторному анализу с использованием метода главных компонент и с последующим вращением «VARIMAX»[89].
В результате факторного анализа отраженного в материалах прессы восприятия концепта «социальная стабильность» было выявлено шесть значимых факторов, объясняющих 44 % дисперсии.
Интерпретация факторов производилась на основе критериев, имеющих наибольшие факторные нагрузки после вращения, т. е. максимально коррелирующие с выявленными факторами.
Фактор 1. Фактор гаранта (фактор власти)
По первому фактору таковыми оказались критерии:
– наличие упоминаний субъектов власти (организаций или лиц) (0,880);
– наличие стратегии, программы достижения или повышения уровня социальной стабильности (0,814);
– апелляция к интересам общества в целом, государства (0,519).
Этот фактор мы проинтерпретировали как «фактор власти» (или «фактор гаранта»).
С использованием результатов экспертного анализа публикаций были подсчитаны факторные значения текстов в пространстве социально-психологических факторов.
Различия между «убедительными» и «неубедительными» текстами о социальной стабильности были усреднены и таким образом вычислены центры их значений в пространстве шести факторов. Оказалось, что «убедительным» текстам свойственна большая весомость «фактора власти». Эти тексты обладают следующими признаками:
1) упоминание субъектов власти более высокого статуса (Президента и Премьер-министра РФ, Правительства РФ, представителей органов власти регионального масштаба и т. д.). В целом тексты, в которых в роли «гаранта» социальной стабильности выступает Премьер-министр РФ, были оценены экспертами как более «убедительные», чем те, в которых в роли «гаранта» выступает Президент (здесь, видимо, сказывается больший стаж работы премьер-министра на высших руководящих постах и более устойчивый персональный имидж этого лица). Тексты, в которых «гарант» представлен коллегиальным органом, воспринимаются как менее «убедительные», чем те, в которых в роли «гаранта» выступает конкретная личность (в том числе представитель коллегиального органа). Тексты, в которых «гарантом» выступают государственные структуры любого уровня, оцениваются как более «убедительные», чем тексты, в которых таким «гарантом» являются негосударственные структуры и их представители. На втором месте по влиянию на «убедительность» текста после государственных структур в роли «гаранта» социальной стабильности (с большим отрывом) оказались бизнес-структуры, на третьем (с небольшим отрывом от бизнес-структур) – общественные организации.
Фактор 2. Интенциональность
Наибольшую нагрузку на второй фактор имеют критерии:
– высокая аксиологичность текста (отрицательная или положительная оценочность) (0,793);
– ирреальность (отнесение к желаемому, должному положению дел) (0,755);
– дистанцированность (отнесение к другому времени или месту) (0,633).
Этот фактор мы условно назвали фактором интенциональности (нацеленности).
Интересно, что именно по данному фактору обнаружились максимальные расхождения значений «убедительных» и «неубедительных» текстов о социальной стабильности. Таким образом, для того чтобы текст о социальной стабильности был убедительным, он должен обладать высоким показателем интенциональности, устремленности от реального к желаемому положению, от сущего к должному. Высокая аксиологичность текста обеспечивает эффект «заражения», эмпатии, читатель солидаризируется с автором текста, разделяет его оценки и эмоции. Наличие упоминаний о существующих социальных проблемах подводит под этот возникающий на эмоциональном уровне эффект рациональный базис. А ирреальность и дистанцированность в применении концепта «социальная стабильность» задают вектор интенциональной устремленности, нацеленности на результат. Все эти элементы в совокупности и придают тексту убедительность.
Фактор 3. Фактор клиента
Максимальные нагрузки по третьему фактору имеют следующие критерии:
– наличие упоминаний граждан, не облеченных властными полномочиями, населения или групп населения (0,710);
– наличие упоминаний потребителей товаров и услуг, клиентно-ориентированного бизнеса (0,703);
– общий контекст материала связан с социальной сферой, бытом, повседневностью (0, 589);
– общий контекст материала связан с семьей, материнством, детством (0, 557).
Данный фактор можно назвать «фактором клиента» (это название выражает ту мысль, что социальная стабильность имеет «клиентный» характер, т. е. любые стратегии, направленные на ее достижения, реализуются для кого-то, выражают заботу об этих людях, и, главное, что сами эти люди реализовать эти стратегии не могут по причине отсутствия у них необходимых для этого властных полномочий и финансовых ресурсов). Клиентами социальной стабильности являются население или конкретные группы населения, не обладающие властными полномочиями и не относящиеся к бизнес-классу. Надо также отметить, что наличие в тексте образа клиента социальной стабильности вызывает у читателя эмоциональный отклик в силу того, что он либо идентифицирует себя с ним, либо испытывает сочувствие, заботу по отношению к нему.
