Потеря данных оснований ведет к деформации, структурному разрушению социальной системы, так же как и разорванное состояние исторического сознания, которое вызывает коренные изменения в общественном и индивидуальном сознании, в мировоззрении людей, усугубляет раскол общества, ведет к потере исторической памяти, своего прошлого, потере духовных ориентиров. Такая разорванность, нарушение преемственности, причинно-следственных связей ведет к деформации общеисторических представлений, существенно превышающей допустимый, или обычный, для всякого массового исторического сознания уровень подобной деформации. Разрушение исторической памяти, изъятие какой-то части прошлого, провозглашение его как несуществующего или объявленного ошибкой, заблуждением, стремление переписать историческое прошлое ведут к фрагментаризации исторического сознания, размыванию культурно-цивилизационной матрицы, самоидентификации наций, исторической идентичности[81], подрыву социальной стабильности.
Изменчивость социального и исторического сознания характеризует его динамический характер. Такая смена характерна для переходных исторических периодов, которые характеризуются особым мифологизмом и идеологизацией, инверсией ценностей, преобладанием психологических моментов над теоретическими моментами. Причины развития и трансформации исторического сознания трактуются К. Мангеймом в соответствии с моделью взаимодействия рациональной структуры (общества, упорядоченного мировоззрения) и иррациональной среды, содержащей условие определения мышления бытием[82]. Одним из таких периодов выступает конец XIX – начало XX века, характеризующиеся обострением и углублением социальных антагонизмов капиталистического общества. Это привело к тому, что элементы достоверного социального знания, содержащегося в буржуазной идеологии, сменились апологетикой буржуазных отношений, продуманным искажением реальных социальных фактов, созданием социальных мифов, которые оправдывали фактическое неравенство людей в капиталистическом обществе.
Идеология как часть исторического сознания выступает одним из инструментов регулирования массового сознания. Идеология может носить классовый характер, а может осмысливаться как социальная мифология.
Классовый характер идеологии подчеркивал К. Маркс. С его точки зрения, идеология выражала специфические интересы определенного класса, выдававшиеся за интересы всего общества. Так, с перерастанием капитализма в монополистическую стадию буржуазное государство все больше присваивало себе идеологические функции. Оно стало целенаправленно руководить процессом производства и распространения идей, откровенно манипулируя сознанием масс, навязывая им свои интересы, идеи и ценности. Для Маркса идеология и есть историческое сознание, но сознание ложное: она рассматривает причину и сущность исторического движения в развитии сознания и идей[83]. С позиции данного подхода идеология представляет собой некую систему представлений правящей элиты, которая соответствует ожиданиям широких слоев общества в прошлом, поэтому задача сохранения власти трактуется как требование консервирования ценностных норм, легитимизирующих властные полномочия элиты, внедрение этих ценностей в общественное сознание.
Идеология с точки зрения иррационалистического направления осмысливалась как социальная мифология. Сторонники данного направления (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, Ж. Сорель, З. Фрейд, К. Юнг) обратили внимание на способность идеологии быть ориентиром для индивида, определять его поведение в соответствии с его страстями, стремлениями и ожиданиями, тем самым сплачивая людей. В рамках такого концептуального подхода идеология вечна, ибо коренится в психологических и ценностных предпосылках. Так, по мнению итальянского исследователя В. Парето, основу идеологии составляют верования, которые представляют собой соотношение идей и чувств. Французский социолог Ж. Сорель рассматривал идеологию как социальную мифологию, выполняющую функцию средства социальной интеграции, сплачивающего и воодушевляющего людей. В своих работах он указывал, что любые социальные движения инспирируются мифами, которые трактуются Сорелем как любые идеи и чувства, обеспечивающие единство социальной группы. Смысл социального мифа – скрывать знание, отвлекать от истины. Иллюзии выполняют общественно необходимую функцию: укрепляют, стабилизируют общественные отношения, поскольку помогают индивиду выражать его побуждения. Социальный миф действительно способен на какое-то время воодушевить массы, сплотить их, направить их действия, о чем красноречиво свидетельствуют примеры буржуазной и коммунистической идеологии. Подход, который пытался обосновать Сорель, представляет собой попытку повышения значимости социального мифа, преувеличение его роли в исторических событиях. Однако такая позиция не дает ключа к развернутому анализу массовых идеологических процессов, что сделали сторонники психоаналитических теорий идеологии (З. Фрейд, К. Юнг и др.), которые показали изнанку мифа, указали на те причины, которые приводят к постоянному, неизменному сотворению духовных фикций.
Отождествляя идеологию с социальной мифологией, сторонники психоаналитического подхода стремились выделить факторы, которые порождают и воспроизводят эту мифологию, доказать неустранимость социального мифа как ориентира общественного и индивидуального поведения. Так, по мнению З. Фрейда, идеология есть не что иное, как вторичное наслоение, возникающее в результате извращенного истолкования индивидом своих психических влечений. По Фрейду, духовные комплексы человека выражают сублимированную агрессивность и замаскированную сексуальность. Не только идеология, но и религия рассматривалась им как устойчивая форма общественного невроза. Постоянные конфликты между бессознательными стремлениями к наслаждению и «принципом реальности», к которому приспосабливается сознание, порождают в человеке потребность рационализировать подсознательные мотивы. Идеология, стало быть, «оправдывает» стихийные импульсы, тайные вожделения, порывы. В интерпретации Фрейда идеология является ложным сознанием, потому что в психике происходит искаженное «проигрывание» бессознательных мотивов и аффектов, присущих индивиду. Мучительные фантазии, страхи, галлюцинации вытесняются в глубины психики и затем закрепляются в различных идеях. Поэтому объяснить идеологию можно не путем теоретического анализа ее постулатов, а обращаясь к описанию первичных психологических импульсов, следствием чего выступает тезис о возможности раскрытия той или иной идеи через понимание скрытых психологических напряжений, получающих выход в сферу сознания.
Давая идеологии чисто психологическое истолкование, Фрейд таким образом снимал вопрос о ее историческом и социально-классовом содержании, да и о самих социальных факторах, влияющих на судьбы идеологии, он говорил мимоходом, как о чем-то маловажном. В этом ракурсе исторические и социальные истоки содержания идеологических представлений выступают только как неизменные внешние детерминанты психических процессов.
Другой психоаналитик, К.-Г. Юнг, анализ исторического развития идеологических процессов сводил к рассмотрению архетипов. Развивая тезис о коллективном бессознательном как отражение опыта психической жизни всего человечества, Юнг видел в духовных представлениях людей лишь некие изначальные символы, присущие не только сказкам, легендам, мифам, но и развернутым идейным построениям. Чтобы овладеть настроениями масс, идеолог, согласно Юнгу, должен постоянно осмысливать исторически сформированную вереницу архетипов, изучать их. Только тогда он сможет активно использовать разнообразную символику для определенной «настройки» коллективных переживаний, для дирижирования эмоциями и представлениями людей, что дает инструменты для регулирования социальной стабильности.
Интересную трактовку связи идеологии и исторического сознания на основе психоаналитической теории дает В. Рейх. Он рассматривал сексуальность как форму проявления бессознательных влечений, которые по-разному «обуздываются» в тех или иных конкретных культурно-исторических ситуациях. На основе анализа сексуального поведения, условий воспитания подростков в немецкой семье Рейх пришел к выводу, что подавляемые плотские страсти могут являться причиной стихийности и непредсказуемости поступков людей в общественной жизни. Методика психоанализа была применена Рейхом для анализа сложившихся перед Второй мировой войной шаблонов поведения и духовных представлений. Он выдвинул тезис о том, что истоки фашистской идеологии следует искать в особых формах сексуального поведения, которые породили якобы «новую психологическую структуру» немецкого народа. По мнению Рейха, именно психологический «синдром» агрессивности и фанатизма, свойственный немецкому обывателю, привел к господству фашистской идеологии[84], что обусловило принципиальные социально-экономические и политические сдвиги в системе социальной стабильности в Европе в середине XX века.
