В этом случае потребность ребенка — быть принятым сверстниками, иметь друзей.
5. Бывает, что дети воруют, чтобы привлечь внимание родителей, особенно если взрослые очень болезненно воспринимают воровство. Деньги или купленные на них сладости ребенок может воспринимать как символическое замещение родительской любви. Часто такое происходит в периоды, когда родители из-за усталости или в результате длительного конфликта с ребенком мало его хвалят, редко выражают симпатию, предъявляя только требования и претензии.
В этом случае потребность ребенка — быть любимым и принятым, получать внимание и заботу.
6. Иногда дети своим трудным поведением, в частности воровством, пытаются воздействовать на ситуацию в семье. Например, родители в ссоре. Они почти не общаются между собой, в доме напряженная атмосфера. Но вот ребенок украл — и папа с мамой вместе принимают меры, обсуждают случившееся, снова, как раньше, часами сидят на кухне и разговаривают. Ребенок боится развала семьи гораздо больше, чем наказания, и может пытаться таким образом «объединить» родителей.
В этом случае потребность ребенка — близость и контакт между взрослыми членами семьи, чувство защищенности в прочной семье.
7. Приемный ребенок, особенно в период адаптации, постоянно чувствует тревогу и страх, что его могут отдать обратно. Иногда это чувство настолько тягостно, что ребенок начинает провоцировать приемных родителей по принципу «брось, а то уронишь». При этом дети обычно очень точно определяют самые «уязвимые места» взрослых, и если детское воровство — очень болезненная для родителей тема, то именно его ребенок и будет использовать для проверки серьезности их намерений.
В этом случае потребность ребенка — быть уверенным, что он принят в семью навсегда, и не мучиться от тревоги.
8. Встречается навязчивое воровство невротического характера, связанное с постоянно высоким уровнем тревоги. Этим синдромом порой страдают очень состоятельные люди, они крадут какую-то вещицу в магазине, хотя при желании могли бы купить весь этот магазин целиком. В момент кражи человек испытывает острые ощущения, бурю эмоций, которые затем сменяются расслаблением и эйфорией. Здесь мы имеем дело с психологической зависимостью, воровство этого типа может встречаться у детей, переживших психологическую травму, неуверенных в своем нынешнем положении, испытывающих страх перед будущим, имеющих низкую самооценку и не получающих достаточной эмоциональной поддержки.
В этом случае потребность ребенка — хотя бы на время избавиться от гложущей тревоги, получить передышку в виде расслабления и эйфории.
9. Воровство может служить для ребенка способом сохранить верность своим кровным родителям, особенно если единственное, что ему известно о маме — что она сидела за кражу. Такое поведение более вероятно, если приемные родители относятся к кровным пренебрежительно или ревниво, допускают негативные высказывания в их адрес, подчеркивают, что ребенок благодаря воспитанию в новой семье теперь будет «не таким», как его кровные родители. В подобных случаях у ребенка не остается другого способа сохранить связь со своими родными, кроме как походить на них в том единственном, что он о них знает.
В этом случае потребность ребенка — быть верным своему роду, иметь право на привязанность к своим кровным родителям, сохранить свою идентичность.
10. Ребенок может воровать от безвыходности: если у него вымогают деньги путем угроз или он страдает наркозависимостью. Возможно, его отношения с приемными родителями еще не таковы, чтобы он мог обратиться к ним за помощью.
В этом случае потребность ребенка — быть в безопасности, защитить себя от угроз и страданий.
11. Порой детское воровство вызвано очень острым желанием обладания чем-то, которое охватывает ребенка и которое бывает непонятно взрослым. Такое желание может подогреваться рекламой (маркетинговыми акциями под лозунгом «Собери их все»). Это очень важный жизненный опыт. Когда ребенок крадет, уступив соблазну, он хочет узнать границы дозволенного, получить новый опыт, узнать, каково это, когда ты сделал то, что нельзя. Без такого опыта невозможно формирование совести. Ведь совесть — не следование внешним правилам, а внутренний сторож, который не позволяет поступать неправильно, потому что «знаешь, как потом будет плохо на душе».
В этом случае потребность ребенка — получить опыт соблазна, проступка, стыда, раскаяния, и сделать свои выводы из этого опыта.
Как мы видим, все названные ситуации, кроме последней, не имеют никакого отношения к воровству как таковому. Ни в одной из них ребенок не хочет «сознательно присвоить чужое» (именно таково словарное определение понятия «воровство»). Его цели совсем иные: любовь, покой, безопасность, успешность и т. д. Можно надеяться, что показав ему, как можно добиться того же самого, не прибегая к воровству чужих вещей и денег, мы поможем ребенку избавиться от этого крайне неприятного вида трудного поведения.
Примерно таким образом можно рассуждать о любом виде трудного поведения, выдвигая гипотезы о его «движущей силе», от простого к сложному. Обычно довольно быстро родителю, который неплохо знает своего ребенка и предварительно хорошо понаблюдал за его поведением, становится ясно, какие из «пружин» имеют место в конкретном случае. Например, возвращаясь к истерикам Кати и Наташи, можно предположить, что глубинная потребность Кати — преодолеть стресс адаптации, обрести уверенность, что ее примут даже с недостатками и не отдадут из-за того, что она «не такая». У Наташи в истериках проявляются последствия ранней депривации, привычка «выцыганивать» внимание взрослых выработанная в доме ребенка. Появление брата и ревность обострили проблему и Наташа прибегает к хорошо испытанному средству, чтобы родители полностью сосредоточились на ней. То, что они при этом ей недовольны, уже не так важно. Главное — она получила внимание.
Хорошо, а что делать, если нет уверенности, что «пружина» определена правильно? Тогда нужна дополнительная информация.
Например, очень часто можно понять, что движет ребенком, анализируя собственные чувства. Общаясь, мы всегда чувствуем состояние другого человека, испытываем либо сходные, либо дополнительные чувства. То есть если человек боится, мы тоже можем почувствовать страх, если злится — мы тоже злимся, если он намерен выяснить, «кто здесь главный», мы испытываем прилив агрессии и мобилизуемся для отпора, если он хочет от нас получить то, чего мы дать не в состоянии (например, безраздельное и безграничное внимание), мы чувствуем раздражение.
Это впервые было подмечено и описано американским педагогом Рудольфом Дрейкусом. Правда, он выделял всего четыре «пружины»[3] в поведении детей: потребность привлечь к себе внимание, желание избежать неудачи, выяснение «кто здесь главный» и месть. При этом взрослый чувствует, соответственно: раздражение, бессилие, злость и обиду. Понаблюдайте за собой, и вы убедитесь: так оно и есть. Собственные чувства действительно могут помочь нам распознать, что же движет ребенком.
Собственно, о «пружине» можно не гадать, а спросить у самого ребенка. И некоторые дети, даже довольно маленькие, способны внятно ответить на вопрос: «Зачем ты это делаешь?». Обратите внимание: не «почему?» (не убрал, взял чужое, сломал, закатил скандал), а «зачем?». Это может быть довольно странный вопрос, например: «Зачем у тебя по утрам перед школой живот болит?». Только задавать его надо не с вызовом в голосе, и не тогда, когда вы уже разозлились, а спокойно, заинтересованно.
Можно предложить ребенку варианты ответов: «Ты знаешь, иногда дети врут, чтобы о них не думали плохо. С тобой так бывает?» или «Иногда мы на самом деле хотим пожаловаться, чтобы нас пожалели, но стесняемся и вместо этого начинаем придираться и цепляться к словам. А у тебя не так?».
Внимание! Чтобы узнать чувства и мотивы ребенка, попробуйте использовать методику активного слушания, которая описана, например, в широко известной книге Ю. Б. Гиппенрейтер «Общаться с ребенком? Как?». Этой методикой также можно практически овладеть на тренингах для родителей.
Даже если вы не смогли сразу верно определить «пружину», ничего страшного. Попробуйте двигаться по шагам дальше, исходя из этой гипотезы, и скоро по реакции ребенка вы увидите, что делаете что-то не то. В любом случае возможных «пружин» конечное количество, и со второй или третьей попытки вы обязательно найдете правильную.
Шаг шестой
Объясняем, что не так
«Как ты себя ведешь! Это ужас просто!» — говорим мы в сердцах ребенку. Давайте на минутку остановимся и спросим себя: к какому результату приведет эта гневная тирада? Поможет ли она ребенку вести себя лучше? Вызовет ли у него желание измениться? Улучшит наши отношения с ним? Повысит его самооценку? Снизит его тревогу? Может быть, хотя бы поможет нам в будущем лучше с ним справляться? К сожалению, на все эти вопросы приходится отвечать: нет, нет и нет. Единственный результат — взрослый «сбросил пар», разрядился. Да и то не всегда, ведь сплошь и рядом подобные фразы говорятся даже без особого чувства, по инерции, потому что «так положено», это наш родительский долг — что-то в этом роде произносить.
