одну и ту же цель – получение преференций и разных благ для себя за чужой счёт. Одна тоталитарная секта против другой.
Идеологи-коммунисты твердили, что «религия – это опиум для народа», притом, что этот народ даже не понимал значения слова «опиум». Священники в свою очередь прозвали коммунистических активистов «бесами», а их вождя – и вовсе «антихристом».
Dans la guerre comme à la guerre.
И всё-таки в «стране победившего социализма» взяла верх марксистко-ленинская доктрина. И церковь ушла в подполье готовить новый крестовый поход.
Прошли годы…
В результате внутрипартийных трений и распрей коммунистическая хватка ослабла, идеология рассыпáлась, как трухлявый мешок, и опустевшую нишу на фоне призывов к свободным рыночным отношениям вновь начала занимать церковь.
Истины ради, нужно добавить, что в «распахнутые настежь двери» нашего в прошлом могущественного государства вместе с западными буржуазными ценностями, а также капиталистическими политтехнологиями хлынули и религиозные секты различных толков и направлений.
В свете этих событий церкви стало невыгодно воевать с государством, и она выбрала более миролюбивую тактику, при этом, не изменив своих истинных целей.
Но, не смотря на амнистию церкви, открытие уже имевшихся и строительство новых храмов по всей стране, интереса к религии я так и не ощутил. Зачем посещать службы, если их можно увидеть по телевизору? А если сакральность обрядов исчезла, о каких таинствах может идти речь?
Я просто не знаю, каким должно быть таинство исповеди и в чём смысл святого причастия?
– А ты не рассуждай на общие темы, попробуй сконцентрироваться на себе, – ответил на мои размышления Субъект в Чёрном.
– Я пытаюсь настроиться, но не знаю, с чего начинать.
– Начинать всегда лучше с самого начала (тавтология получилась). В общем, начни с того, что помнишь и знаешь о себе самом. Не обязательно проговаривать всё это вслух, мы и мысли твои слышим прекрасно.
Итак, что помню и знаю…
Родился я 12 декабря 1953 года в рабоче-крестьянской, как тогда говорилось, семье. Сначала мои родители работали и жили в колхозе, а вскоре после моего рождения перебрались в город. Борьба с послевоенной разрухой подняла очередную волну индустриализации, и народ из бесправных нищенских деревень потянулся восстанавливать города.
Осознавать себя я начал в детском саду, где находился почти круглосуточно. Родители на тот момент жили в разных переполненных общежитиях и много работали, поэтому меня забирали редко и только лишь на полдня. Зато в детском саду мне очень нравилось. Там было тепло и уютно. Нас хорошо кормили и одевали. Мы много играли, пели и рисовали. А ещё нас учили писать и считать, прививали самостоятельность и правила поведения.
Это было прекрасное время, когда ещё не нужно было думать о будущем, что-то планировать, а можно было жить просто «здесь и сейчас».
Самым интересным была подготовка к праздникам, особенно – к Новому году. Мы разучивали песенки и стихи, воспитатели наряжали для нас ёлку, а в сам праздник приходил Дед Мороз со Снегурочкой. Каждый из нас за своё выступление обязательно получал подарок. На фоне всех остальных дней, этот праздник казался сказочным и волшебным.
Зима для меня в тот период особенно отличалась от остальных времён года. Несмотря на значительные холода, можно было играть в снежки, лепить снеговиков и кататься на санках. И даже находясь в помещении, я часто садился перед окном, чтобы рассматривать причудливые морозные узоры на стёклах. А если где-нибудь оставался не замороженный кусочек стекла, то через него я мог видеть деревья, покрытые инеем, и сверкающий под солнцем снег.
В те далёкие годы в детских садах не было телевизоров и магнитофонов, не имелось бассейнов и спортивных залов. Вообще развлечений каких-либо было очень мало, поэтому всё необычное, в том числе и явления природы, вызывало особенный интерес.
Я помню однажды сильнейшую грозу, когда дождь лил, как из ведра, струями стекал с крыш и сползал по оконным стёклам. Очень близко сверкали яркие молнии, и гремел гром. Нам было страшно и любопытно одновременно. Казалось, что огромное чудище движется прямо на нас, но мы должны были быть смелыми и ничего не бояться.
На улицу в этот день нас не пустили, а так хотелось побегать по лужам!
Летние месяцы той далёкой поры мне ничем особенным не запомнились, а вот осенью нам давали много фруктов и овощей.
Никогда уже больше в своей жизни я не испытывал подобного интереса к природе и единения с ней, как в те далёкие детские годы.
Глава 6. Аннушка
«Больше всего мы сожалеем о тех грехах, которые не совершили, когда подворачивалась оказия»
Хелен Роуленд
Удивительно, что становясь взрослыми, заводя семью и детей, почему-то совсем забываем о том, какими же в детстве были мы сами. Родителям всегда кажется, что они обо всём знают лучше детей, и представляют последних несмышлёными и глупыми существами.
Между тем, каждый ребёнок – это просто маленький взрослый. В нём заложены от природы необходимые знания и мировоззренческие основы. Конечно, не всё ребёнок может осмыслить и объяснить, но зато он искренен и открыт миру. Его каналы направлены вовне, и словно антенны, они улавливают жизненно важные сигналы.
Взрослые для детей не столько старшие, сколько просто другие. Как другой вид. Как медведь для зайца или тигр для кошки. У детей свой собственный мир, более яркий и красочный, волнующий и чудесный. В нём действуют свои законы и правила, не всегда понятные взрослым.
Уже в средней группе детского сада я начал осознавать свою мужскую природу. Даже внешне было заметно, что мы не все одинаковы, что есть мальчики и есть девочки. И разница эта заключалась не только в одежде или причёске.
Конечно, одежда в первую очередь подчёркивала разницу между нами. Мальчики носили штаны и рубашки, а девочки – юбочки или платья. У некоторых девочек на голове были бáнты, которые усиливали к ним интерес. Мальчики норовили дёрнуть за бантик и получить за это заслуженную оплеуху. Это была своего рода игра, интересная, волнующая и пробуждающая инстинкты.
И всё же основная разница между нами и девочками была в другом. В этом возрасте ещё не существует табу, и природа берёт своё.
– Так, так, – оживился Субъект в Чёрном, – с этого места, пожалуйста, поподробнее.
– Ещё бы, ведь это его любимая тема: «Сексуальные девиации и перверсии». Я бы искренне удивилась, если бы Вы, сударь, оставили эту часть воспоминаний нашего подопечного без внимания, – в своей привычной манере заметила Личность в Белом.
– Зря Вы иронизируете, коллега. Тема как раз очень серьёзная и достаточно важная для анализа ситуации. В возрасте трёх-пяти лет формируется самоидентификация человека, и половая составляющая в этом процессе крайне важна.
Мне лестно узнать, что Вы в курсе моих профессиональных интересов, но в самой теме Вы, видимо, разбираетесь плохо. От того, насколько
