возникает бюрократия, организованная в аппарат. Эта конфигурация ликвидирует на своём уровне, а стало быть, и на более низших эшелонах в принципе саму идею власти. Власть заменяется агрессивным суетливым контролем; связь между эшелонами социума снизу вверх прерывается.
Бюрократия становится единственным инструментом для проведения сигналов сверху вниз. Поскольку она узурпирует «оргфункции», она же и определяет, какими будут эти сигналы, как они дойдут до низов, какими будут последствия и т. п. Бюрократия становится настоящим хозяином.
А происхождение бюрократии – это вольноотпущенники, освобождённые рабы. Сегодня статус вольноотпущенника трансформировался в статус организованного люмпена, существа без корней и предшествования, как бы вывалившегося из ниоткуда.
Бюрократия создаёт первую корпорацию, истинная цель которой – паразитизм. Бюрократия печатает деньги, которые механически подвержены инфляции. Они дешевеют с момента их отправки в Центральный банк. Это удешевление денежной массы должно быть компенсировано наращиванием эксплуатации. Причём необязательно в прямой форме.
Так или иначе, государство как бюрократия является уникальной корпорацией, экономическая цель которой – не прибыль, а убыток. Даже наиболее паразитические ростовщические структуры в конце года показывают кредит, и только государство обеими ногами прочно остаётся на дебете.
Поэтому сравнение государства и политического общества неправомочно и абсурдно. Политическое общество состоит из людей, погруженных в бытийные связи, коммуникации. Госбюрократия состоит из существ, которые находятся в плоском виртуальном пространстве межкабинетных игр.
Политическое общество и государство враждебны друг другу и взаимоисключающи. Поэтому даже сегодня, когда политическое общество стало историей, тем не менее есть силы, которые бросают вызов бюрократии, используя легальные, а иногда и нелегальные политические инструменты. Вызов бюрократии бросила национал-социалистическая партия Германии, поддержанная уцелевшей юнкерской знатью. Вызовом бюрократии был также приход Ленина к власти. Советы в их первом концепте и оформлении – до вмешательства партии – это гениальный инструмент разрушения государства. Проблема современного человечества, которое на 80 % состоит из неорганизованных люмпенов, – это их слепая вера в корпорацию организованных люмпенов, таких же, как они, только приобретших божественные черты отчуждения от частной жизни. Законы, которые изобретают организованные люмпены, для их аналогов с улицы имеют сакральную значимость.
Прежде всего, наверное, нужно начать с политического общества. Мы привыкли читать в учебниках истории, что первые государства в Междуречье или где-нибудь в Южной Америке появились две, три, четыре тысячи лет назад, что «Рим – это государство» и так далее. Но, конечно, это неправильно. Это сбивает с толку, потому что появляются и фиксируются политические общества. Что имеется в виду? Что значит «политическое»? «Политическое» значит, что главным предметом, стержнем этого социума, является власть, феномен власти. Не выживание, не прокормление.
До тех пор, пока люди сбиваются в кучу для того, чтобы есть корешки или грибы или ловить мамонта, – это не общество. Хотя я не верю, что такой период был или что это было «мейнстримом» человеческой истории, потому что это эволюционистская теория развития человеческого общества по Энгельсу. Но мы, снисходя к устоявшимся стереотипам, будем делать вид, что верим: были какие-то такие мамонты, были охотники за мамонтами, и у них, конечно, главной целью было коллективно загнать этого мамонта и съесть. Делаем вид, что мы в это верим, но это не общество. Точно так же существуют реально какие-то племена и сегодня в бассейне Амазонки, которые действительно зависят от природы: у них есть экологическая ниша. Напомню, что человечество тем и отличается: у него нет экологической ниши, а вот у лисы, зайца или у некоего племени в бассейне Амазонки есть экологическая ниша.
Что означает экологическая ниша? Это означает, что если перекрыт какой-то приток и в результате исчезает некий карп, на которого данное племя охотится с острогой, то это племя гибнет. А человечество не гибнет ни при каких условиях, что бы ни произошло, – даже если Йеллоустонский заповедник взорвется [30]. Даже примитивное общество – нет, настоящее общество не примитивное, даже если у него нет гаджетов, – а такое, скажем, как крито-микенская культура: страшные катастрофы – но ничего, выжили. Определённая ситуация, стиль жизни, некий «имидж» поменялись, но этот регион продолжал жить, существовать и так далее.
Реальное общество не зависит от экологии, не зависит от катастроф, потому что реальное общество имеет в себе некое измерение, которое сверхприродно, и в нём реально – не хочу вдаваться в подробности, – но в нём не действует второе начало термодинамики. В нём простая энтропия преодолена. Причём преодолена на третьем уровне, потому что на втором уровне находится биологический организм, который демонстрирует, что не зависит от простой энтропии, которая есть вне органики. А уже третий уровень – это когда вы видите, допустим, пирамиды или водопровод, сработанные рабами, то есть людьми, которые получали очень мало, а сделали очень много, если говорить совсем просто.
Вот политическое общество – оно не о том, чтобы прокормиться, не о том, чтобы выжить. Как бы Маркс ни говорил, что сначала люди должны поесть и одеться, а уже потом всё остальное, но на самом деле всё не так. Люди едят и одеваются при любых обстоятельствах, – и это практически всегда. Если этого нет, то не о чем говорить. Поэтому «поесть и одеться» мы выносим за скобки и сразу говорим, о чём общество. Общество о власти.
Что такое власть? Вот это интереснейший вопрос. Здесь есть очень много спекулятивных домыслов: подчинение, отношение раб-господин, доминирование, Гегель, Ницше, Франц Фанон [31], биполярность человеческих отношений, – это тоже всё не то. Власть – это просто Бытие в онтологическом, метафизическом смысле слова, проекция Бытия на человеческий уровень, на уровень «реального» бытия.
Представим себе, грубо говоря, что люди толпой, не видя друг друга, находятся в огромном храме, где абсолютно темно, двери и окна закрыты, и только в куполе есть маленькая дырочка, через которую проходит луч света и падает пятном на пол в центре. Есть тот, кто стоит в этом пятне света – и тот, кто не стоит в этом пятне, того как бы нет. Даже если речь идёт о семье и родственниках, то брат, который встал в это пятно, – он есть, а брат, которого вытолкнули из этого пятна, – его нет, даже если он
