Ознакомительная версия.
Это, конечно, бессовестный обман. Что бы там ни говорили европейские комиссары и проевропейские политики, совершенно ясно, что решение вводить или не вводить единую валюту не влияет на права Великобритании как члена ЕС, закрепленные различными европейскими договорами. Существует один момент, к которому евро-энтузиастам следовало бы отнестись со всей серьезностью. Спекуляция на том, что отказ от евро будет означать отказ от ЕС, может поставить их в очень неловкое положение, если они не наберут нужного количества голосов. В этом случае результаты вполне справедливо будут восприняты как мандат на пересмотр отношения Великобритании к ЕС, в том числе и на односторонний выход. Меня вполне устроил бы такой вариант. А вот устроит ли он их? Пустые предостережения о неизбежной катастрофе могут неожиданно стать самоосуществляющимися. Я уверена, что историю о маленьком мальчике, который в шутку кричал: волк), — а потом действительно был съеден, следует перевести на все европейские языки.
O том, к чему нас толкают паникеры, можно сказать и еще кое-кто, хотя сомневаюсь, что они согласятся с этим. Концепция евро яснее всего остального показывает направление, в котором те, кто стоит у власти в Европе, намерены двигаться: это федеративное сверх-государство. Единая европейская валюта — очередной элемент сверх-государства наряду с европейской правовой системой, европейской внешней политикой, европейской армией, европейским парламентом и европейским правительством. В этом смысле дебаты вокруг евро есть не что иное, как часть расширяющихся, необходимых и давно назревших дебатов об отношении Великобритании к Европейскому союзу, который быстро превращается в нечто большее, чем просто союз.
Поэтому я возвращаюсь к тому, с чего начала. Давайте же, наконец, и в самом деле подумаем о том, чего мы хотим от Европы в том виде, как она есть, определим на основе трезвого расчета, сможем ли мы добиться этого, и, если окажется, что нет, зададимся вопросом: может быть, вообще лучше создать новое торговое соглашение?
Был уже целый ряд попыток составить своего рода плана прибылей и убытков от членства Великобритании в ЕС. Однако результаты разнятся, поскольку ЕС приобретает новые полномочия, да и условия за пределами Европы не остаются неизменными. Помимо прочего, намного легче нарисовать финансовую картину, чем представить экономическую ситуацию в целом.
Даже после возврата переплаченных взносов, которого я добилась в середине ВО годов, Великобритания остается крупным нетто-плательщиком в бюджет ЕС. В 2000 году мы внесли 2,4 миллиарда фунтов стерлингов. С момента вступления в ЕЭС наш чистый вклад достиг 54,7 миллиарда. Вместе с тем чистый вклад, т. е. наши выплаты за вычетом того, что мы получили, не дает полного представления о ситуации. Брутто-взнос, составивший в 2000 году 5,9 миллиарда фунтов стерлингов, также имеет значение, поскольку именно он является статьей государственных расходов, направляемых в значительной мере совсем не на те цели, которые предпочли бы британское правительство и избиратели[336]. Между прочим, этот показатель неизменно удивительным образом теряется в потоке лукавых цифр, указывающих на то, как много различные регионы и районы Соединенного Королевства получают)) от Европы. Я вполне согласна с бывшим министром финансов Норманом Ламонтом (ныне лордом), который заметил, что это напоминает предвыборный лозунг мэра Сан-Паулу в Бразилии: ворую, но часть украденного возвращаю[337].
Причиной, по которой Великобритания несет убытки от участия в Европе, как всегда является единая сельскохозяйственная политика. ЕСХП ведет к бюрократизации и нерациональному использованию природных ресурсов. Но наиболее серьезный урон экономике она наносит в результате взвинчивания цен на продовольствие, что особенно тяжело сказывается на таких развитых урбанизированных странах, как Великобритания.
Как и другие последствия членства в ЕС, эффект ЕСХП трудно поддается количественной оценке. Например, нельзя, сравнив цены на продовольствие в ЕС и на мировом рынке, сказать, что разница и есть то, что мы переплачиваем. Причина проста: из-за того, что ЕС занимается демпингом при поставках излишков своей продукции на мировые рынки, мировые цены находятся на более низком уровне, чем могли бы быть в ином случае. Тем не менее Патрик Минфорд считает, что ЕСХП в обычный год обходится примерно в 6,5 миллиарда фунтов стерлингов. При расчете из стоимости продовольствия, приобретенного по более высоким ценам, вычитались выплаты британским фермерам, а затем прибавлялись потери реального дохода от сокращения потребления продуктов питания. Эта сумма возрастает до 15 миллиардов фунтов стерлингов (около 1,5 % ВВП), если учесть чистый взнос Великобритании в ЕЭС на покрытие дефицита и текущих расходов по ЕСХП[338].
Суммарные прибыли и убытки Великобритании от членства в ЕС оценить еще труднее. Например, действительно ли свободная торговля со странами, входящими в ЕС, — это неотъемлемый атрибут членства в ЕС? Или все-таки можно договориться о благоприятных условиях доступа на эти рынки в обход ЕС? (Я рассмотрю такую возможность ниже.) Далее, хотя для неэкономиста это может быть неочевидным, но за нахождение внутри европейского тарифного барьера Великобритания должна чем-то расплачиваться. Как и при старой системе имперских преференций, доступ к защищенным рынкам, несмотря на первоначальную привлекательность, может на деле пойти во вред глобальной конкурентоспособности промышленности[339]. Но европейский тарифный барьер в настоящее время не так уж и высок, так что достоинства и недостатки членства в ЕС с точки зрения торговли практически равнозначны.
Так что же остается в балансе? С одной стороны, имеется то, что с моей точки зрения является «самым неблагоприятным» сценарием, а именно анализ Национального института экономических и социальных исследований (НИЭСИ), в соответствии с которым годовой уровень производства в Соединенном Королевстве вне ЕС будет примерно на 2 % ниже». При этом может произойти некоторое сокращение числа рабочих мест, хотя «нет никаких оснований ожидать, что за пределами ЕС Великобритания столкнется с массовой безработицей». Исследователи допускают, что не ЕС Соединенное Королевство сможет закупать продовольствие по более низким ценам, а также сократить статьи расхода в результате прекращения выплаты взносов в европейский бюджет». Вместе с тем они убеждены, что эти выгоды не покроют убытков от более высоких тарифов и административных расходов при экспорте, а также от сокращения числа инвесторов»[340].
Хотя исследование и подчеркивает невыгодность выхода из ЕС, оно полностью опровергает безграмотные в экономическом и социальном плане утверждения паникеров, в частности Кита Ваза, тогдашнего министра по европейским делам, о том, что выход из Европейского союза повлечет за собой потерю 3,5 миллиона рабочих мест[341]. Я сомневаюсь в обоснованности других выводов НИЭСИ, поскольку не верю в невозможность установления особых торговых отношений с ЕС. Я также не думаю, что выход из ЕС может неблагоприятно отразиться на инвестиционной привлекательности Великобритании, мнение НИЭСИ по этому вопросу далеко не беспристрастно[342]. Иностранных инвесторов, как показывают реальные факты, значительно больше волнуют наши затраты, а не доступ к европейскому рынку сам по себе. Поскольку вне ЕС у нас появляется больше возможностей по снижению издержек, я полагаю, что приток инвестиций не уменьшится. На мой взгляд, в случае отказа от ЕСХП мы, скорее всего, снизили бы и объемы субсидирования сельского хозяйства. Снижение же цен на импортное продовольствие, которое НИЭСИ оценивает в 20 %, вполне может оказаться еще более существенным.
Мнение Патрика Минфорда, высказанное в 1996 году, т. е. до того, как лейбористское правительство подписало социальный раздел Маастрихтского договора и пообещало сделать все, чтобы присоединить Великобританию к Экономическому и валютному союзу, мне кажется более здравым: «не стоит рассуждать о том, какие доводы перевешивают — за участие в Европейском союзе или против него. Имеет смысл попытаться сделать это участие успешным, хотя бы иза того, что в него вложено так много. Но если, несмотря на все наши усилия, наши партнеры не позволят создать условия для успеха, то мы сможем покинуть союз с уверенностью в том, что поступаем правильно»[343].
Есть, однако, и такие, которые считают, что доводы в поддержку британского членства в ЕС не стоит воспринимать как нечто реальное. Возможно, из-за того, что я родилась в семье лавочника, а может быть потому, что на посту премьер-министра привыкла отдавать предпочтение реальной действительности, я не могу согласиться с этим. Если мы сталкиваемся с неудовлетворительным отношением к себе, но не имеем реальной возможности изменить его, и если при этом постоянно урезают наше право на самоуправление, это, на мой взгляд, достаточное основание для отказа от дальнейшей интеграции с Европой.
Ознакомительная версия.
