радовался победам. Всё это усиливало мой интерес к жизни, давало толчок к развитию.
Но по мере взросления я узнавал, что все неведомые земли уже открыты, сокровища найдены и оприходованы, а легендарную Атлантиду и вовсе придумал Платон. Мечты мои рушились на глазах и вместе с мифической Атлантидой тонули в океане неверия.
Ко времени окончания школы мой красочный, неведомый мир оказался несовместим с существовавшей реальностью. Пришло время выбрать профессию. И я её выбрал, далёкую от возвышенных мечтаний, от странствий и приключений, от призрачного счастливого детства. Серая обыденная объективность опустила меня на землю и напомнила, что пустыми мечтами сыт не будешь.
Я выбрал профессию бухгалтера, профессию простую, удобную, востребованную всегда и везде.
– И Вы сделали правильный выбор, мой дорогой, – прервала мои размышления Личность в Белом. – Для реальной земной жизни нужна востребованная специальность. К тому же, выбранная профессия давала в дальнейшем устойчивость, определённость и обозримые карьерные перспективы. Образно говоря, впереди у Вас была ровная и прямая дорога в светлое будущее.
– Вероятно, так я и думал, «наступив на горло собственной песне». Да и думать иначе в то время было опасно и недальновидно. В лучшем случае меня бы сочли неутомимым романтиком и чудаком, в худшем – сослали бы открывать новые земли где-нибудь под Магаданом. О каких морских путешествиях и новых открытиях могла идти речь в «наглухо застёгнутом на все пуговицы государстве»? Всё это детские мечты, мечты…
– Однако позволю себе напомнить, – включился в наш спор Субъект в Чёрном, – что именно романтики и чудаки совершали значительные открытия. Те, кто оставался предан своей мечте, доплывал-таки до заповедного берега. И это о них говорил классик в «наглухо застёгнутом государстве»: «Безумству храбрых поём мы песню!»
– Теперь я напомню Вам, сударь, – вступилась за меня Личность в Белом, – что «песня» эта была о прошлом, а, отнюдь, не о будущем. И «пелась» она post factum о конкретном событии. Этим нелепым примером вы сеете сомнения в душе подотчётного нам индивида. К тому же Вы должны знать, что обобщённые и абстрактные примеры не влияют на принятие решений. Это как вешать шляпу на облако в виде крючка. Если Вы претендуете на объективность, попробуйте «влезть в его шкуру».
– Сударыня, при всём желании, я не смогу этого сделать, так как я в данный момент тоже материален, – съехидничал Субъект в Чёрном.
– Не стоит всё воспринимать так дословно, я тоже говорила метафорически, – оправдывалась Личность в Белом. – Попробуйте поставить себя на его место с учётом существовавших условий, условностей и персональных характеристик, и Вы поймёте, что иное развитие событий было бы невозможным. Здесь без вариантов.
– Ваши выводы звучат как вынесенный приговор. Напомню, коллега, мы ведь не судим, а корректируем, и задача у нас с вами общая – проанализировать и исправить. Поэтому не стоит спешить и «навешивать ярлыки».
– Ах, сударь, в этом конкретном случае мне всё понятно, и не о чем спорить. Видели б Вы мой список таких же «объектов», томящихся в ожидании. Там очередь на столетья вперёд. Поэтому время моё дорого и ограничено.
– Значит, и ваш мир несовершенен, раз в нём существуют ограничения, – невольно заметил я. – Но ведь где-то должна быть НЕ ограниченная свобода?
– Безграничной свободы не может быть по определению. Мир в высшем смысле этого слова структурирован и взаимозависим. И в этом состоит его целостность. Это так же, как, например, рука не может жить отдельно от головы. А все различия заложены в исходных параметрах.
– У меня возникло почти физическое ощущение, – снова заговорил Субъект в Чёрном, – что я присутствую при ответе отличницы на уроке. Сударыня, Вы так правильно и убедительно говорите, что аж зубы сводит. Но всё-таки время – параметр относительный, а опыт Души перевесит любое количество аргументов. Поэтому мы будем работать с данным по Вашему выражению «объектом» столько, сколько понадобится, пока не найдём наиболее приемлемый выход.
И не надо ля-ля про дороговизну Вашего времени. За такие словесные обороты Вам могут ведь и счётчик включить…
– От Вашей лексики дурно попахивает серой. А прямой намёк на счётчик и вовсе – шантаж. Меня Вам не запугать никогда.
– Зная Ваш процессуальный опыт и юридическую подкованность, сударыня, я даже и не пытался. Но, ближе к телу…
Давайте попробуем определить, где же наш подопечный ошибся и сделал неверный выбор, что стало причиной ошибки и как эту ситуацию исправлять, ведь, как известно, исправить можно практически всё, пока человек ещё жив.
– Вы говорите об исповеди и покаянии, – сообразил я.
– Да, нечто подобное существует в ваших религиях, но только в урезанном и искажённом виде. Дело в том, что не ритуал сам по себе имеет значение, а исключительно лишь работа Души. И для этой работы не нужны храмы, посредники и их ритуалы. Один человек, как бы он себя ни называл, не может да и не должен судить о другом, так как оба они грешны. Безгрешные на земле не живут.
Глава 5. Исповедь
«Если бы все мы исповедались друг другу в своих грехах, то посмеялись бы над тем, сколь мало у нас выдумки. Если бы все мы раскрыли свои добродетели, то посмеялись бы над тем же»
Халиль Джебран
Воспитанный в традициях атеизма, я никогда всерьёз не задумывался на религиозные темы. Церковь была отделена от государства, даже в некотором смысле находилась в опале, поэтому любая причастность к церковному таинству, косвенная или прямая, высмеивалась и осуждалась. За религиозные взгляды или чтение подобного рода литературы «особо провинившихся» прорабатывали на комсомольских и партийных собраниях.
Им говорили о том, что строитель светлого будущего не должен цепляться за догмы средневекового мракобесия (и в этом они были правы). А за участие в церковных обрядах или присутствие в церкви во время религиозных служений могли выгнать из института или уволить с работы.
Идеологи и активисты с пеной у рта отстаивали принципы марксистско-ленинского коммунизма и готовы были уничтожить любого, кто имел отличную от общепринятой точку зрения. Но самым ужасным было как раз то, что равенство при коммунизме предполагало не равноправие, а одинаковость всех «строителей коммунизма» под руководством партии и правительства, то есть неких отдельных личностей, дорвавшихся до «руля».
И чем, собственно, отличалась новая, коммунистическая парадигма от ранее существовавшей религиозной? Да, в общем, ничем. И в той, и в другой было поклонение идолу, которого в одной традиции называли «всемогущим богом», а в другой – «великим вождём». И там, и там существовали руководители, направляющие и объясняющие народу, каким путём лучше идти к пропасти. И опять-таки те и другие бездельничали и жировали за счёт всё того же уравненного и обезличенного народа.
Это была борьба серьёзных структурных идеологий, различных по своим концепциям воинствующих группировок, преследующих
