Джетро начал с бомбы. «Против Земли развязан блицкриг. Экосистемы уничтожаются с целью извлечения прибыли. Потенциал жизнеобеспечения планеты под угрозой. Климат изменяется, океаны загрязняются, озоновый слой разрушается, тогда как Земля заливается кислотными дождями и радиоактивными осадками и утопает в канцерогенных пестицидах. Сегодня все живое переживает самый критический момент за три с половиной миллиарда лет на этой планете. — Я помню, что его голос отражал глубокую и пронизанную болью любовь. — Никогда, даже во время вымирания динозавров в конце мелового периода шестьдесят пять миллионов лет назад, не происходило такого резкого сокращения биологического разнообразия».
«Это точно!» — выкрикнул кто-то.
Временами Джетро хватался за свое тощее, волосатое горло. Его клювообразный нос выступал над тонкими губами, а подбородок торчал, как вывихнутый локоть. Но люди видели только выражение его лица и жадно внимали этому человеку.
«В ближайшие двадцать лет исчезнет одна треть населяющих Землю видов, — повысил голос Джетро. Он посмотрел на могучие ели, его глаза наполнились печалью, и он возвел руки к небу. — Наши лесные братья и сестры в опасности, а этот многовековой лес приговорен к пилам палача. — Он кивал головой в такт своим словам. — Это не война за сову. Это не война за лес, или за красивые цветы и нетронутые луга, или за чудесные горные тропы для прогулок. Это не война за сохранение чистых водоемов для наших детей. Это отчаянная борьба за саму Мать-Землю, ибо с каждым умирающим видом умирает и часть нашей Матери. И нет лучшего места, чтобы начать эту борьбу, чем здесь. И нет лучшего времени, чтобы сложить наши жизни за жизнь нашей Матери, чем сейчас».
Я помню, как Джетро остановился, подождал, пока поток его слов уляжется в умах слушателей, а затем продолжил. «Когда они убивают живой лес, они убивают всех нас, — сентенциозно сказал он. — Глупо думать, что мы отдельные личности, никак не связанные с этой планетой. Это очень ограниченное представление о себе. Разве воздух, которым мы дышим, — не часть нас? Задержите на минуту дыхание и ответьте мне. Разве этот ручей — не часть нас? Проживите день без воды и ответьте мне. И разве этот могучий лес — не часть нас? Вырубая его, мы все становимся меньше и слабее».
«Закон оставил людей, — едва слышно произнес он и чуть ли не осуждающе посмотрел на присутствующих, обнажив свои неровные зубы. — Закон не защитит ни этот лес, ни пятнистую сову. Однако в конечном итоге, — его пауза была идеальной, — мнение людей — это всегда закон, и сегодня эти люди здесь!»
Несмотря на проникновенную речь Джетро, меня больше тронула простая метафора стоявшей возле меня маленькой женщины. Она говорила мягко, словно разговаривая сама с собой.
«Земля — это как утроба матери, которая нас вынашивает. Если ее повредить, все будущие поколения будут рождаться мертвыми!»
Другая женщина, с открытым лицом и с ребенком на руках, выдала еще одно мощное наглядное сравнение: «Да, — сказала она, — а каждый вид — это как спица в колесе. Если потерять много спиц, колесо развалится».
Почтовый работник в синей шерстяной униформе сказал: «Делать из этих деревьев фанеру и туалетную бумагу — это то же самое, что заворачивать рыбу в картины Рембрандта».
А стоящий рядом с ним плотник добавил: «Да, должен быть закон, наказывающий любого, кто срубит дерево старше себя».
Правда, кто-то на том же собрании назвал традиционных защитников окружающей среды «фаллоимитаторами с севшими батарейками». Для этих активистов членство в Sierra Club было сродни посещению воскресной школы для борьбы с преступностью. А сладкоголосые ботаны из Национального общества Одюбона были для них «вуайеристами с менталитетом Бэмби и Лютика».
Язык, метафоры, истории обычных людей! Слушайте их, если хотите научиться говорить ярко, метко и даже блестяще. Слушайте слова, которые выбирают обычные люди, если хотите понять, что добавляет речи колорит.
На том же собрании я услышал, как Джетро общается с прессой.
— Почему вы не проявляете уважения к тем, кто имеет право на законных основаниях вырубать этот лес? — спросил журналист.
— У человека такие же права, как и у головастика, — ответил Джетро. — Для Матери-Земли все ее дети равны, и она не ставит человека выше сверчка, поющего на берегу пруда, или лягушки, сидящей на листе кувшинки, как маленький зеленый бутон.
Вы сразу отчетливо представляли себе человека, лягушку и сверчка — всех на равных условиях. Визуальная риторика Джетро была бесподобной.
— То есть вы хотите сказать, что лягушка представляет такую же ценность, как человек? Что улитка представляет такую же ценность, как ваш ребенок? — Казалось, журналист не может поверить своим ушам.
— Это зависит от того, являетесь вы матерью этого ребенка или, как Мать-Земля, матерью всех детей.
— Я считал, что закон природы — это когда выживают сильнейшие, — осадил его журналист.
Но у Джетро был ответ и на этот аргумент:
— В таком случае избранными видами станут канализационные крысы и тараканы, потому что и те и другие смогут пережить воздействие атомной радиации в случае ядерного апокалипсиса.
— А как насчет закона «Кто сильнее, тот и прав»? — В голосе журналиста слышалась насмешливая издевка.
Не обращая на нее внимание, Джетро отпарировал блестящим высказыванием:
— Человек не может создать даже маленького сверчка на пруду с водяными лилиями. Он может только сорвать лилии, осушить пруд и навсегда заглушить пение лесных музыкантов. Человек действительно обладает большей силой и властью, чем другие живые существа. У него больше возможностей как творить добро, так и причинять зло. Поэтому обязательств и ответственности перед Матерью-Землей у него тоже больше.
— Кто вы? — спросил журналист со смесью изумления и восхищения.
Джетро не ответил.
Потом из-за его спины раздался чистый ясный голос:
— Он хранит верность тем, кто спит в пыли. Вот кто он.
На том и закончилась аргументация Джетро.
А посему свою я тоже закончу.
Часть II
Ведем успешный спор
8
Разработка убедительной аргументации
Строим дом, который не сдует волк
ЗАМОК. Я не смогу записать свои доводы, даже если от этого будет зависеть моя жизнь.
КЛЮЧ. Не записывайте. Все, что вам нужно знать, вы уже знаете — как рассказать историю.
Все споры, будь то судебные или бытовые, можно свести к истории. Спор, как и дом — да, как дом трех поросят, — имеет конструкцию. И от надежности этой конструкции зависит, не развалится ли дом и не сдует ли его волк. Самая прочная конструкция любого спора и любой аргументации — это история.
«Позвольте рассказать вам историю».
Сторителлинг издавна был основным средством передачи накопленного опыта. Костер. Наши далекие предки собирались вокруг него всем племенем. Из-за спин взрослых выглядывали маленькие дети с большими, как долларовые монеты, удивленными глазами и слушали, слушали. А какой-нибудь старик рассказывал истории о минувших днях — слышите его глухой, надтреснутый голос? Из этих историй можно было почерпнуть что-то полезное — как окружить и убить саблезубого тигра, как охотиться на мастодонта в далекой долине, как выжить в сильный шторм. Нам знакомы истории любви, войн, изобретений, открытий — все человеческие знания передавались из поколения в поколение в виде историй.
Мы действительно дети не только истории, но и историй.
Планету населяют самые разные создания — травоядные, хищные, летающие, плавающие, ползающие, а также паразиты, живущие на других созданиях. И только мы являемся повествующими созданиями. Рассказывать и слушать истории — наиболее характерная особенность нашего вида. Истории нашего детства остаются с нами, как первичный опыт, на основе которого мы выносим свои суждения и принимаем решения во взрослой жизни. Они прочно внедряются как в наше сознание, так и в подсознание. Наши развлечения — кино, телевидение, театр — это более продвинутые виды сторителлинга. Самые запоминающиеся рекламные ролики — это всегда мини-истории продолжительностью менее одной минуты. Шутки и анекдоты — это короткие истории. Сказки, которые мы рассказываем детям, — это поучительные истории. Притчи Христа — это тоже истории.
