Методы психотерапии. Как лечить страхи и детскую психосоматику - Геннадий Юрьевич Иванов

перед ним задачу подышать в динамике испытываемого ощущения. Дыхание контролирует все физиологические процессы, поэтому через имитацию приступа (обычно сбивчивое, неровное дыхание) можно легко настроить физиологию на нужный лад.

Ролевые игры. Иногда эмоциональный тонус пациента можно поднять, предостав возможность посмотреть на травмировавший сюжет глазами другого участника – насильника или жертвы. Этот прием можно использовать даже в отношении животных. Например, если пациент когда-то ранил кошку, он в состоянии оказаться на ее месте, чтобы пережить то же самое, что когда-то пережило это животное.

Гипноз применяется, когда пациент демонстрирует признаки гипнабельности. Обычно дают внушение на проявление чувств:

– Веки склеены, а чувства становятся ярче и сильнее.

Либо самой ситуации:

– Веки склеены, а ситуация становится четче, слышишь, о чем ругаются родители.

После эмоциональной возгонки самое время для нормального перепроживания события, от которого переклинило психику. Это можно делать на двух уровнях: соматическом (физическом) и символическом (семантическом).

Соматическая абреакция – в некотором смысле это вызов рвотного рефлекса у отправившегося пищей человека. Когда человек отравлен чрезмерным впечатлением, ему тоже предлагают выразить чувства, вновь и вновь прокручивая травматическую ситуацию. До полного эмоционального опустошения.

В ряде случаев возможен обратный эффект, когда эмоция не уменьшается, а увеличивается. Так бывает, когда включаются невыявление факторы или защитные механизмы. В таких случаях психотерапевты переходят на символический уровень.

Символическая абреакция не требует прямого доступа к переживаемым ощущениям или, например, способности пациента локализовать свое чувство в теле. Она так же показана для мнительных больных, склонных считать себя жертвой «порчи», или с выраженным лирическим «я» («Мне грустно на душе»). В таких случаях пациенту предлагают мысленно представить свой симптом в виде визуального образа:

Попробуйте представить, как выглядит ваше ощущение. На что оно похоже? Какого цвета, формы?

Или иной вариант:

Представь себе дверь, за которой тебя ждет твой страх (стыд, гнев, горечь, разочарование, обида, вина, растерянность, ревность, жалость, досада, отчаяние, злость).

Главное, чтобы способ выделения субличности был близок и понятен пациенту. После обычного в таких случаях контроля связи воображаемого альтер эго с нервной системой (при мысленном увеличении размеров сущности должен усиливаться и симптом, а при уменьшении – происходить соответствующее ослабление), необходимо исследовать полученную сущность. Пациент должен обратиться к ней с вопросами:

– Какая у тебя функция?

– От чего ты появляешься?

– Что тебя породило?

– Чего ты хочешь?

и т. д.

Дальнейшую стратегию надо строить в зависимости от новостей, полученных в результате диалога с диссоциированной субличностью. Иногда ей надо придать реализма, что достигается за счет дополнительной гипнотизации («Веки склеены, а образ становится ярче»). Иногда пациента стоит отправить внутрь исследуемого образа, чтобы он взглянул на обстоятельства новыми глазами. Цель – сблизить пациента с его альтер-эго настолько, чтобы расслоение сошло на нет.

Мировоззренческие установки, сформировавшиеся на базе измененной психики, всегда представляют собой интеллектуальный нарост, «легализирующий» расстройство, потому что оно получает статус «черты» характера. Поэтому важно вычленить патологические убеждения до психокоррекции и после нее.

По сути, убеждения – это и есть предмет терапии, потому что наше с вами поведение – это ход корабля, который зависит от парусов и ветра, то есть от убеждений и эмоций. Одно не существует без другого. Повышенный эмоциональный фон во время пребывания в травме создает благоприятные условия для выявления патологических представлений пациента. Алгоритм вопросов выглядит как следующая «тройка»:

– Зачем/почему/из-за чего ты делаешь это/так поступаешь? (о девиантном поведении)

– Что это означает / как это понимать? (на полученный ответ)

– Как ты сам относишься к этому / как сам считаешь?

Ответ на третий вопрос – убеждение пациента.

После завершения психотерапии наступает черед приведения в соответствие с новыми реалиями мировоззренческой надстройки. Начинаем с того, что опрашиваем пациента:

– Что изменилось в мыслях и действиях?

– Каким ты видишь свое поведение с высоты новой жизни, в которой больше нет прежних симптомов?

Если пациент затрудняется в формулировках, терапевт подсказывает. Например, если пациентка винила себя в насилии со стороны отчима, то терапевт задает «наводящий» вопрос:

– Ты действительно виновата?

Важно, чтобы имело место «выговаривание» – пациент должен произносить вслух, с помощью терапевта подбирая слова и фразы, наиболее точно отражающие смысл того, что крутится в его голове. То, что говорит рот, слушают уши. Процесс, таким образом, закольцовывается. В этот момент мыслеобразная энергия переходит в состояние семантики (знаковых систем), а это язык разума. Начинается осознание – в буквальном смысле этого слова.

После окончания сеансов необходима проверка полученного результата. Как правило, пациента наводят на триггер (или он это делает сам) и наблюдают реакцию. Она показывает, насколько эффективной оказалась психокоррекция. Оценка обычно осуществляется эмпирически, со слов пациента, в процентах, где за 100 % принимается исходное состояние. То же самое в отношении эмоционального фона: на сколько снизились негативные чувства, связанные со стартовым событием?

Я заметил, что психически здоровый человек воспринимает свой народ как свою семью. Секты потому и возникают, что это объединения на основе инаковости. В них люди держатся за гуру, потому что воспринимают остальной мир как враждебное окружение. В этом смысле наши антивоенные мигранты тоже могут считаться сектантами. Как истинные травматики они обладают черно-белым мышлением. Но и за рубежом они одни.

Одиночество или секта – это удел всякого невротика.

В психологии есть такая текстовая методика «Письмо антиподу». Очень эффективный инструмент осознания деструктивных начал.

Когда человек садится писать письмо антиподу – близкому человеку, с которым у него возникли неодолимые противоречия, он запускает ритуал распознания. Излагая на письме свои мысли, ощущения и убеждения, мы переводим их в формат лексики, а это язык разума. Неотъемлемая часть ритуала – ответное письмо. Оказывается, мы запросто можем принять на себя образ мыслей, идеологию и представления своего антипода. Мы прекрасно знаем, что он думает, чем руководствуется. И мы можем на время представить мир его глазами. Прочитав таким образом свое же письмо, мы в состоянии сесть и написать ответ так, как написал бы он – ваш «черный человек». Без дураков. В том числе используя характерные только для него слова и выражения.

В работе с клиентом такая «переписка» используется для того, чтобы уточнить диагноз: в каком письме больше эмоций и напряжения, там и живет источник разлада. Если специалист получает такого рода