Гегель указывал, что целое и части, взятые во внешнем соотношении, – неистинные категории, поскольку представление целого как состоящего из частей может быть совершенно произвольным, и нет никаких указаний на то, что считать, а что не считать частью [22].
Опасность внедрения в марксистско-ленинскую науку элементов субъективно-идеалистической философии замечена в нашей науке уже относительно давно. К примеру, в коллективном докладе сотрудников Института экономики АН СССР на расширенном заседании Научного совета АН СССР «Экономические закономерности развития социалистических производственных отношений и перерастания их в коммунистические» говорится: «Попытки же расширить назначение системно-структурного подхода до раскрытия природы экономических явлений и их генезиса, а не только их функциональной взаимосвязи, означают подмену диалектико-материалистического метода метафизическим, неопозитивистским» [23].
Короче говоря, система системе рознь, и диалектико-материалистическое исследование исторически конкретной производственной системы как саморазвивающейся через противоречия органической целостности, как субстанциального единства ничего общего не имеет с механическим конструированием систем как собранных из частей («элементов») агрегатов. Как правильно подчеркивает А. Орманбаев, «применение диалектического метода классиками марксизма-ленинизма означает, что отражение мира, в том числе общественных процессов, нельзя понимать «мертво» и «абстрактно», т. е. без движения и противоречий. Система понятий и законов как форма познания единства и связи сущностных отношений должна быть представлена как форма выражения процесса движения, возникновения противоречий и их разрешения» [24].
Конечно, то, что экономическое развитие совершается диалектически, отнюдь не дает оснований считать диалектический метод единственным методом познания экономических явлений. Являясь наукой «о всеобщих законах движения и развития природы, человеческого об-щества и мышления» [25], диалектика применяется и проявляется через комплекс частных методов, связывает их воедино, отводит каждому из них свое место и роль в познании. В то же время ни одна теория, ни один метод не могут претендовать на ту основополагающую роль, какую играют в политической экономии диалектика и диалектический метод. Это следует подчеркнуть особо в связи с тем, что предпринимаются попытки доказать, будто есть другая столь же общая и основополагающая теория – «общая теория систем» – и ей соответствует не менее общий и основополагающий метод системного подхода.
Впервые попытка «систематической разработки общей теории структур и систем» была предпринята А. А. Богдановым в книге «Всеобщая организационная наука (тектология)» (1913–1922). На несостоятельность этой попытки указал В. И. Ленин [26].
В 30-е годы с «общей теорией систем» выступил австрийский биолог Л. фон Берталанфи. Несколько позже, в 50-е годы, его идеи получили широкое распространение среди западных ученых. В 1954 г. в США было создано «Общество исследований в области общей теории систем». Развитие этих идей вместе с тем «быстро обнаружило, что понятие «общая теория систем» не имеет строго определенного смысла, и в этой связи в научный обиход вошли понятия «системный подход», «системное исследование», «системное движение» [27], а термин «общая теория систем» стал употребляться в двух смыслах: и как теория, «пытающаяся вывести из общего определения понятия «система» как комплекса взаимодействующих компонентов, ряд понятий, характерных для организованных целых» [28], и как понятие, объединяющее «работы, выполненные под флагом общей теории систем» [29]. По существу, речь шла о создании «заменителя» диалектического материализма: «Общая теория систем – это мировоззрение или методология, а не теория в том смысле, который придается этому термину в науке. Характерной особенностью этого мировоззрения, как следует из его названия, является то, что здесь подчеркиваются те аспекты предметов или событий, которые вытекают из общих свойств систем, а не из конкретного содержания» [30]. В. Г. Афанасьев отмечает, что «школы и школки современной буржуазной философии и социологии пытаются выдать принцип целостности, системности за некий универсальный принцип, за новую философию, за мировоззрение, за методологическую основу решения буквально всех вопросов науки и общественной практики» [31].
Надо отдать должное тем зарубежным представителям «общей теории систем», которые признают ее ограниченность. «Ограниченность этой теории и ее приложений в их настоящем виде совершенно очевидна. Однако, – утверждает фон Берталанфи, – ее принципы, как это показано на примере их применения в различных областях науки и техники, по-видимому, являются в своей основе вполне здравыми» [32]. Действительно, принципы системного подхода можно назвать принципами здравого смысла, но не достигающего высот диалектического мышления. Поскольку почти в каждой специальной науке, в том числе и в экономической, есть задачи, которые можно решить оставаясь в рамках формальной логики, постольку «системный подход» находит себе применение и успехи его, по существу, являются успехами специальных естественнонаучных дисциплин, выступающих от имени или под флагом «общей теории систем», таких, как системотехника, исследование операций, некоторые разделы математики и т. д. Так что и в области экономической науки под флагом «общей теории систем» также могут быть получены некоторые частные результаты.
В нашей стране «круг методологических вопросов, связанных с системными исследованиями, с общей теорией систем и т. и., стал обсуждаться с конца 50-х годов» [33]. Ряд философов и экономистов увлеклись идеями зарубежных системологов, переняли их терминологию. Слова «системный подход», «системный анализ», «общая теория систем» запестрели на страницах некоторых изданий, появилась весьма обширная «системная» литература. Характерной чертой почти всех относящихся к ней работ является то, что каждый автор после краткого обзора других мнений дает свое определение системы, свое изложение сути системного подхода и его взаимоотношений с марксистско-ленинской методологией, свои предположения о перспективах развития «общей теории систем», при этом обычно подразумевается, что возможны иные точки зрения. В настоящее время насчитывается около 40 определений системы, 34 из которых анализирует А. И. Уемов [34]. По-разному трактуется и сущность системного подхода: от провозглашения его гранью марксистской диалектики, конкретизацией диалектико-материалистического учения о всеобщей взаимосвязи и развитии явлений и процессов действительности [35] до низведения диалектического метода до уровня средства систематизации [36].
Ответ на вопрос о том, что может дать политической экономии «общая теория систем», требует хотя бы краткого ознакомления с основными интерпретациями системного подхода.
По мнению В. С. Тюхтина, анализ познаваемого объекта как системы включает два уровня, два этапа исследования. На первом этапе определяются разновидность системы, к которой принадлежит объект, системообразующие компоненты системы, системообразующие свойства, связи, отношения, фиксируются входы и выходы системы, устанавливаются максимальные и минимальные значения ее переменных, определяются структуры, т. е. законы композиции, характеризующие функционирование и развитие системы. На втором этапе уровень анализа более абстрактен, решается специфическая задача объяснения и выведения интегральных свойств системы из свойств компонентов, организованных в систему [37]. И. В. Блауберг и Э. Г. Юдин, напротив, считают, что с «точки зрения системного подхода специфика сложного объекта не исчерпывается особенностями составляющих его элементов, а
