концепции управления, автор справедливо отмечает: «Расширение самостоятельности предприятия в качестве основополагающего принципа организации хозрасчета нередко трактовалось весьма упрощенно: чем меньше показателей утверждается данному производственному звену сверху, тем оно как бы более самостоятельно. Но показатель показателю рознь. Есть среди них целевые, основополагающие, есть второстепенные, третьестепенные и т. д. И дело главным образом не в том, сколько утверждается показателей, а в том, какие они по значению, как они воздействуют на развитие производства. Можно, например, утверждать предприятию десятки самых различных показателей, но всего лишь один показатель – номенклатуру выпускаемой продукции – оставить на усмотрение производственного коллектива, и тогда нарушится вся система централизованного управления экономикой» (с. 64–65).
В полном соответствии с постановлением ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 12 июля 1979 г. «Об улучшении планирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на повышение эффективности производства и качества работы» С. Г. Родин делает вывод о том, что «корень существенных недостатков таких стоимостных показателей, как объем реализованной, товарной, валовой продукции и прибыли, заключен не в них самих, а в том, что они выдвигались в качестве главных, целевых показателей, номенклатура же занимала второстепенное место. Между тем в условиях непосредственно-общественного характера социалистического производства в системе показателей хозяйственной деятельности предприятий главная роль должна принадлежать натуральным показателям, а подчиненная – стоимостным» (с. 71). И далее автор пишет: «...коль скоро ассортимент выпускаемой продукции, применяемые в производстве материалы, цены и т. д. изменятся, то необходимо соответственно изменять плановые задания по сумме поставляемой продукции и прибыли; если применяются более дорогие материалы, то нужно изменять план по реализации» (с. 71). В качестве основного из стоимостных показателей должен являться «показатель поставки продукции в денежном выражении, который непосредственно отражает утверждаемую номенклатуру» (с. 71).
Хозяйственная практика, однако, давала немало примеров прямо противоположного образа действий, «когда под сумму реализованной продукции в денежном выражении подгонялась ее номенклатура» (с. 67). Это – проявление момента товарности, который пока не изжит и будет проявлять себя так или иначе в экономической жизни на протяжении всей первой фазы коммунизма, вступая в противоречие с его непосредственно-общественной природой.
В силу этого противоречия со всей определенностью должен быть поставлен вопрос о борьбе за приоритет общественных интересов, о том, чтобы «направить коллективные интересы в русло общенародных» (с. 73).
Показатель поставки продукции в натуральном и денежном выражении «в развернутом виде воплощается в хозяйственных договорах» (с. 73), с помощью которых реализуются интересы общества, причем таким же «в принципе должен быть и экономический интерес производственного коллектива» (С. 72), а «заявлять, что социалистический коллективный интерес выражается в максимизации прибыли, значит не понимать или сознательно запутывать вопрос о принципиальном различии между общественной собственностью и групповой собственностью, между экономической самостоятельностью производственного звена и его экономической обособленностью, между экономическим интересом социалистического производственного коллектива и экономическим групповым интересом, далеким по своей природе от социализма» (с. 73).
Каким образом осуществляется управление, в огромной степени зависит от понимания основного экономического закона социализма. Ведь задача управления заключается в том, чтобы подчинять производство внутренне присущей ему цели. Автор полагает, что «целевым результатом функционирования производственной сферы при социализме является чистый продукт общества» (с. 91), что чистый продукт является «категорией, выражающей объективную направленность социалистического (коммунистического) производства» (с. 113). Но ведь чистый продукт может быть увеличен и за счет увеличения рабочего дня, сверхурочных работ, интенсификации труда, невнимания к условиям труда рабочих. Чистый продукт является средством развития трудящихся, а не целью производства. Это, – указывает К. Маркс, – «в буржуазном обществе живой труд есть лишь средство увеличивать накопленный труд. В коммунистическом обществе накопленный труд – это лишь средство расширять, обогащать, облегчать жизненный процесс рабочих». [16] Далее С. Г. Родин отмечает, что «целью коммунистического способа производства должно быть обеспечение полного благосостояния и свободного всестороннего развития всех членов коммунистического общества» (с. 153).
В целом монография С. Г. Родина демонстрирует плодотворность политико-экономического подхода к управлению и вносит вклад в развитие теории планомерно организованного непосредственно-общественного хозяйства.
К ВОПРОСУ О СИСТЕМНОМ ПОДХОДЕ К ИССЛЕДОВАНИЮ ПРОИЗВОДСТВЕННЫХ ОТНОШЕНИИ [17]
Понятия «система», «системный подход» и т. д. все чаще появляются в экономических работах. Как отмечает В. П. Кузьмин, «многое из того, что еще вчера называлось целостным, комплексным, единым, комбинированным и другими общими и специальными терминами, сегодня называется системным. Это похоже на рождение моды [18]». Представляется актуальным и полезным рассмотреть это «похожее на рождение моды» явление с позиций его соответствия сложившейся в течение многих десятилетий методологии марксистско-ленинской политической экономии. Сейчас, когда наша политико-экономическая наука вступает в период практического претворения в жизнь решений XXVI съезда партии, такое уточнение методологических позиций мы полагаем особенно целесообразным.
Прежде всего следует заметить, что само понятие системы отнюдь не чуждо марксистской политической экономии. Это очевидно уже хотя бы потому, что вообще любая наука есть система знаний, а не неупорядоченное собрание сведений. В диалектико-материалистическом понимании система производственных отношений выступает вовсе не как агрегат элементов, соединенных в некий механизм, а как органическая целостность. «Теоретическое воспроизведение объекта как целостной системы, – справедливо пишут В. Я. Ельмеев и В. Т. Пуляев, – достигается не его разложением на элементы и не соединением последних в некие структуры, а нахождением его единой субстанциальной основы, его сущности и форм проявления последней» [19]. Диалектико-материалистический метод в применении к экономическому исследованию требует представить экономическую систему как живую и развивающуюся, как содержащую противоречия и разрешающую их, движущуюся через противоречия и путем противоречий. Единство и борьба противоположностей – живая душа диалектики.
В. И. Ленин подчеркивал, что с диалектико-материалистических позиций «общество рассматривается как живой, находящийся в постоянном развитии организм (а не как нечто механически сцепленное и до-пускающее поэтому всякие произвольные комбинации отдельных общественных элементов), для изучения которого необходимы объективный анализ производственных отношений, образующих данную общественную формацию, исследование законов ее функционирования и развития» [20]. Теоретическое изображение развития экономической системы – это изображение ее движения от неразвитого целого к развитому целому, а не от части к целому. Что же касается оперирования категориями целого и частей применительно к исследованию развитых форм движения, то, как указывал Ф. Энгельс, «часть и целое – это такие категории, которые становятся недостаточными в органической природе... части лишь у трупа» [21].
Можно, конечно, «части» назвать «элементами», а их соединение обозначить термином «структура», но от этого суть дела не изменится, возникает лишь возможность чисто внешнего прикрытия этого закамуфлированного построения от прямых, направленных против метафизического изображения развития природы и общества критических высказываний классиков марксизма-ленинизма. Еще
