и убеждения. Однако, несмотря на древнее происхождение этой простой и логичной истины и ее известность, мы слишком часто упускаем это из виду, попадая в ловушку «я прав, а ты ошибаешься», и начинаем биться, как рыба на крючке. Нам кажется, что стоило чуть сильнее постараться (громче сказать, еще раз повторить свое мнение) — и тогда мы уж точно взяли бы верх. Порой нам действительно удается сломить волю оппонента (правда, причинив ему известный вред). Ключ к выходу из этого тупика прост: вам нужно слушать с искренним интересом и уважением, тогда появится шанс, что другого человека будет действительно заботить ваше мнение.
Было 7:30 утра, время начала утреннего консилиума на отделении, где я работал психологом. Дневная смена сидела в кругу. Врачи, медсестры, социальные работники и студенты-практиканты будут вскоре повторять этот ритуал в стационарных психиатрических отделениях по всей стране, более того — по всему миру.
Главный врач, психиатр, призвал совещание к порядку, затем взяла слово старшая медсестра Мари. Она начала рассказывать, как каждый пациент пережил прошедшую ночь. Когда дело дошло до Саманты, 40-летней одинокой женщины с хронической шизофренией, Мари взяла паузу. Глубоко вздохнув, она продолжила: «Саманта Грин, стабильна, принимает шесть миллиграммов рисперидона, прошла курс детоксикации. Спала хорошо, готова к сегодняшней выписке». Затем медсестра обратилась к ведущему социальному работнику:
— Джо Анна, ты не хочешь посвятить всех в план выписки?
— Разумеется, он гениален, — ответила Джо Анна, не скрывая сарказма. — Саманта возвращается в дом родителей и будет лечиться амбулаторно. Первый визит к врачу назначен через неделю. Ей выдадут список адресов в ее районе, где проходят встречи АА (анонимных алкоголиков). Мистер и миссис Грин заберут дочь в полдень, и она покинет больницу с недельным запасом медикаментов.
— Ты как будто не слишком довольна планом? — заметил я.
— Ничего личного, план как план, дело не в нем, а в Саманте! — заявила социальный работник, зная, что пациентка с родителями приходила ко мне на семейную консультацию. — Послушайте, мы все знаем, что будет дальше. Считайте меня циничной, но я ставлю десять долларов на то, что Саманта перестанет пить лекарство, не пройдет и месяца. Не успеете оглянуться — она как миленькая вернется сюда. Ей нужна длительная госпитализация, а не хождение туда и обратно!
Саманта проходила лечение в стационаре четыре раза за прошедший год. Каждый эпизод госпитализации был связан с тем, что она тайно прекращала прием препаратов. Родители замечали, как она говорит сама с собой, начинали волноваться и подозревать, что дочь бросила пить таблетки. Тогда мать спрашивала, так ли это, а Саманта неизбежно отрицала все обвинения, хотя могла к тому времени уже целую неделю обходиться без лекарства. Когда правда выплывала наружу, было слишком поздно, и ее приходилось снова везти в больницу.
Джо Анна не верила в Саманту, ее родителей и меня, но ее слова не звучали ни оскорбительно, ни цинично. У социального работника за плечами был большой опыт, который позволял ей предвидеть развитие событий, и она поступила бы неразумно, ожидая от случая с Самантой большего. Вместе с тем, если бы Джо Анна знала то, что было известно мне, она, возможно, разделила бы мой оптимизм относительно этой семьи.
Я был в курсе, почему Саманта отказывалась от психотических препаратов. Потребовались некоторые усилия, чтобы вскрыть истинные причины, но зная о них и понимая, чего Саманта хочет от жизни, было реально помочь ей продолжить лечение и за пределами больницы. Однако Джо Анна, как и другие сотрудники больницы, не выясняли мотивов пациентки, поскольку были сосредоточены на других вещах.
В условиях современности, когда заметно расширились возможности ухода и подбора фармакологических препаратов нового поколения для тяжелых заболеваний психики и зависимостей, работники в области психического здоровья становятся все более узкоспециализированными. Психиатры оценивают состояние здоровья, наличие и выраженность симптомов и назначают медикаментозное лечение. Психологи, работающие в стационаре, обычно проводят психологическую экспертизу и реже — коррекционную психотерапию. Медсестры распределяют дозированные препараты, наблюдают за самочувствием пациентов, заботятся об их безопасности, информируют о болезни и предоставляемом лечении. Социальные работники анализируют потребности пациентов после выписки, организуют внебольничные реабилитационные мероприятия, а в случае необходимости предоставляют жилье. При наиболее удачном варианте развития событий члены семьи также участвуют в реабилитационных мероприятиях, но пациенты с анозогнозией очень часто запрещают связываться с их родственниками.
Будучи психологом и работая с людьми, страдающими тяжелыми психическими заболеваниями и зависимостями, я знаю довольно много о процедурах и фармакологических препаратах для лечения этих недугов, но в мои обязанности не входит назначение медикаментов. У меня другие профессиональные задачи. В фокусе моего внимания — понимание личности больного и то, как расстройство повлияло на его восприятие себя и жизненные цели. Именно поэтому я был настроен оптимистично, уверенный, что Саманта вырвется из замкнутого круга повторных госпитализаций.
Мне, как никому другому, были известны переживания Саманты по поводу своей болезни, ее отношение к лекарствам, трезвому образу жизни и нашему давлению на нее. Я четко представлял себе жизненные смыслы и ориентиры пациентки, и эти знания помогли убедить ее продолжить лечение после выписки и согласиться на посещение тридцати встреч анонимных алкоголиков (в моем предложении звучала цифра в три раза больше, но она была против, и я не стал настаивать). В отличие от предыдущих госпитализаций, когда Саманта соглашалась на групповые занятия и таблетки только чтобы усыпить нашу бдительность и выписаться, сейчас в ее планы действительно входило намерение попробовать лечиться дома (какое-то время) и посмотреть, поможет ли ей это достичь одной из желаемых целей. Другими словами, благодаря тому что я внимательно слушал Саманту, мне удалось собрать важную информацию о ней, послужившую отправной точкой для движения вперед и основанием надеяться на лучшее.
Заключение соглашения о лечении
Соглашение о лечении, которое будет работать без вашего непосредственного участия и контроля, должно опираться на внутренние представления человека о себе и своих способностях, а также на его жизненные ориентиры. Образно говоря, не зная формы, цвета, текстуры и прочности этого фундамента, вы не сможете построить на нем здание. Без ценных сведений об опыте пациента и его переживаниях каждый новый камень, положенный вами, будет скатываться обратно — и так до тех пор, пока вы не начнете слушать. Будьте внимательны ко всей информации, относящейся к проблеме лечения, расспрашивайте о том:
• как человек воспринимает свое психическое расстройство;
• что он думает по поводу своей зависимости;
• как он переносит лечение и видит ли в нем необходимость;
• каковы его представления о собственных возможностях и ограничениях;
• в чем заключаются его ожидания и надежды
