Совершенно верно. (Улыбается.)
Терапевт: А теперь давайте представим, что то же самое происходит с вами или со мной. Вы дома, а в дом заходит незнакомец, бродит, осматривается, что-то вытаскивает из холодильника, писает на угол дивана...
Дженни: (Смеется.)
Терапевт: Извините, перестарался с собачьими аналогиями! Если бы это случилось, мы могли бы отреагировать, как Сэди или Пенелопа. Мы, вероятно, чувствуем некоторую угрозу, и хотим защитить территорию. Если нам кажется, что ситуацией можно управлять, мы можем проявить напористость: "Эй-эй, это мой дом! Я хочу, чтобы вы тотчас же ушли!"
Дженни: Ага. (Кивает.)
Терапевт: С другой стороны, если злоумышленник выглядит очень уж опасным — скажем, у него в руках пистолет, мы, наверное, будем покорнее. (Поднимает руки, делая открытый жест.) "Все в порядке. Берите все, что хотите... жертвы нам не нужны" Мы бы реагировали так, как реагируют Сэди или Пенелопа.
Дженни: (Продолжает кивать.)
Терапевт: Так вот в чем вопрос. Представим, что через некоторое время злоумышленнику наскучит у вас и он уйдет. Каково бы вам или мне было через пять минут? Через пять часов? Пять дней?
Дженни: (Добродушно.) Я бы сходила с ума!
Терапевт: (Улыбается.) И мне, наверное, тоже. Зачем мы волнуемся? Что происходит в наших умах? Какие мысли или образы могут там разворачиваться?
Дженни: Я бы стала думать о том, что могло бы случиться. Что он действительно мог сделать мне больно. Я бы переживала, что он может вернуться, думала бы о том, что он захочет сделать в следующий раз.
Терапевт: Какие образы могут возникнуть у вас в голове?
Дженни: Я, наверное, представляла бы снова и снова эту картину.
Терапевт: И эти мысли и фантазии подпитывали бы ваш страх, заставляя вас бояться?
Дженни: Да, конечно.
Терапевт: Совершенно верно! В этом разница между вами или мной и Пенелопой или Сэди. Это связано с тем, как наш старый и новый мозг взаимодействует друг с другом. У собак возникают реакции на угрозу в старом мозге, но, когда угроза исчезает, они, как правило, довольно быстро успокаиваются. А вот мы...
Дженни: Мы продолжаем беспокоиться.
Терапевт: Наши мысли и мысленные образы возвращаются в наш эмоциональный мозг и подпитывают страх, который их вызвал — это как подливать бензин в огонь. Итак, наши эмоции могут фокусировать наше внимание и вызывать мысли и образы в сознании — мысли и образы, которые затем могут вернуться и разжечь те самые эмоции, которые их и вызвали. Пока что смысл понятен?
Дженни: (Кивает.) Как те мысли, которые у меня возникали в классе: страх насмешек подогревал мой страх.
Терапевт: Вот именно. Важно понимать, что это не наша вина. Мы не выбирали мозг, который работает таким хитрым способом. Просто таков механизм его работы — мы родились с этим. Но если мы собираемся работать с эмоциями страха и беспокойства, нам полезно знать, как работает этот мозг.
Дженни: Мммм.
Терапевт: И последнее. Страшные мысли могут подпитывать чувство страха. Одна из самых страшных мыслей: "Со мной что-то не так". (Пауза.)
Дженни: (Пауза. Смотрит вниз.) Я все время об этом думаю.
Терапевт: (Пауза, затем продолжает, мягко.) И каково это, когда эта мысль всплывает?
Дженни: Ужасно.
Терапевт: (Кивает.) Так и есть. Вот почему в CFT важны сострадание и доброта к себе и другим — мы хотим найти способы мысли и действия, которые помогают нам чувствовать себя в безопасности, а не под угрозой.
Дженни: Было бы здорово.
Терапевт: Ну, тогда давайте поработаем над этим.
Приведенный выше пример демонстрирует, как терапевт CFT может познакомить клиента со старым/новым мозгом и их динамикой. С помощью аналогии с собакой укрепляют эволюционную модель, первоначально демонстрируя развитые аспекты наших эмоциональных реакций и поведения, которые похожи на реакции и поведение других млекопитающих. Затем проводят и исследуют различия (сложную динамику старого и нового мозга), которые сталкивают нас лицом к лицу с уникальными проблемами. Вы заметили, как подробно терапевт пояснял аналогию. Это сложно передать письменно, но я попытался дать представление о том, как терапевт будет следить за невербальным поведением клиента и использовать ритмику речи, язык тела, тон голоса и юмор для поддержания взаимодействия и создания интерактивного опыта, даже когда основное внимание уделяется объяснению. По возможности, мы хотим связать такие обсуждения с опытом клиента на ранней стадии и часто — даже в рамках аналогии (вот почему терапевт спросил Дженни о ее собаке). Мы заметили, что терапевт отражает, как зеркало, аффективный опыт клиента — шутки, улыбки и согласие (кивок головой), а затем уважительно снижает тон, когда переходит в плоскость обсуждения опыта самокритики Дженни, о котором становится тяжело говорить.
При этом мы хотим сосредоточиться на процессе, который пытаемся изучить вместе с клиентом. Некоторые клиенты возразят, что мысли, возникающие из-за угрозы — страха перед злоумышленником, — совершенно естественны, и могут сформировать поведение (например, установка системы сигнализации), благодаря которому мы в будущем сможем избежать роли жертвы. В этом они будут правы. Мы не хотим сказать, что способность наших мыслей и образов подпитывать наш эмоциональный мозг и подпитываться от него — это плохо. Это ни хорошо, ни плохо — так устроено. Дело в том, что эта динамика может быть подчас сложна для нас и иногда может способствовать реагированию на угрозы, которые не так уж и полезны. При моделировании сострадательного рассуждения полезен такой вид взаимообмена, который помогает клиентам отказаться от осуждения и навешивания ярлыков (мысли и эмоции — правильные или неправильные, хорошие или плохие), заменив их пониманием (мысли и эмоции — мысленные переживания, иногда со сложной и динамикой). Наконец, вы заметите, что в конце диалога терапевт делает отсылку к более широкой теме терапии — как функционирует самокритика Дженни, как она активирует и не дает затухнуть реакции девушки на угрозу, и как сострадание в этом случае может ей помочь.
Эмоциональная инерция
Как видно из приведенного выше примера, у нас есть возможность изучить, как происходит взаимодействие между эмоциями старого мозга, мыслями и образами нового мозга, а также телесными ощущениями, и как это работает для поддержания энергии эмоций. Например, если угроза регистрируется либо в новом, либо в старом мозге (через мысль, Я ей не нравлюсь или обусловленный ранее триггер угрозы — например, запах одеколона, который носил насильник), она может вызвать эмоции страха или гнева, которые в свою очередь могут вызвать мысли и образы, связанные с эмоциями, а также телесные ощущения возбуждения и напряжения (сбивчивый сердечный ритм, дрожь, напряжение в челюсти, плечах и т. д.). Как только начинает разворачиваться этот каскад переживаний, каждый элемент системы (новый мозг, старый мозг, телесный опыт) может активировать и другие ее элементы, подпитывая продолжающийся эмоциональный ответ. Образы и мысли нового мозга, телесные переживания
