трата человеческой личности. Человеческая же личность как для самого лица, так и вообще в современном человеческом сознании имеет абсолютную ценность. И поэтому ценность всякого человеческого труда, в том числе в полной мере труда, направленного на собственно экономические цели, имеет касательство к абсолютным оценкам.
* * *
Однако же едва ли было бы правильно отнести экономический труд к ценностям «двуаспектным». Такое отнесение скрадывало бы своеобразие и значительность данного ценностного феномена. К тому же в категории двуаспектных ценностей оказался бы в таком случае труд, направленный и на продукцию «абсолютных», и на производство существенно «соотносительных» ценностей. Между тем два этих вида труда, сходясь в том, что оба они суть трата человеческой личности, различны в своих объектах. В построяемой нами, с точки зрения основного разграничения «экономического» и «внеэкономического», схеме ценностных категорий труд, направленный на производство существенно «соотносительных» ценностей, подлежит особому определению. Стараясь схватить всю сумму его признаков, мы обозначили бы его как ценность «одноаспектно-двуаспектную».
В этом определении последовательно запечатлены основные, отмеченные выше, моменты ценения экономического труда. Однако же не повсюду, не во всех феноменах экономической эмпирии ценность эта бытийствует как таковая в ее двойственной, «соотносительно-абсолютной» природе. Человеческий труд, подобно другим из числа обращенных к «абсолюту» и в то же время социально-обозначенных ценностей, подвержен профанации. В экономической действительности он может и действительно встречал и встречает отношение к себе и оценку исключительно как ценности «соотносительной» – без всякого элемента ценения «абсолютного».
Отражением этого ценностного порядка в области экономических феноменов является тот факт, для обозначения которого в истории экономических учений вычеканено понятие «эксплуатации». Опровержением же, отрицанием и устранением этого ценностного порядка является та система ценений, которая, собственно, представляет собой предмет настоящих замечаний и на которой отселе сосредоточиваем внимание, – хозяйское ценение хозяйства.
Хозяйское ценение хозяйства
Хозяйское ценение хозяйства есть мост, связь и скрепа между мирами «соотносительного» и «абсолютного». Ценя свое хозяйство как источник «соотносительных» ценностей, как источник «чистого дохода», «добрый хозяин» в то же время ценит хозяйство и «абсолютно» – как ощутительное единство, как одухотворенную систему… Именно к констатированию начал такого «абсолютного» ценения сводились наши предыдущие замечания о характере хозяйского целепоставления и хозяйского отношения к хозяйству.
Хозяйское ценение повернуто по двум главным направлениям.
С одной стороны, оно утверждает «абсолютную» ценность помещаемого в хозяйстве человеческого «экономического» труда; поскольку хозяйская воля претворяет эту оценку в дела, хозяйское ценение выявляет в феноменах действительности двойственную – соотносительно-абсолютную – ценностную природу последнего. Хозяйское ценение ограждает труд от профанации, от трактовки в сфере чистой «соотносительности». Вне субъективных оценок трудящего труд бытийствует как ценность «одноаспектно-двуаспектная» именно в хозяйском ценении. И как хозяйское ценение человеческого труда есть опровержение чисто «соотносительной» точки зрения на последний, так хозяйское помещение человеческого труда в производстве есть противоположность «эксплуатации». И если бы это не было так, если бы, наряду с «эксплуатацией», не было в экономической действительности хозяйского помещения труда, экономическая жизнь была бы невозможна: в ней не было бы вовсе положительных конструктивных начал.
Хозяйское ценение обращено также к ценностям одноаспектным, стороне соотносительной, т. е. к собственно экономическому миру. Область экономическая, как правильно отмечают, есть сфера «служебная». Экономические блага как таковые не утверждены в себе – они «обманны», «специфически заменимы», «принципиально соотносительны». Между тем, как мы видели, множество бытии человеческого мира отнесено в эту сферу и в качестве ценностей одноаспектных, стороны «соотносительной», находится в ней всецело, из нее не выходит…
И вот, причастными к иной сфере ценностей, раскрытыми и утвержденными в себе бытия этого мира становятся только одним путем – хозяйским ценением хозяйства. Хозяйское ценение как бы насыщает ценностью этот мир. Область собственно «экономического», эта огромная человечески-бытийственная сфера, была бы не завершена, не выявлена в высшие горизонты – не будь хозяйского ценения хозяйства. Хозяйское ценение есть как бы введение «соотносительных» ценностей в среду «абсолютных» оценок или, точнее, оценочное обращение к ним из этой последней.
* * *
В изображаемых нами функциях своих хозяйское ценение хозяйства приобретает, в рассматриваемой области явлений, значение самостоятельного начала, а в отрасли познания, к этим явлениям обращенной, вырастает в особую категорию. Более широко и основоположно, чем очерченная выше группа ценностей «двуаспектных», оно сопрягает «соотносительное» с «абсолютным», «экономическое» с «внеэкономическим». В этом отношении место его симметрично месту ценности «одноаспектно-двуаспектной», человеческого «экономического» труда, который тоже сопрягает в себе те же начала. И как мы видели, хозяйское ценение обращено также и к этой ценности и ограждает ее от профанации в области «соотносительных» оценок.
Из предыдущего отнюдь нельзя выводить идиллически-приукрашающего отношения к экономической действительности. «Хозяйское ценение хозяйства» есть духовно-хозяйственная сущность, но отнюдь не имманентная принадлежность какой-либо определенной группы людей, тем более экономического «класса». Собственник и предприниматель, может быть, и бывали, и бывают «добрыми хозяевами», но могут и не быть ими; и тысячам, миллионам, сотням миллионов добрых хозяев, живших и живущих в человеческих обществах, можно противопоставить тысячи, миллионы и сотни миллионов собственников и предпринимателей, в которых не было и нет «хозяйского ценения хозяйства».
Всякая «благотворительность» как таковая исключается из понятия хозяйского отношения к хозяйству. Все, что сначала сберегается из дохода, а потом сознательно «передается» на «благие цели» или «добрые дела», относится уже к области благотворительности, а не к области хозяйства. Хозяйское распоряжение касается тех благ, которые еще не вышли, в виде «дохода», из производственного круга хозяйства. И только в качестве принципа распоряжения такими благами хозяйское ценение хозяйства является существенной хозяйственной категорией.
Характеризуя ее как таковую, нужно со всей настойчивостью подчеркнуть то обстоятельство, на которое имеются намеки в предыдущем изложении: хозяйское ценение является самостоятельной хозяйственной категорией постольку, поскольку оно мыслится в сопряжении со строгим, со стороны хозяина, соблюдением экономического принципа. «Абсолютное» ценение хозяйства, которое переродилось бы в расточительность или выражалось бы в экономической нерациональности, подрывало бы самые основы существования «абсолютно» ценимого хозяйства и приводило бы к бесхозяйствию, несоединимому с понятием «доброго хозяина». И когда логика языка и народная мудрость утверждают, что без хозяина – бесхозяйствие, – они в полной мере рассматривают хозяина, между прочим, и как осуществителя экономического принципа.
Хозяйская воля и хозяйский глаз неуклонно направлены на поддержание и укрепление экономической жизнеспособности хозяйства, на достижение с наименьшими средствами наибольших результатов, на соблюдение бережливости. Но это стремление осложняется ценением бытия и цветения хозяйства как таковых. Иначе говоря, соблюдение экономического принципа и хозяйское ценение хозяйства суть два соподчиненных начала, и хозяйское ценение является, в известном роде, началом вторичным – в том смысле, что, выводя за пределы экономического принципа, оно, однако же, требует в качестве своей
