существу, хотя сточки зрения «бдительного дурака» (есть и такая модификация) фрондирующий дурак — это носитель крамолы и потрясатель устоев.
Не обладая чувством меры, естественной гармонией интеллекта, то есть обширной, хорошо и гибко организованной иерархией знаний, дурак обычно в своей деятельности достигает той степени преувеличения, которая доводит до абсурда любую идею. И в этом смысле он является выразителем своей эпохи, ее полезным индикатором, ибо обнажает противоречия и несовершенства, которые умный человек, сам того же желая, все-таки смягчит и сгладит.
Было бы не худо, если бы в служебных характеристиках содержался пункт — не дурак ли? Неудачи и провалы в работе чаще всего проистекают в силу именно этого весьма прискорбного обстоятельства.
Петр 1 в таких случаях называл вещи своими именами. В казенном документе против фамилии боярина, кандидата в воеводы, сделал пометку — «зело глуп». А когда обнаружились упущения по службе у некоего поручика, то в приказе петровском так и было сказано: «…поручику такому-то вменить сие в глупость и со службы, аки шельму, выгнать».
Но почему глупость служит объектом осмеяния, почему над ней так охотно смеются? На этот вопрос ответил Н. Г. Чернышевский: «…смеясь над глупцом, я чувствую, что понимаю его глупость, понимаю, почему он глуп, и понимаю, каким он должен быть, чтобы не быть глупцом, — следовательно я в это время кажусь себе намного выше его». Смех выступает здесь как средство самоутверждения личности.
Взгляд в прошлое и в будущее
Наши соображения о качестве острот относятся к современной эпохе. В старину дело обстояло несколько по-другому. Грубость средневековых нравов создавала совершенно иные критерии и стандарты остроумия. А в древнем мире наслаждение получали даже от зрелища убийства — в римских цирках, например. Постепенно нравы смягчались, и современный цивилизованный человек уже не смеется при виде чужих мук — они зачастую вызывают у него содрогание. В этой эволюции чувств за сравнительно короткий исторический период большую роль сыграло развитие воображения, способность мысленно «перенести страдание на себя». Это развитие воображения кажется нам связанным с более отчетливым ощущением своего «я», то есть с более высоким развитием той психической функции, которая называется сознанием, и с высокой степенью развития второй сигнальной системы. «Настоящий человеческий альтруизм есть приобретение культуры, он связан со второй сигнальной системой, и раз она слаба, то непременно на первом плане будет забота о собственной шкуре», — утверждал И. П. Павлов.
Но пережитки старых критериев сказываются и в наши дни. Чужая неловкость, чужая беда или физическое уродство очень часто вызывают смех. — В средневековом обществе это был одип из главных источников смеха. Возможно, чужая оплошность, неловкость или уродство заставляют человека острее почувствовать свою собственную силу и красоту и тем самым вызывают у него внезапное сильное ощущение удовольствия, которое выражается смехом.
И в наше время есть люди, которые веселятся, глядя на физический недостаток ближнего, или покатываются со смеху над тем, как кто-то, поскользнувшись, растянулся на льду или догоняет свою сбитую ветром шляпу (в последнем случае даже воспитанный человек зачастую не может сдержать улыбку).
Каково значение остроумия в жизни современного общества? Не боясь впасть в преувеличение, можно сказать, что оно огромно. Ведь в человеческом обществе не все еще обстоит благополучно, и отношения дружеской взаимопомощи и товарищеского сотрудничества существуют далеко не на всей планете. Интересы людей, групп людей и целых классов зачастую противоречивы и служат причиной самой ожесточенной борьбы. В этой борьбе остроумию принадлежит видная роль. Высмеять своего противника, поразить его злой шуткой — обычно ненаказуемым, но чрезвычайно эффективным способом — это весьма заманчивое преимущество. Веселый куплет может опрокинуть трон и низвергнуть богов, как выразился Анатоль Франс — полушутя, а значит, и полусерьезно.
Смех служит наиболее демонстративным выражением того, как данный человек относится к своим друзьям и знакомым, к общественным установлениям, должностным лицам, государствам и идеологиям. Главное — иметь смеющихся на своей стороне, — говорят французы. Перефразируя другую известную поговорку, можно смело утверждать — скажи мне, над чем ты смеешься, и я тебе скажу, кто ты таков. Недаром узурпаторы и тираны ненавидели Ходжу Насреддина и Тиля Уленшпигеля.
Случается, что остроумие оказывается сильнее логики, и оратору удается завоевать расположение и благосклонность аудитории не только силой аргументации, но и блеском остроумия. Иногда одного-единственного остроумного замечания достаточно, чтобы опровергнуть громоздкие и хитроумные построения демагогов, не затрачивая на них ни времени, ни сил. Блестящим примером такого рода полемического остроумия могут быть сочинения Ф. Энгельса, который особенно умело Использовал иронию. Это настоящее оружие: «Не от английского ли слова iron, что означает железо, происходит слово ирония?» (Виктор Гюго).
: Остроумие служит оружием в борьбе против пережитков капитализма в сознании людей, в борьбе с бюрократами и головотяпами.
Но что ждет нас в грядущем? Когда на земле будет построено гармоническое общество всеобщего процветания и счастья — что станется тогда с этим привлекательным свойством человеческого ума? Нам довелось прочитать недавно пророчество одного известнейшего писателя-фантаста о том, что остроумие тогда исчезнет, потому что в нем не будет нужды. Изобилие положительных эмоций, непрерывные, нескончаемые волны радости сделают остроумие ненужным. Будущее покрыто мраком неизвестности, но едва ли стоит делать столь категорические прогнозы. Ведь останется чувство превосходства над предками, над своим собственным прошлым; всегда будут какие-нибудь промахи, просчеты, неточные решения — значит, будет и материал для остроумной шутки. Бесспорно, некоторые черты и особенности остроумия могут измениться, но само по себе это фундаментальное свойство человеческого ума не так-то легко исчезнет, ибо его предпосылки коренятся в физиологических алгоритмах работы мозга, а переделка человеком своего тела — дело чрезвычайно отдаленное. Но если дойдет очередь и до этого, то непонятно — зачем же человеку самому лишать себя столь высоко ценимой и приятной способности?
Приемы остроумия и их отношение к художественным средствам отражения комического
Существует обширная область смешного, включающая в себя все раздражители, способные вызвать смех. Характер этих раздражителей может быть самый разнообразный. Но не все смешное комично. Подмножество комического составляет лишь некоторую часть множества смешного. Взаимоотношения представляются здесь такой формулой: не все смешное комично, но все комическое смешно. Иными словами, обладая всеми признаками смешного, комическое обладает еще каким-то дополнительным признаком. Это признак общественной значимости.
Комическое — это общественно значимое смешное. В такой формулировке проблему взаимоотношения смешного и комического отнюдь нельзя считать решенной; ее можно считать лишь поставленной. Для ее решения необходимо отчетливо представлять, что такое общественная значимость. Иногда это ясно, а в иных случаях выделить критерии общественной значимости далеко не так просто, как это может показаться с первого взгляда.
Вопрос еще более усложняется, если рассматривать взаимоотношения не двух понятий (смешное и комическое), а трех — смешное, комическое и остроумное. Ни одно из этих понятий полностью не вмещает в себя все остальные и не может быть сведено к ним. Эти понятия лишь частично соприкасаются и пересекаются. Остроумное может быть и смешным и комическим. Но остроумие может существовать и вне смешного и комического, возможны ведь и остроумные научные гипотезы и остроумные технические решения. В то же время и смешное и комическое могут не быть остроумными.
Почему так получается? Прежде всего потому, что эти явления разнопорядковые. Остроумие есть свойство психики, и именно с таких позиций мы его и рассматривали — как одну из форм мышления.
Теперь мы перейдем к вопросу об отношении остроумных высказываний к художественным средствам отражения комического, ибо арсенал этих средств очень богат и не ограничивается одними только остротами.
Наиболее обстоятельный разбор комедийных художественных средств содержится в работах Ю. Борева «О комическом» и «Комическое и художественные средства его отражения». Однако подход Борева к проблеме совсем иной. Борев перечисляет наиболее употребительные приемы отражения комического. Поэтому он выделил такие приемы, которые при нашем подходе не требуют различения как тождественные по существу.
